Я снова открыл глаза и сделал шаг. Люди шарахнулись в стороны, расступаясь. Будто боялись, что я и вправду приму их за нечисть и начну кровавую расправу. Но я лишь сокрушённо покачал головой, а после добавил:

— Если вы продолжите заниматься чёрной магией, то вскоре здесь заведётся всё больше нечисти. И уже никакие обереги и Ловчие вам не помогут.

Ответом стало напуганное молчание.

Прогоревшая крыша с треском рухнула, взметнув в ночное небо столп алых искр за моей спиной. Огонь опадал и занимался вновь. Но уж более не грозился перекинуться на соседние постройки, хоть селяне и следили зорко за догоравшим остовом таверны. К утру одни чёрные головни останутся.

— Решайте сами, люди, — я досадливо махнул рукой и побрёл прочь, к выходу из села.

Кот чёрной тенью отделился от покосившегося плетня и засеменил вперёд меня.

Но уйти далеко я не успел. Меня нагнали кузнец с женой. Мужчина совсем уж протрезвел, хоть и выглядел немного помятым на лицо.

— Лех, куда пойдёшь? — окликнул он.

Я остановился. Смерил их взглядом. По правде сказать, определённого плана у меня не было.

— Заночую на опушке, а утром двинусь в путь, — признался я.

Кузнец положил мне на плечо свою мозолистую тяжёлую руку. Сжал.

— Ты доброе имя моего сына очистил, Ловчий. И разобрался в делах наших постыдных, — мужчина радостно улыбнулся, дохнув в лицо перегаром. — Нечего тебе, добрый человек, в лесу мыкаться. Переночуй у нас. В благодарность. А утром мы по селу пройдёмся. Тебе плату соберём, не такую щедрую, полагаю, но всё же не с пустыми руками уйдёшь. Накормим и проводим в путь.

Я размышлял недолго. Отказываться от предложения было попросту глупо. Но всё же смолчать не смог и молвил, хмурясь:

— Раз хотите отблагодарить меня, одну просьбу выполните.

Кузнец с женой переглянусь. Он даже плечо моё отпустил.

— Какую пожелаешь, Ловчий, — наконец, ответила женщина.

— Не будьте злы к Ярине, — я заметил, как насупился кузнец, и как поджала губы его супруга. — Даже если дитя не от вашего сына, не нужно изводить её. Она тоже натерпелась. А теперь вообще одна в тягости. Да ещё позорят её почём зря.

— Без мужа дитя носить… — начала было женщина.

— И что же, что без мужа? — сурово перебил я. И мягче напомнил: — Мальчика родит, будет защитник в селе. А родит девочку, так ещё одни рабочие руки. На севере Благоземья молодок с приплодом в жены охотнее берут, потому как они уже заведомо выносить и родить могут. А девку брать, так почём знать, не пустоцвет ли достанется? Дети — счастье в доме. Напомните об этом соседям. И сами не позабудьте. От вас не убудет. Помогать нужно друг другу. Тогда и беды будут стороной обходить.

Мне же самому исподволь вспомнилась одна женщина. Та, что разницы меж детьми не ведала, даже если дети те нежитью становились. Я не видел её с начала лета. Думал уж, позабыл о ней совсем. Да куда там.

От моих речей кузнецова жена потупила взор, но не проронила ни слова. А сам кузнец лишь согласно кивнул. И повёл нас с Котом к себе на ночлег.

Пожалуй, это было одно из самых нечистых мест на моей памяти. И одно из самых гостеприимных в отношении Ловчего.

Серое косматое небо на востоке сулило ливень ещё до наступления темноты. Тогда тракт, по которому мы с Котом брели весь день, расклякнет от воды. Превратится в грязное месиво и идти станет совсем уж неприятно. Не говоря уже о том, что я наверняка промокну до нитки. Да и мой друг разворчится, как водится в таких случаях.

Я прищурил глаза и посмотрел на запад. Солнце уже коснулось нижним краем горизонта. Через полчаса начнёт смеркаться. Темнеет в этих краях поздно. До какой-нибудь деревеньки доберёмся. Главное, чтобы дождик в пути не нагнал.

Быть может, повезёт нам с варгином, и кто-нибудь предложит подвезти путников на своей телеге. Повозок мимо проезжало множество, но почти никто не обращал на нас внимания. А если и обращали, то лишь на меня. Недобро косились, поджимали губы да глаза отводили. Проще говоря, вели себя так, как и всегда ведёт себя простой люд при встрече с Ловчим.

Впрочем, несколько раз мимо нас даже проскакали всадники городской стражи. Все надменные и гордые. Мы с Котом даже посторонились с дороги, пропуская их. Неровен час затопчут.

Здесь совсем неподалёку пёстрым полотнищем раскинулась столица Гардарики — Святоград. Оттого и стражники встречались в этих края особенно часто. Один отряд даже заинтересовался мною. Остановились, спросили, кто таков, откуда и куда путь держу. А как узнали, что я вольный Ловчий, потеряли ко мне всякий интерес. Только предупредили, что поблизости бойцы Белой рати объявились. Велели с Белой ратью ссор не устраивать. Только мы, Ловчие, редко, когда с ними на открытую вражду нарывались. Нам делить нечего. А вот Белой рати слова лишнего не скажи. Особенно ежели ты презренный Ловчий. Не их поля ягода, как в народе говорят.

Когда очередная группа всадников показалась на дороге, варгин проворчал себе в усы:

— Опять пыль из-под копыт глотать.

Я усмехнулся.

— Кругом покосные луга благоухают, а ты нашёл, чему огорчиться.

— Были бы у тебя лапки, тогда бы я посмотрел, как бы ты ходил пешком в такую даль, как мы ходим, — парировал Кот.

— Не ной. Твоими лапками можно кабана завалить, — я вгляделся вдаль, стараясь разобрать, во что одеты всадники.

Варгин приметил моё напряжение. Навострил уши. Повёл носом, точно иная собака. Но ничего не уловил.

— Кто там, Лех? Белоратники? — мурлыкнул он как бы невзначай, но я заметил, как выгнулась дугой его спина и встала дыбом шерсть на загривке.

— Нет, — я покачал головой. — Несколько стражников. И мужик на телеге чуть поодаль. Не волнуйся.

— Что значит «не волнуйся»? — варгин фыркнул. — Нарвёмся на белоратников, тотчас признают во мне нечисть. Шкуру спустят на месте. А тебе голову отрубят на какой-нибудь площади за пособничество нечистой силе. Торжественно и со всеми почестями. Может, даже последнее слово сказать дадут, — Кот задумчиво пошевелил усами. — Скажи тогда, что они там все пи…

— Тихо, — я легонько пихнул его носком сапога, потому что стражники приближались.

Мы посторонились и пошли краем поля. Всадники миновали нас, даже толком не взглянув. Они хохотали промеж собой. Обсуждали какой-то презабавный случай во время войскового смотра накануне. Очередная глупость, совершаемая на пьяную голову.

Когда городская стража удалилась на почтительное расстояние, я сказал Коту вполголоса:

— Наш путь в любом случае пройдёт по тракту. Иначе нам к намеченной цели не добраться. Уж прости. Но без этого никак. Если только нам не двинуть через леса и болота. Дать бешеный крюк. Но вряд ли тебя это обрадует.

Варгин глянул на меня с выражением величайшего страдания на морде, однако, смолчал. Потому как скрип телеги позади сделался совсем уж близким. Я снова посторонился, дабы пропустить ехавших. Ожидал очередного презрительного взгляда. Но всё вышло иначе.

Нагнавшая нас телега выглядела не совсем уж худой. Скорее, скромной и слегка обветшалой. Равно как и возница: деревенского вида мужичок в годах, седой, нескладный и порядком изнурённый каждодневными трудами. А подле него сидела весьма миловидная девушка. Темноволосая красавица с уложенной вокруг головы толстой косицей.

Девушка поймала мой взгляд и, наклонившись, что-то шепнула мужчине. При этого глаз с меня не сводила.

Не прозвучало очередного окрика, приказа пропустить телегу или перешёптывания. Вместо этого возница натянул поводья и заставил лошадку замедлить ход.

— Доброго дня тебе, путник! — окликнул меня мужичок.

— И вам доброго дня и лёгкой дороги, — ответил я, а сам окинул беглым взглядом содержимое телеги.

Везли что-то нетяжёлое, накрытое полотнищами грубой мешковины.

Телега тем временем поравнялась с нами. Вот только обгонять не спешила. Так и ехала рядом, заставляя нас тесниться на и без того узкой дороге.