Внизу раздался протяжный сигнал рога. Словно живая волна, из лощины выплеснулась конница. Глубокий снег замедлял продвижение. И тем не менее тролли удивились, когда увидели новый отряд врагов. Некоторые начали отступать.

Кадлин выбрала новую цель среди сражающихся, которые пытались убраться с дороги всадников. Плюс-минус лишняя пара убитых вполне могут сыграть роль и превратить организованное отступление в паническое бегство.

Она отыскала глазами воина без щита. Медленно натянула тетиву. Порыв ветра швырнул в лицо кристаллики льда. Девушка заморгала, снова нашла цель и выстрелила. Стрела прошла мимо. Негромко ругаясь, Кадлин потянулась к колчану.

Что-то грохнуло неподалеку. Один из маураван вскрикнул и упал. Кровь пропитала его белоснежную рубашку. Голова превратилась в кровавое месиво.

Снова грохот. Охотница заметила группу троллей с кожаными сумками через плечо. Они метали в лучников камни величиной с кулак.

Девушка невольно пригнулась. Но на отвесной стене негде было укрыться.

Один из метателей упал на землю, однако на его товарищей это не произвело впечатления. Внезапно разгорелась ожесточенная дуэль между лучниками и троллями. Врагам было тяжело бросать камни настолько высоко и при этом точно, зато их было значительно больше и к ним постоянно приходили новые. Эти тролльские воины казались не такими крупными, как те, что ввязались в бой со всадниками. Вероятно, это были юноши, впервые принявшие участие в битве.

Камень ударился о скалистую стену совсем рядом с Кадлин. Мелкие осколки оцарапали щеку. Девушка выпрямилась, исполненная хладнокровия. Пригибайся, не пригибайся — толку нет, а в скрюченном состоянии она не может стрелять. Охотница снова натянула лук, выбрала одного из юнцов и спустила стрелу. От удара тролль опрокинулся навзничь. Не чувствуя ликования, Кадлин положила на тетиву следующую стрелу.

Мимо пролетело что-то большое и белое. Девушка полностью сосредоточилась на следующем выстреле.

Камень снова ударился о стену совсем рядом с ней. С поля битвы доносился звон мечей и предсмертные крики. Но в этой погребальной песне что-то изменилось. В нее вплелись новые голоса. Голоса высоко над ней.

Рядом что-то упало… Кто-то! Он был так близко, что Кадлин разглядела лицо. Гутхорм, крупноватый юный стрелок, который то и дело смешил ее своими шутками и удивлял невероятным аппетитом.

Девушка запрокинула голову, но скальный выступ закрывал ей обзор на край утеса. Зато она увидела, как в пропасть, широко раскинув руки, падают еще три фигуры. Один из них утащил за собой тролля.

Кальф по-прежнему висел на канате над пропастью. Отчаянно раскачиваясь, он пытался найти, за что зацепиться на отвесной стене.

— Сюда! — крикнула Кадлин и протянула ему руку. — Отпусти немного канат! Спустись ниже.

Чуть левее посыпался град из обломков льда и камней. Двое лучников сорвались с уступов, на которых нашли себе опору.

— Давай же, отец!

Коренастый охотник ударился о скалу. Его руки отчаянно заскребли по камню.

Теперь камнепад грохотал прямо у них над головами. Но выступ, закрывавший девушке обзор, защищал ее от летящих обломков.

Что-то коснулось лица Кадлин. Последовал резкий рывок у пояса. Канат! Ее веревку перерезали!

Широко раскрытыми от ужаса глазами смотрел на нее отец. Он снова ударился о скалу, руками и ногами скользнул по камню в поисках опоры. Резкий рывок заставил его вздрогнуть. Он скользнул глубже… Упал! Кадлин с ужасом смотрела на него. Она увидела, как массивная фигура Кальфа ударилась о выступ скалы. Сильные руки, так часто гладившие ее по голове, в последний раз отчаянно попытались за что-нибудь ухватиться.

Кадлин совершенно забыла о том, что ее уже не держит веревка. Она наклонилась вперед. Теперь наконец у нее появились силы позвать Кальфа по имени. С болью, умоляюще…

Над каменистым уступом появилась рука. Затем показалось лицо отца, бледное, искаженное гримасой боли. Медленно, дюйм за дюймом он взбирался по обледенелому выступу. Левая половина лица сильно пострадала. Теперь он сидел на скалистом уступе, словно на коне. Ноги болтались над пропастью, но держался он крепко.

— Слава Луту! — На глаза Кадлин навернулись слезы. — Если я выберусь отсюда живой, то поставлю в твою честь Железнобородого на тропе пилигримов и каждый год буду приходить туда и приносить жертвы.

Кальф запрокинул голову и посмотрел на дочь. Устало поднял руку, чтобы помахать ей. И в следующий миг его рвануло назад, он исчез в пропасти.

Кадлин в недоумении смотрела вниз. Он ведь в безопасности! Он… Послышался пронзительный крик. Справа от нее от скалистой стены оторвался один из маураван. Он тоже держался крепко.

Канат… Девушка вытянула шею. Внизу, у подножия скалистого утеса, два тролля искали концы свисающих канатов. Кадлин подняла лук.

Она не чувствовала уже ничего, когда наклонилась неразумно далеко вперед, чтобы послать вниз стрелу. Ее выстрел пробил левому троллю плечо и сердце.

Словно марионетка, повинующаяся чужой воле, Кадлин наложила на тетиву еще одну стрелу. Второму троллю она попала в открытый рот, когда тот поднял голову и прокричал проклятие.

Оружие выскользнуло у нее из рук. Колчан опустел. Девушка опустилась на холодную скалу. Устало подтянула свой канат, свернула его, уложила рядом с собой. Здесь, наверху, закрепить его возможности не было. Она мертва, так же как Кальф и остальные.

Внизу, в долине, всадников окружили тролли. Войско рассеялось. Сопротивление оказывали лишь отдельные маленькие группы.

Темные, несущие бурю облака прогнали свет. Лишь далеко на западе между горными вершинами еще сверкало голубое небо.

Не было пути ни наверх, ни вниз. Она будет сидеть здесь и замерзнет. Отцу не придется долго ждать, пока она последует за ним в чертоги Норгримма, чтобы вместе пировать за столом бога войны.

Наконец-то! Сигнал горна, возвестивший об атаке, звучал как освобождение. Ожидание, попытка разобрать отдельные звуки в шуме битвы и крики погибающих взволновали Ульрика сильнее, чем что-либо другое в жизни. Бездействие было сущей мукой. А то, что он ничего не мог разглядеть, еще больше усложняло ситуацию.

Он с чувством облегчения пришпорил коня. Конница пришла в движение, как один человек. Конница была единым огромным организмом, состоящим из множества лошадей и воинов, и принц чувствовал себя частью Норгримма, бога войны.

Может быть, он всего лишь мизинец или даже ноготь мизинца, но это не важно, потому что он — часть кулака, который сейчас нанесет врагам удар. Несгибаемый и непобедимый, словно кулак бога.

От грохота подков дрожала земля. Покрывшийся настом снег взлетал и брызгами сыпался на лицо.

Грохот подков усиливался. Всадники устремились через край лощины. Где-то слева споткнулась лошадь и вместе со всадником исчезла в волне плоти и стали.

Ульрик опустил копье. Еще чуть больше сотни шагов. Боевые ряды троллей рассыпались, когда они стали прорываться в бреши в ряду копьеносцев. Теперь серокожие станут легкой добычей.

Еще пятьдесят шагов. Враги были настолько велики, что их глаза были практически на одном уровне с глазами всадников. И принц видел в глазах страх. Какое наслаждение! Есть что-то, чего они боятся!

Слева от него скакал отец! Всю жизнь Ульрик мечтал об этом миге. Альфадас постарел, когда наконец снова представилась возможность выступить в великой битве против старых врагов. Ульрик был скептически настроен насчет разумности похода с эльфами на эту войну, но в один миг все сомнения были забыты. Ради одного этого уже стоило жить!

— За Кадлин! — закричал Бьорн, скакавший рядом с ним.

Тролли, отошедшие дальше всего от своих отрядов, повернули и бросились наутек. Но уйти от атакующей конницы невозможно. Путь вперед преграждали сражающиеся. Узкая долина стала смертоносной ловушкой.

Копье Ульрика попало одному из тролльских воинов в основание шеи. Ощущение было такое, будто он наткнулся на скалу. Древко оружия треснуло. Королевский сын отбросил бесполезный кусок дерева и увидел, как тролль, несмотря на смертельную рану, пытается уползти по снегу. А потом он исчез под массой подков.