Кройд отвернулся и снова неудержимо зевнул. Его конечности как будто налились свинцом. Повернув за угол, он обратил внимание на три стальные оболочки, подвешенные на длинных тросах к потолку. Кройд узнал их немедленно; рассматривая, он на минутку погрузился в воспоминания.

Взобравшись на расположенную рядом двуколку, Кройд подпрыгнул и хлопнул ладонью по ближайшему корпусу бронированного фургончика-«Фольксвагена». Металл отозвался звучным гулом, а корпус слегка покачнулся на своих последних причальных швартовых. Кройд снова подпрыгнул и хлопнул еще разок; потом его одолел очередной приступ зевоты.

– Панцирь есть, ездить может, – пробормотал он. – Внутри – полная безопасность. Эй, черепашка, высунь-ка головку!

И Кройд снова хихикнул. Затем обернулся к следующей, самой памятной ему модели шестидесятых. Эта висела повыше – Кройд даже не сумел разглядеть в подробностях мирный символ на ее борту, но слова знаменитого девиза «Творите любовь, а не войну», вписанные в крупный цветок мандалы, прочел ясно.

– Вот же дерьмо, объясните это тем парням, что ходят за мной следом! – зачем-то вспылил он. Подуспокоившись, объявил: – Всегда мечтал забраться и посмотреть, каково там внутри.

Кройд подпрыгнул, ухватился за край и подтянулся. Тачка накренилась, но человеческий вес выдержала. Уже через минуту Кройд чувствовал себя в ней полным хозяином.

– О, сладостный мед уединения! – вздохнул он с невыразимым облегчением. – Любовь моя – клаустрофобия. Наконец-то…

Кройд сомкнул свои измученные очи и сразу заснул. В музейных сумерках от него начало лучиться слабое сияние.

Вонищенка поглядела на своего друга, Джека Робишо. Теперь превращения происходили медленнее и длились дольше. Сейчас он был человеком, и, возможно, он останется человеком ближайшие несколько дней. Некоторое время она раздумывала, не виновата ли она отчасти в этом его непрекращающемся превращении. Джек знал, что может общаться с ней телепатически, только будучи аллигатором. Даже в коме, возможно, он осознавал, что ему надо превратиться, чтобы сказать ей про Корделию.

Она подняла взгляд, посмотрела на Си-Си и пожала плечами.

– Знаю, что обещала перестать чувствовать себя виноватой. Мне будет его не хватать.

Обе женщины повернулись и увидели, как в палату вошла Корделия.

– Хорошие новости, ребята. Доктор Тахи говорит, что, возможно, Джеку станет немного лучше. Он не уверен, но считает, что все то время, что Джек проводит в теле аллигатора, вирус гибнет.

Корделия прошла через палату, подошла к койке Джека и наклонилась. Поцеловала его в губы.

– Вот так вот, Дядя. Теперь тебе от меня не отмахнуться.

Си-Си Райдер и Вонищенка удивленно переглянулись. Вонищенка позволила себе украдкой улыбнуться, скрывая это под спутаными волосами.

Рыжеволосая певица взяла Вонищенку за руку.

– Я ж тьбе грила.

– Что?

– Збудь. Все теперь так говорят, глотая слоги, хуже каджунов. Когда ввсе узжаете?

Корделия стояла у изголовья Джека, глядя так, будто могла заглянуть ему внутрь.

– Самолет завтра. Маршрут я оставила у тебя в кабинете утром. Так что, если что-то изменится, всегда сможешь быстро с нами связаться.

Си-Си поглядела на подругу.

– Сьюзан захочет знать все сразу же.

– У них там в Гватемале телефоны есть?

– Да, Корделия, – со вздохом ответила Си-Си.

– Привезете мне индейца? – спросила Корделия, держа Джека за руку и обезоруживающе улыбаясь Вонищенке и Си-Си.

– Мы едем помогать им, а не подыскивать им американских жен.

– Кто-то что-то говорил про свадьбу?

Изменчивая в своих настроениях, как ртуть, Корделия внезапно посерьезнела.

– Вонищенка, я позабочусь о нем. Обещаю. Я знаю, что ты обо мне думаешь, частенько, но…

– Тебе просто надо вырасти. Не обещай ни себе, ни кому-то еще того, что не сможешь выполнить. Миру больше не нужны святые.

Корделия покраснела. Вонищенка поглядела прямо в глаза младшей.

– Кроме того, не думаешь же ты, что я оставлю Джека без охраны?

Вонищенка распахнула плащ, и наружу выпрыгнул черный. Отряхнулся, сел и начал вылизывать взъерошенный мех. Корделия присела и попыталась почесать его меж ушей. Кот попятился, а потом запрыгнул на койку Джека и положил голову на подушку.

– Телефоны, не телефоны, если я понадоблюсь, скажи черному. Расстояние большое, но мне не кажется, что оно нас остановит теперь. Хотя у меня есть нехорошее предчувствие.

Вонищенка опустила взгляд в пол.

– Доктор Тахион позаботится о Дяде Джеке, я и черный тоже поможем, если потребуется. Он хотел, чтобы ты поехала.

Корделия снова поглядела на дядю, бледного и безмолвного, с трубками, присоединенными к телу, которые поддерживали в нем жизнь.

– Знаю. Он сказал, что для меня так будет лучше.

Вонищенка поглядела на Си-Си, стоящую рядом.

– Не привыкла я ко всему этому, когда люди знают, что для меня лучше. Но я всегда хотела поговорить с черным ягуаром, а у рок-звезды должен быть телохранитель.

– Рок-звезды, – повторила за ней Си-Си, закатывая глаза. – Она все время мне говорит, что одни джунгли ничем не отличаются от других. Даже и не знаю, для кого это будет большим культурным шоком, для нас или для них. Бедные ребята пытаются построить новое государство. Только им не хватало стареющей «рок-звезды» и бомжички.

Протянув руки, Корделия обняла Си-Си.

– Они могут натворить и что похуже.

Вонищенка оценивающе поглядела на Корделию и протянула руку. Корделия задумалась, а потом крепко пожала ей руку обеими своими.

– Ты знаешь, как о себе позаботиться. Не отрицай того, что является частью тебя, – сказала Вонищенка, поднимая голову и глядя на Джека. – Оба мы это делали так или иначе. Он бы тебе то же самое сказал. Не делай себя калекой. Это не стоит затраченных усилий.

– Думаю, я это уже поняла, как-то вечером, совсем недавно.

Корделия отпустила руку Вонищенки, задумавшись. Вонищенка снова подошла к Джеку и поглядела на его умиротворенное лицо. Коснулась ладонью его щеки. Спутанные волосы свисали ей на лицо, и никто не услышал ее слов. Она лишь надеялась, что их услышал Джек, где бы он сейчас ни был.

– Я люблю тебя, – тихо сказала она.

Они уже выходили из палаты, когда столкнулись с мужчиной, идущим навстречу. Вонищенке потребовалось мгновение, чтобы узнать его.

– Майкл.

Он сжимал в руках огромную корзину с фруктами, почти полностью закрывавшую его лицо, и они увидели лишь его испуганный взгляд. Никто ничего не сказал.

– Он и мне друг тоже, – сказал Майкл, опустив корзину на несколько сантиметров. – Могу я его увидеть?

Вонищенка и Корделия переглянулись, мысленно осуждая человека, который бросил Джека несколько месяцев назад. И Корделия согласно кивнула.

– Все мы его любим.

Раскачиваясь вперед-назад, Розмари Гамбионе ломала руки, сидя на кровати и ожидая, когда юрист «Призрачного кулака» придет к ней, чтобы официально оформить сделку. Все кончено. Мафия проиграла.

Лица погибших донов, капо и даже простых бойцов стояли у нее перед глазами, даже среди дня. Ее жизнь стала кошмаром наяву.

Она обливалась потом. Маленькая комната была наполнена влажной духотой августовского Нью-Йорка. На кровати лежал упакованный чемодан с вещами. Уехать, куда угодно, лишь бы подальше от этого города.

Услышав стук в дверь, она провела ладонями по джинсам и схватила «вальтер». За последние пару месяцев ей слишком часто приходилось им пользоваться. Тяжесть в руке придала ей уверенности.

– Кто там? – спросила она, откидывая стволом пистолета прядь влажных от пота волос с лица.

– «Рыба-меч». Или вы бы предпочли другой пароль?

Голос был вежливым и слегка избалованным. Розмари сразу узнала его, после всех тех телефонных переговоров, в ходе которых была организована эта встреча. Держа пистолет в правой руке, она неловко открыла дверь левой. Мужчина в сшитом на заказ белом костюме, известный в определенных кругах как Лазейка, неторопливо вошел в комнату.