— У нас гости? — Верея сдула со лба непослушную пшеничную прядь. — Подать ещё тарелку?

— Нет, — отрезал староста, опускаясь на лавку подле стола. — Это ловчий. Заказ на лобасту выслушает, да и уйдёт.

Я мельком глянул на хозяйку.

Та виновато улыбнулась. Видимо, муж не впервые так открыто выражал своё презрение к тем, кто ниже его по статусу.

Бажен тем временем заглянул под крышечки горшочков на столе, проверяя содержимое скорой трапезы. Приподнял белую салфетку, которой жена накрыла пироги. Однако кушать при мне не спешил, хоть и явно был горазд наедаться от пуза. Вместо этого, он бросил брезгливый взгляд на Кота, который зашёл в избу вместе со мной, и сухо сказал:

— Животину оставь снаружи.

Я открыл было рот, чтобы возразить, но Верея меня опередила.

— Я ему молочка в сенях налью. Пойдём, котик, — она торопливо подхватила крынку и мелкую плошку и, прежде чем её муж успел опомниться, проскользнула мимо меня к дверям. — Кис-кис! Ну, идём же!

Кот поднял на меня сердитый взгляд. Я едва заметно кивнул. И лишь тогда мой друг последовал за хозяйкой в сени.

Варгин терпеть не мог все эти «кис-кис» и ласковые почёсывания шейки, от которых простые коты так и млеют. Но каждый раз ему приходилось покоряться обстоятельствам. Никто не должен и помыслить, что перед ним не домашний котяра, а самая настоящая нечисть.

Не дождавшись приглашения, я прошёл к столу и сел на лавку напротив хозяина, старательно игнорируя аппетитные запахи еды пред собой.

— Так что с заказом? — напомнил я.

Староста смерил меня недовольным взглядом. Его гостеприимство оказалось лишь вынужденной мерой. Если б не лобаста, вряд ли бы он вообще меня на порог пустил. Потому Бажен явно желал поскорее мне всё рассказать и выпроводить восвояси.

— В получасе ходьбы на север в лесу есть одно озеро, — начал он. — В нём завелась нечистая сила. Является в обличии огромной голой бабы, толстой и уродливой, как смертный грех. Многие её видели. Только она не трогала никого прежде. Лишь орала истошно, да деревяхой какой-нибудь размахивала. Ну мы и думали, что не опасна. Пока пару недель назад она в том озере не утопила ребёнка.

Хлопнула входная дверь.

Верея торопливо прошла в горницу и поставила на стол перед мужем запотевшую бутыль медовухи. Бросила на меня масленый взгляд. А потом без всякого интереса к нашему разговору направилась к печи заниматься своими делами.

— Думаете, это лобаста его утопила? — уточнил я.

— А кто же ещё! — староста всплеснул руками. — Более некому! Распоясалась она. Страх потеряла. Потому и стали мы искать человека, который нас от неё избавит за умеренную плату.

Последнюю фразу Бажен выделил.

— Мужики сами хотели с ней расправиться, — продолжал он. — Собрались гурьбой да пошли к озеру. Но куда им с нежитью тягаться! Эта уродина как начала в них валуны размером с голову швырять, да пень с корнями из земли без труда выдернула, так они с криками и разбежались.

Я усмехнулся. И снова почувствовал на себе взгляд. Такой, что мурашки по спине хороводы водить начали. Хозяйка стояла возле печи и искоса наблюдала за мной, не скрывая интереса.

Э, нет, милая. Заигрывать будешь с каким-нибудь кузнецом. А мне от вас нужны только денежки твоего откормленного муженька.

Я вновь повернулся к Бажену, который никакого внимания не обратил на наши переглядывания, потому как был занят тем, что рисовал пальцем чёрточки на покрытой испариной бутыли.

— Сколько за её голову даёте? — прозвучал самый важный вопрос.

— Пять серебряных, — ответил староста.

Я с досадой присвистнул.

— Столько за мелкую погань дают, уважаемый. Так не пойдёт, — я приготовился торговаться. — Не меньше десяти.

— Пять, — Бажен подался вперёд.

— Такой путь проделать и шкурой своей рисковать за пять серебряных? — я насмешливо скривил губы. — Да меня другие ловчие засмеют.

— Пять серебряных.

— Ухожу я, — но уходить и не думал. Лишь сделал вид, что встаю.

— Семь.

Ну вот. Это уже другой разговор.

— Десять, уважаемый.

— Восемь, — Бажен хлопнул себя по колену. — Больше не дам! И отужинаешь у нас, а заночуешь на сеновале.

Я притворился, что искренне сомневаюсь.

— Ловчий, — деревенский староста предупредительно повысил голос. Давал понять, что торги окончены. — Берёшься за работу? Али нет?

— По рукам, — я встал с места и направился к выходу. Жать руки мне с Баженом не хотелось точно так же, как и ему со мной. — Готовьте кошель.

Староста что-то проворчал себе под нос. То ли выругался, то ли поблагодарил богов, что я согласился.

Уже на пороге я оглянулся, но лишь чтобы уточнить:

— Где озеро, говорите? В лесу на севере?

Бажен кивнул.

— Полчаса пешим ходом, — напомнил он. И затем добавил: — Там на опушке старая сосна к земле клонится. А от неё тропка бежит. Вроде как звериная. Пойдёшь по ней, к озеру и выйдешь.

Верея звякнула кочергой о горшок, который торопливо пыталась засунуть в печь. Вздрогнула. Бросила на меня ещё один долгий взгляд на прощание.

Несчастная баба. Такая красивая и ладная. И столь неказистый муженёк. Не мудрено, что она на других мужиков засматривается. Наверняка из-за его положения замуж выскочила.

— Доброго дня, — я вышел, чтобы не смущать более хозяйку.

В сенях меня встретил Кот. Он сидел подле пустой плошки и буравил дверь сердитым взглядом.

Вдвоём мы неспешно покинули Медовый Яр и направились к лесу. Но стоило нам удалиться на почтительное расстояние от людских жилищ, как Кот возмущённо прошипел:

— Лех, она дала мне молоко.

— Угу.

— Молоко. Мне. Представляешь? А я хочу крови, Лех! Я, конечно, варгин воспитанный, но молоко — это возмутительно! Я хочу крови! Хотя бы куриной!

— Потерпи.

Кот прервал свою тираду. Он обогнал меня в несколько прыжков, чтобы заглянуть в лицо.

— Что не так?

— Странное местечко, — ответил я. — И люди странные. Да и лобаста эта…

— А с ней-то что? — мурлыкнул Кот.

— Староста сказал, что она ребёнка утопила. Но когда мужики за ней пришли, она их только переполошила всех и прогнала. Никого не тронула, — я нахмурился. Ладонь сама собой легла на рукоять меча. — Вот что, Кот. Давай так сделаем. Ты тут вокруг деревни полазай. Осмотрись. За местными последи. Может, что приметишь интересное. А я до этого озера прогуляюсь. Авось, удастся с лобастой сразу разобраться.

Варгин снова мурлыкнул. И без лишних расспросов скрылся в высокой траве.

Я же продолжил свой путь до лесной опушки, где без труда нашёл раскидистую сосну, часть веток которой действительно кренились к земле, будто кланяясь.

Нашлась и тропинка. Вот только не звериная.

Губы сами собой растянулись в улыбке, когда я наклонился ближе, чтобы проверить догадки.

Ну так и есть. Цепочки следов не были следами лесного зверья. Они были следами нежити. Мелкой. Неопасной, если её не провоцировать. И нежити этой в лесу было довольно много, судя по моим ощущением. От отзвуков их магии мне почудилось, что даже дышать стало труднее.

Тропа ныряла в папоротники, но, если не спешить, потерять её оказалось просто невозможно. Потому я довольно легко добрался до озера. Спустя полчаса, как и обещал деревенский староста.

Озеро выглядело небольшим. Но вода в нём была темна, точно дьявольский омут. Она остро пахла илом и ряской. Но его поверхность не заросла ни тиной, ни водорослями. Там плясали серебристые солнечные блики. Свет играл на белоснежных лилиях, таких крупных, какие бывают лишь в тех местах, где в обилии водятся русалки или водяные.

Вдоль мшистого берега раскинулись плакучие ивы. Они сонно шелестели в тиши, купая свои длинные веточки в озёрной глади.

Кое-где встречался рогоз, но его коричневых побегов было совсем мало.

Нашёлся и тот самый выкорчеванный пень. Он валялся в кустах поодаль, растопырив во все стороны обломки корней. Выдернувшее его создание и вправду должно было обладать нечеловеческой силой.