— А если мы бросимся на троллей всеми силами?

Еще несколько часов назад тролли занимали все мысли мастера меча. Теперь ему с трудом удавалось сосредоточиться. Эльф то и дело вглядывался в сумерки, медленно отступавшие под лучами утреннего солнца.

— Если мы объединим народы Альвенмарка, чтобы сражаться под одним знаменем, то разве не сможем победить троллей? Этой ночью мы выиграли время, чтобы подготовиться к войне, которая все равно начнется… — Что это, тень за троном? Не смотреть туда! Глаза наверняка решили сыграть с ним злую шутку! Это всего лишь тень высокого подлокотника и ничего больше! — Разве все наши старания не имеют влияния на будущее?

— Как раз наоборот. Каждый сделанный шаг что-то меняет. И тем не менее… Иногда кажется, что определенные события неотвратимы. — Эмерелль потупила взгляд. Эльфийка не хотела, чтобы он читал в ее глазах. — Мы потеряем то, что любим. Такова цена. Так было всегда.

Долгий миг они оба молчали. Потом королева подняла взгляд и вдруг улыбнулась.

— Сегодня ночью мы встали на путь, ведущий в новое, неизвестное будущее. Оно темно… Но если не терять надежду, все возможно!

Улыбка исчезла столь же внезапно, как и появилась. Она была редким гостем на лице эльфийки, и тем не менее сподвигла бессчетное множество бардов всех народов слагать о ней песни. Когда Эмерелль улыбалась, мир лежал у ее ног. В эти редкие мгновения расцветала вся ее красота. Ничто, когда-либо виденное Олловейном, не было столь совершенным. «Кроме глаз Линдвин…» — печально подумал он. Под конец он смотрел только в ее глаза. Иначе не сумел бы перенести того, что сделали с ней тролли. Он знал, что любимая ждет его.

— Тебе ведомо о моей смерти, повелительница?

— Мне ведомы многие из твоих возможных жизненных путей, — уклонилась от прямого ответа королева.

— А моя смерть? — не отступал он.

— Ты действительно хочешь это знать? Твой вопрос не мудр. Твоя смерть зависит от пути, который ты изберешь. Я часто видела, как ты умирал.

— А как я могу защититься? — спросил он.

Эмерелль печально улыбнулась.

— Никак, мастер меча. Жизнь в любом случае смертельна. Избегай огня, Олловейн. Ты умрешь в огне, так происходит каждый раз.

Наконец ему удалось встретиться с ней взглядом.

— Тебе ведом путь моей души? Мои прошлые жизни? Кем я был?

— Не помнить — это дар, Олловейн. Не разрушай милости, дарованной тебе судьбой. Каждое новое рождение осветляло твою душу. Ты без недостатков. Безупречен. Я… — Королева мягко покачала головой. — Оставим прошлое в покое. Зачем снова бередить зажившие раны? Поверь мне. Забывать — это дар. Только так можно по-настоящему родиться для новой жизни, когда возвращаешься снова. Тем, кто остался, не пристало самовлюбленно касаться этой милости, мой мастер меча. — Она одарила его болезненной улыбкой. — А теперь оставь меня, пожалуйста, одну. Моя обязанность — начать новый поиск нашего будущего. Мы… — Эмерелль замолчала и опустила глаза.

— Да?

— Я никогда не благодарила тебя за то, что ты спас меня из горящего Вахан Калида. Ты был моим мечом и щитом, когда я не могла защитить себя сама. Такие мужчины, как ты, — редкость, Олловейн. Спасибо, что ты со мной. Ты — свет в мои самые темные часы.

Ее слова смутили его. Коротко поклонившись, эльф удалился. Но прежде чем выйти через высокие ворота тронного зала, он помедлил, снова почувствовав сомнения. С детства он не задумывался над тем, кем был когда-то. Неужели королева сказала все это лишь для того, чтобы отвлечь своего мастера меча от того, что совершила?

У дверей Олловейн оглянулся. Тронный зал был залит светом. Эмерелль задумчиво стояла перед серебряной чашей. В тени не было ничего угрожающего. Только два мертвых соловья напоминали о том, что в Альвенмарк пришло нечто, чего боялась сама королева.

Сканга подняла посох высоко над головой. К ее телу тянулся холод. Конец был близок. Словно шерстяная нить, уходил с дрожью свет из ее груди. Бранбарт смотрел на шаманку широко раскрытыми от ужаса глазами. Его жизненный свет уходил через крупные ноздри.

Троллиха медленно повернула посох. Ее дрожащие губы сложились в слова, которым она когда-то научилась у Маты Нат. Тонкий, будто яичная скорлупа, кокон из стального света окружил ее.

Сканга подтянула Бранбарта вплотную к себе. Король захныкал и съежился, как новорожденный. Его руки болезненно впились шаманке в плечи. Тяжелое от мета дыхание ударило ей в лицо.

Они по-прежнему падали. Крик угас. По лицу Сканги катились слезы. Погибли души тысяч молодых воинов. Шаманка чувствовала ликование ингиз. Такого пиршества не бывало никогда. Целое войско пропало. В мгновение ока.

— Проклинаю тебя, Эмерелль! — запинаясь, выдавила она из себя. — Пусть детей в твоем чреве, если они у тебя когда-либо будут, сожрут черви. Пусть труды твоего народа станут пеплом. Пусть твои друзья предадут тебя, а врагам твоим не будет числа. Чтоб тебе потерять все, что дарует радость твоему сердцу, и жить вечно, чтобы мукам твоим не было конца!

— Пошли нас, Сканга, — прошептал хор голосов в ее голове. — Однажды ты уже звала нас. Мы любим выполнять твои желания. Отведи нас в Сердце Страны, и мы научим Эмерелль испытывать страх.

Сканга попыталась оградиться от голосов. Она крепко обнимала Бранбарта. Да, даже шаманка поддалась страху. Она сознавала, что ее защита — лишь иллюзия, как многое в царстве тени. К тому же каждый миг она боялась рухнуть на скалистую землю.

Бранбарт издавал короткие пронзительные крики. В глазах его отражалось безумие.

— Я не могу дать вам тела! — крикнула троллиха. — Это не так, как в Вахан Калиде. Я не могу помочь вам здесь!

— Открой нам врата в Сердце Страны. Это все, чего мы хотим. Нам не нужны тела. Уже один страх способен убить, шаманка. А мы мастера страха.

— Ваша ложь меня не обманет. Одного страха недостаточно, чтобы сломить Эмерелль. Я не пущу вас в Альвенмарк, если не смогу повелевать вами. Неужели вы считаете меня настолько глупой? Какой мне от этого прок? Однажды вы придете в Снайвамарк, чтобы мучить там мой народ. Я не буду торговаться с вами на ваших условиях.

В ее теле отдавался смех. Громкий, пропитанный ненавистью, болезненный. Сканга опустила посох и прижала руки к пульсирующим вискам.

— Мы не торгуемся, Сканга. Мы делаем тебе великодушное предложение. Ты в наших руках. Мы даруем тебе жизнь, если ты откроешь нам путь в Сердце Страны. И мы подарим тебе уверенность в том, что Эмерелль будет страдать. Разве это не самое горячее твое желание — сломить королеву эльфов? Открой нам врата, и твое желание исполнится.

Тени отскакивали от тонкой оболочки заклинания, окружавшего Скангу. Она в безопасности! Ингиз не могут подобраться к ней! Чувства шаманки ощупывали тьму. Она должна найти золотую тропу. Тогда они с Бранбартом будут спасены.

— Ты действительно думаешь, что можешь защититься от нас? — послышался смех. — Сканга, ты уверена, что твое заклинание столь же могущественно, как заклинание альвов? Проверим?

Нельзя слушать эти голоса. Болтовня — вот все, что они могут. Ее заклинание защищает их обоих…

Бранбарт вздохнул. Желтый свет улыбки пролился по его ауре.

— Да, я сделаю это, — сказал он. — Да.

Его руки сомкнулись на горле Сканги.

— Глупец! Ты убьешь нас обоих!

Король продолжал улыбаться.

— Они отпустят меня. И прогонят голоса из моей головы. — Его руки сжались сильнее. — Крики… Они не прекращаются, крики моих воинов.

Сканга выгнулась дугой. Ее длинные ногти впились в запястья короля, но против его силы она ничего не могла поделать. Легкие горели, словно в них налили жидкого огня. Шаманка тщетно пыталась вдохнуть.

— Если я умру, умрет и мое заклинание, — выдавила она из себя. — Ты убьешь нас обоих.

В светящемся теле короля по-прежнему была желтизна улыбки. Но его аура медленно блекла. Что-то темное разливалось внутри него. Цвета уходили. Внезапно его голова исчезла.