— Ты будешь очень слаба. Это неразумно, Ганда, — предупредила ведьма.

— Я потеряла более четырнадцати лет. Элийя больше не может ждать. Я должна увидеться с ним.

— Отбрось сомнения, — сказал Широконос. — Ты слышала это, Рика? Так говорит истинный комендант. Она — героиня.

Ведьма подняла серебряную руку и развязала защитный колпачок на культе Ганды.

— Ты подозрительно торопишься для того, кто потерял четырнадцать лет. Что для тебя значат день-два? А что касается эльфа, я советую тебе спросить совета у своего сердца. Надеюсь, ты не потеряла его вместе с рукой. Слова иногда набрасывают покров на истину, ослепляют разум. Сердце обмануть сложнее. Чаще всего это наших собственных рук дело. А теперь сожми зубы и сядь, иначе Широконос не доберется до твоей культи.

Мастер меча отодвинул штору Бледные пальцы света ощупывали комнату Нардинель по-прежнему стояла на коленях подле Обилее. Руки ее дрожали от усталости.

Холодная ярость охватила Олловейна при виде множества кровавых отпечатков ног. Они просто оттащили эльфийку в сторону и очистили комнату. При этом кобольды то и дело влезали башмаками в большую лужу крови.

Просто чудо, что Обилее еще жива! Арбалетный болт попал под удачным углом и лишь оцарапал голову. Воительница потеряла очень много крови. Задержись они хотя бы на полчаса, возможно, было бы слишком поздно. Кобольд, известивший Мелвина, спас Обилее жизнь.

Олловейн корил себя за то, что не подумал о возможном бегстве Шандраля, и за то, что вообще ввязался в интригу с мнимым несчастным случаем, приключившимся с князем. Ложь и плетение козней — это не его мир! Но Шандраль в этом хорошо разбирался, поскольку, видимо, обследовал все темные закоулки души. Конечно же, князь Аркадии догадался, что на самом деле произошло на празднике. По крайней мере был очень близок к разгадке. Он предположил, что покушались на его жизнь. Однако, по мнению Олловейна, речь шла всего лишь о том, чтобы заставить Шандраля заплатить за преступления.

Нардинель поднялась. Лицо ее казалось посеревшим, кожа стала почти прозрачной.

— Она выживет. Ничего подобного я никогда прежде не видела. Арбалетный болт проделал глубокую борозду в кости, причем больше чем на длину ладони, но не прошел насквозь. Когда Обилее проснется, у нее будут сильные головные боли. Возможно, она не сможет вспомнить прошлый вечер. Но в остальном от раны ничего не останется. Я восстановила кость и закрыла рану. — Целительница устало улыбнулась. — Для воительницы она показалась мне слишком нежной, но зато у нее в самом прямом смысле слова крепкая голова. Когда вернешься из похода, она, наверное, уже будет вовсю бегать по лагерю и отвергать все мои советы поберечься.

Все это время Мелвин беспокойно ходил по комнате.

— Она была здесь, правда?

В деревянных половицах можно было разглядеть отпечатки кровати. Почему Шандраль приказал забрать кровать, для Олловейна оставалось загадкой. В доме не хватало и кое-какой другой мебели, но остальные кровати были на месте. Во время поспешного бегства никто не станет отягощать себя подобным! А в коридоре, очевидно, сняли занавески. Не осталось ни одного слуги, который мог бы ответить на вопрос, что происходило во дворце в последние часы. Исчезли даже те кобольды, которые работали в кузнице на плотине.

— Почему здесь повсюду эти ужасные маски? — Мелвин сжал руки в кулаки. — Жаль, что я не вспорол брюхо негодяю. Я… — На глаза его навернулись слезы ярости. — Я был в кузнице. Осмотрел ее. Ты там был, Олловейн? Видел молоты?

— Мы найдем его. И Лейлин тоже найдем.

— Красивые слова! Волки защищают самых слабых в стае. А мы… Мы находим красивые слова. Кто знает, что еще он сделает с Лейлин? Я не могу сидеть здесь и…

— И что ты собираешься предпринять? Где будешь искать ее? — набросился на полуэльфа мастер меча. — Думаешь, Шандраль настолько глуп, что бросится в свой княжеский дворец? Пожалуй, там ты стал бы искать его в первую очередь. В Аркадии у его семьи дюжины загородных домов. И это не все. Он был учеником Алатайи. Он может с равным успехом быть где угодно в Ланголлионе. Его наставница наверняка предоставит ему убежище. Через золотую сеть он мог попасть в сотни мест, о существовании его друзей в которых мы даже не догадываемся. Как ты собираешься искать его? У тебя не остается выбора, кроме как ждать известия от своего товарища Носсева. А поскольку он не волшебник и сам не умеет открывать тропы альвов, могут пройти недели, прежде чем ты получишь известие.

— Ты просто хочешь, чтобы я пошел с тобой, — с холодной яростью произнес Мелвин. — Вот и все, что для тебя важно, правда? Ты не хочешь терять больше воинов.

— Ты действительно для меня очень важен. Ты нужен мне, чтобы разыскивать лазутчиков троллей и мешать им передавать известия своему войску. Особенно в последний день, когда мы будем уже очень близко от Мордштейна. Вы можете спасти много жизней, если поможете мне. Я доверяю тебе. Конечно, ты можешь забрать своих ребят и орлов и отправиться на поиски Шандраля. Я не думаю, что ты найдешь его, но заставлять тебя служить мне не буду. Князь забрал пятьсот арбалетчиков, которые понадобились бы нашему войску. Твой отряд меньше, но он не менее важен. Иди, ищи Лейлин, и многие заплатят за это жизнью. Это будет кровь, которую прольет не Шандраль, а ты. Ты ведь любишь рассказывать о своей волчьей стае. Стал бы один волк бросать стаю ради безнадежной охоты? Подставил бы всю стаю? Ответь мне! Я мало знаю о волках.

Из наручей на руках Мелвина выскользнули длинные стальные когти. Танцующий Клинок уставился на варварское оружие. Сын Альфадаса медленно поднял правую руку с когтями.

Нардинель заслонила собой Обилее, без сознания лежавшую на полу.

Правая рука Мелвина дрожала. Сталь коснулась его обнаженного предплечья. Остались кровавые борозды.

— Я ведь не могу просто бросить ее на произвол судьбы… Ни ее, ни свою стаю. Я не могу… — Когти снова разрезали кожу. Сталь вошла неглубоко, но раны кровоточили сильно.

— Мелвин, не делай этого! Ты нужен нам сильным и здоровым, слышишь? Я сегодня же пошлю посыльного к Эмерелль. Она лишит Шандраля власти. Мы найдем его. Поверь мне, Мелвин! После битвы… — Олловейн запнулся. Нельзя еще глубже увязать в интригах и лжи. Для него не будет никаких «после битвы». Он не имеет права что-либо обещать полуэльфу. — Я буду помогать тебе, пока буду способен держать в руках меч, — неловко, но с чувством произнес он.

Мелвин поднял голову. У него были глаза матери. Волчьи глаза!

— Мы будем вместе охотиться на Шандраля?

— Пока меня держат ноги, клянусь тебе. — Мастер меча чувствовал себя жалким.

Полуэльф посмотрел на него, и в этом взгляде была вся его тоска.

— Нельзя было мне ходить к ней. Я… Я хотел бы быть таким, как ты. Рыцарем королевы, самым порядочным воином Альвенмарка. Я хочу быть твоим учеником, Олловейн. Научи быть таким, как ты.

Для мастера меча каждое слово было подобно удару кинжала. На миг он растерялся, не зная, что ответить. Наконец он выдавил из себя сухое «да».

Мелвин убрал когти.

— Я доверяю тебе. Я… Это… Я чувствую себя таким виноватым. Знаешь, поначалу… — Он опустил взгляд. — Это была игра, просто чтобы скрасить бесконечное ожидание. Я знаю, что обо мне говорят… Но я действительно люблю ее. Я даже думать не могу о том, что с ней сделал Шандраль. Такое чувство, что с меня срывают плоть раскаленными щипцами. Я… Прошу, помоги мне! Я буду сражаться за тебя. Выполню любой твой приказ. Но помоги мне отнять ее у Шандраля.

На это Олловейн ничего не мог ответить.

— Позаботься о том, чтобы твои ребята были готовы. Первый разведчик должен выступить сегодня в полдень.

Мелвин подождал несколько ударов сердца, не скажет ли Танцующий Клинок чего-нибудь еще. Когда ничего не последовало, он разочарованно кивнул и обернулся, собираясь уходить.

— Пришли нам двух воинов с носилками, чтобы мы могли перенести Обилее ко мне на квартиру! — крикнула ему вслед Нардинель.