Он провел в ожидании уже полчаса, когда в приемную вошел толстый клыкастый мальчишка – разносчик газет с охапкой печатной продукции. Он был одет в гавайскую рубашку, а на голове красовался колпак, напоминавший мясной пирог. Том купил номер «Джокертаунского крика», снова устроился на кейсе и начал читать. Он прочитывал каждое слово в каждой статье на каждой странице, а прочитав, начинал все сначала.

Заголовки пестрели сообщениями о военном положении и повсеместной охоте за Кройдом Кренсоном, или Тифозным Кройдом, как называл его «Крик». Каждый, кто входил в контакт с носителем, мог подцепить бешеную карту. Не удивительно, что все были напуганы. Доктор Тахион заявил властям, что это была мутировавшая форма, способная заразить даже устойчивых тузов и джокеров.

Черепаха мог бы вывезти его, подумал Том. Кто угодно, полицейский, или Стражник, или туз рисковали заразиться и умереть, если бы попытались задержать инфицированного, но Черепаха мог бы доставить его, находясь в полной безопасности, как конфетку в обертке. Ему не нужно было входить в близкий контакт с кем-либо, чтобы воздействовать телекинетически, а его челнок обеспечивал надежную защиту. Только больше не было челнока, Черепаха умер.

Шестьдесят три человека обратились за медицинской помощью после массовых беспорядков в районе туннеля Холланда, ущерб, причиненный собственности, как писали, исчислялся суммой свыше миллиона долларов.

Черепаха мог бы рассеять эту толпу, не причинив никому вреда. Он просто поговорил быс ними, выиграл время, чтобы побороть их страхи, а если бы ситуация вышла из-под контроля, то разогнал бы их, применив телекинез. Ему не были нужны стволы или слезоточивый газ.

Приходили донесения о единичных случаях насилия в городе против джокеров. Два джокера были убиты, а с десяток госпитализированы после избиения, в том числе камнями.

В Гарлеме шли повальные грабежи.

Арсон разгромил первый этаж представительства джокеров именем Христа, а прибывшие по тревоге пожарные были забросаны кирпичами и собачьим дерьмом.

Лео Барнетт молился за души страждущих и призывал к карантину во имя здоровья людей.

Двадцатилетняя студентка из Колумбии была подвергнута групповому изнасилованию на бильярдном столе в Подвале Сквишера. Десяток джокеров наблюдали, сидя на барных стульях, половина из них выстроились в ожидании своей очереди после того, как насильники закончили свое дело. Кто-то сказал им, что они излечатся от своих уродств, если вступят в сексуальную связь с этой женщиной.

Черепаха был мертв, а Том Тадбари сидел на старом кейсе, набитом десятками тысяч долларов наличкой, когда мир все больше и больше сходил с ума.

Вся королевская конница, вся королевская рать,подумал он. Том не успел пройтись по страницам газеты в третий раз, как чья-то тень упала на него. Он поднял глаза и увидел большую чернокожую сестру, которая помогала ему тащить полицейского в больницу из машины.

– Доктор Тахион примет вас сейчас, – сказала она.

Том последовал за ней в небольшую одноместную палату, где Тахион сидел устало за столом.

– Ну как? – спросил Том, когда сестра вышла.

– Он будет жить, – ответил Тах. Фиалковые глаза задержались на шершавой маске Тома. – Закон требует, чтобы мы докладывали о таких происшествиях. Полиция захочет допросить вас после того, как все уладится. Нам нужно знать имя.

– Томас Тадбари, – сказал Том. Он стянул маску и бросил ее на пол.

– Черепаха, – воскликнул Тах в изумлении. Он встал.

Черепаха мертв,подумал Том, но не сказал этого вслух. Доктор Тахион нахмурился.

– Том, что там произошло?

– Это долгая и страшная история. Ты хочешь знать? Тогда залезь в мои проклятые мозги и узнай. Я не хочу говорить об этом.

Инопланетянин Тах задумчиво посмотрел на него, поморщился и снова сел.

– По крайней мере, чертов Астроном дал мне возможность отличать хороших парней от плохих, – сказал Том.

– Он носит твое имя, – заметил Тах.

– Одно из моих имен, – напомнил Том. – Провалиться на месте, если мне не понадобится твоя помощь.

Инопланетянин Тах все еще был связан с его сознанием, он взглянул на Тома и резко сказал:

– Я не стану этого делать.

Том склонился над столом, нависая над небольшой фигурой доктора.

– Ты это сделаешь, – сказал он твердо. – Ты мне должен, Тахион. Выхода нет. Я убью себя, если ты мне не поможешь.

Беги.

Сознание вспышками молний мелькало в его уме. Будто выстрелы, будто строчки в сверхскоростном лазерном принтере… но нет, все было намного сложнее. Верховный ткач плел самую сложную и самую большую ткань Вселенной в течение считаных секунд, и все это происходило в его мозгу.

Он открыл глаза. Огни Святого Эльма мерцали перед ним, будто полярное сияние. Уши заполнил оглушительный шум. Инфразвуковые волны, словно прибой, прокатывались через его тело.

Шум утих. Внутренние контроллеры со скоростью света провели проверку систем. Радар нарисовал в его сознании картину, наложив ее на визуальную.

– Все системы проверены и функционируют, – услышал он свой голос.

Свечение Святого Эльма поблекло, и он увидел просевшие балки крыши, полуоткрытое слуховое окно, стекло которого было выкрашено в черный цвет изнутри. Разбросанные в беспорядке диаграммы, висящие кабели. Жужжали электрические вентиляторы. Что-то в комнате двинулось, первым это уловил радар. Потом приборы зрения. Он узнал силуэт, высокого седовласого мужчину с крючковатым носом и презрительным взглядом. Максим Травничек. Губы Травничека скривились в холодной улыбке. Он заговорил с европейским акцентом.

– Добро пожаловать обратно, тостер. Земля живых ждет тебя.

– Я взорвался.

Модульный Человек с холодной отстраненностью оценил эти слова, натягивая комбинезон. Где-то зажужжала муха.

– Ты взорвался, – сказал Травничек. – Модульный Человек, неуязвимый андроид, взорвал себя, разнес на куски. Во время большой драки в «Козырных тузах» с Астрономом и Масонами египетской школы. Хорошо хоть, у меня была резервная копия твоей памяти.

Атомарную макроструктуру сознания андроида наполнили воспоминания. Модульный Человек узнал новое жилище Травничека в Джокертауне, то, куда он переехал после того, как его выставили из больших апартаментов в Ист-Сайде. Здесь было невыносимо жарко, и вентиляторы, воткнутые в обшарпанные удлинители, не могли справиться с жарой и дать ощущение дома. Оборудование, огромные генераторы поля и компьютеры, были установлены на самодельные платформы и полки из неструганых досок. Ультразвуковой сканер показал ему электронно-лучевые трубки двух мониторов.

– Астроном? – переспросил он. – О нем не было слышно несколько месяцев. Я не припоминаю, чтобы он возвращался.

Травничек небрежно махнул рукой.

– Бой случился уже после того, как я делал резервную копию твоей памяти.

– Я взорвался? – спросил андроид. Ему не хотелось об этом думать. – Как я мог взорваться?

– Точно. Это сюрприз для нас обоих. Полоумные микроволновые печки не должны взрываться.

Травничек сел на старый пластиковый стул, судя по всему, найденный на помойке, с сигаретой в руке. Он стал еще более худым, чем раньше, его покрасневшие глаза запали еще сильнее. Он выглядел старше на несколько лет. Его прямые волосы, обычно зачесанные назад со лба, торчали пучками. Судя по всему, он их сам себе стриг.

На Травничеке были мешковатые зеленые штаны армейского покроя и кремовая рубашка с пятнами от еды и оборками спереди. Галстука на нем не было. Андроид никогда не видел Травничека без галстука. Должно быть, с ним что-то случилось, понял он. И к нему пришла тревожная мысль.

– Как долго я был…?

– Мертв?

– Да.

– Ты взорвался на прошлый День Дикой Карты. Сегодня пятнадцатое июня.

– Девять месяцев, – с ужасом сказал андроид.

Травничек явно был раздражен. Бросил сигарету и затоптал ее ногой на застеленном нестругаными досками полу.