Затем резко перевел взгляд на ее лицо и увидел, как она прикусила губу, явно стараясь не закричать.

«К черту гордость!»

— Прикоснись ко мне, Роуз! — приказал он. — Сделай это!

Она тут же отпустила губу и с удивлением посмотрела на его лицо. Но через мгновение отпустила простыни и положила руки ему на грудь. Он судорожно вздохнул, а затем застонал. Где бы Роуз его ни трогала, это место пылало. Отрицать очевидное бесполезно: ее руки волшебные. Они вызывали воспоминания о давно минувших днях, о тайных поцелуях и украденных моментах, о скрытных встречах и безумных касаниях. О запретной любви.

Все было как в первый раз. Ее руки остались такими же мягкими, но робкие прикосновения девственной Роуз сменились опытным поглаживанием искушенной женщины. Ее ногти впились в его кожу, требуя увеличить темп и углубить толчки.

Тогда Куин не мог это сделать, из страха причинить боль, но сегодня мог вонзиться в нее так сильно, как хотел, и она с радостью примет это. Ее тело также выносливо, но в то же время податливо.

— Сильнее! — потребовала она, притягивая его ближе и обхватив ногами талию.

Он не возражал. Ему хотелось брать ее жестко и быстро. Застенчивая девственница из его прошлого исчезла. Куин не мог сказать, что сожалел об этом, потому что извивающаяся под ним женщина, чье тело доставляло ему такое удовольствие, была воплощением мечты, и даже больше. Роуз стала идеальной любовницей. Страстная и дикая, она дразнила его нескончаемыми стонами и вздохами. Ее тело мгновенно реагировало на его толчки. И с каждым скольжением в ее мягкость Куин все больше терял себя.

Каждая секунда, пока их тела танцевали в совершенной гармонии, приближала его к экстазу. Освобождение манило, но он замедлился. Куин не мог позволить, чтобы все закончилось. Это слишком хорошо, чтобы прекращать. Поэтому он терпел пытки, которым она его подвергала: один шлепок, одно скольжение, один толчок. И, возможно, один поцелуй. Что в это плохого?

После очередного толчка он наклонился и прижался к ее губам. В этот раз иначе, не зло. Роуз страстно ответила, скользнула языком по его губам, моля впустить. Ей не пришлось упрашивать дважды. В этот раз, когда их языки переплелись, Куин знал, что она его желает, и это не имеет никакого отношения в сделке. Он это чувствовал.

Знание отправило его за край. Без предупреждения его яйца напряглись, давление в них стало невыносимым. Огонь пронзил его член.

Роуз ахнула ему в рот.

— Боже! — выдохнул он, отрываясь от ее губ.

Волны оргазма накатывали на него и хлестали, словно каноэ во время шторма в Атлантическом океане. Затем пришла еще одна волна, и Куин понял, что она не его. А Роуз. Ее мышцы судорожно сжались вокруг его стержня, стискивая так, что он не мог выйти из ее влажного лона. Хотя у него даже намерения такого не было. Он продолжил двигаться, замедляясь и приспосабливаясь к ее спазмам. Зажатый между ее бедер, Куин входил и выходил, продлевая удовольствие, которое текло по венам.

Когда он скатился с нее, услышал ее выдох. Он повернулся к ней лицом, согнул локоть и положил голову на ладонь. Возможно, они смогут исправить то, что пошло не так. Минуты в ее объятиях были прекрасны. Куин не мог просто их выбросить.

— Расскажи, что случилось тогда, — нежно попросил он, погладив костяшками пальцев ее шею.

Она не посмотрела на него.

— Мы заключили соглашение. Я расскажу, когда Блейку перестанет угрожать опасность.

От ее отказа сердце Куина забилось быстрее, но он не собирался сдаваться.

— Почему нет? Прошу, расскажи мне, Роуз. После своего обращения, почему ты позволила мне поверить, что умерла?

Она поджала губы.

— Это неважно.

Куин резко поднялся.

— Для меня это важно. Я любил тебя, Роуз! И думал, что ты любила меня.

Он смотрел в пустой камин, ожидая ответа и зная, что хочет услышать: признания в любви. Тогда остальные ее слова перестанут иметь значения. Каковы бы ни были причины, по которым она не пришла, он поймет. Если только она его любила. Даже если не любит больше. Он мог жить с этим. Хотя бы попытаться.

— Я сказала, что объясню все позже. Блейк сейчас важнее. Он в опасности и…

Куин поднял руку, прерывая ее. Осознание того, что она скрывает правду, легло тяжелым комком в животе и вызывало боль.

— Я понял, — процедил он. — Ты любишь Блейка больше, чем когда-либо любила меня. Надеюсь, вы оба будете счастливы вместе.

Спрыгнув с кровати, он схватил с пола полотенце.

— Куда ты собрался?

Куин не повернулся, а направился к двери, оборачивая полотенце вокруг бедер в процессе.

— А как ты думаешь, Роуз? В свою комнату. Возможно, мы все еще женаты, но мы больше не пара. Мы никогда и не были парой.

От этих слов ему стало трудно дышать, и сердце болезненно сжалось, словно кто-то нанес ему удар ножом. Боже, как же сильно он хотел ее обнять, слушать биение сердца во время сна, баюкать, чувствовать дыхание на своей коже. А потом, на закате, проснуться с ней, ощутить, как она ворочается в его руках, ее теплое тело прижимается к нему, а сладкая попка — к его паху.

Как часто он мечтал об этом? Сколько раз думал о невозможном, о жизни с Роуз? И даже сейчас, захлопнув за собой дверь, Куин понимал, что эти мечты не умерли. Он бесповоротно влюблен в Роуз.

Два столетия он лелеял любовь к ней и сегодня подтвердил свои чувства. Она все еще была его женой, на которую он утвердил права той ночью, женщиной, которую не смог забыть. Той, которая испортила его для остальных.

Его план избавиться от любви к Роуз провалился.

Что же теперь делать?

Роуз ненавидела смывать аромат Куина, но знала, что так будет лучше. И так достаточно плохо, что все ее тело приятно болело, а лоно все еще гудело после… ну, она не могла это назвать занятие любовью.

Это не так. Была связь, приятная, страстная. Но последующие слова разрушили момент и напомнили, что у них никогда не получится вернуть прошлое. Поэтому она вновь захлопнула дверь в свое сердце и закрыла на засов.

Роуз неохотно оделась и высунула голову в коридор. Он был пуст. Если ей повезет, тишина продлится еще час, до захода солнца. У нее не было возможности осмотреть особняк, когда она только зашла. Куин объяснил, что эта гостиница по типу «постель и завтрак», и Служба Охраны имеют эксклюзивное право на пребывание.

Ею управлял вампир, и, по словам Куина, как только гостиница откроется, только вампиры смогут резервировать номера. Назвав кодовое слово, они пройдут идентификацию, а людям откажут, ссылаясь на отсутствие номеров.

Это объясняло жалюзи, которые не пропускали солнечный свет, и специальное ультрафиолетовое покрытие на стеклах, которое поглощало и сводило проникновение света до минимума. Роуз полагала, что даже без ставней вампиры будут в безопасности внутри в пасмурный или туманный день, а в Сан-Франциско таких много. Очевидно, погода здесь напоминала старый добрый Лондон.

Когда она спускалась по резной лестнице, плюшевый ковер под ногами заглушал звук шагов. Это хорошо, она не разбудит Куина.

Чем меньше они будут встречаться, тем лучше. Она надеялась, что он не станет торопиться со сборами, поскольку после заката ей нужно поесть. И она терпеть не могла, когда кто-то отправлялся с ней на охоту. Терпеть не могла, когда кто-то наблюдал за ее превращением в зверя, хищника. Это отвратительно.

Больше всего в жизни вампира она ненавидела питание от людей.

Но это неизбежное зло для выживания.

Роуз осмотрела фойе, пытаясь сориентироваться. Небольшой указатель с надписью «Кухня» направлял в заднюю часть дома. Она пошла туда.

Еще не распахнув двустворчатые двери, она знала, что комната не пуста. Ее желудок сжался от запаха крови, который исходил из кухни.

Она перевела взгляд на человека, который стоял перед открытым холодильником и пил из бутылки красную жидкость. Капли крови стекали по подбородку, пока он жадно глотал. Мужчина был молод, с растрепанной гривой темных волос. Он не надел обувь, только джинсы, демонстрируя поджарую безволосую грудь. Хотя мускулы у него были не такие рельефные, как у Куина, на него все равно приятно смотреть.