– Перемирие?

– У меня есть собственные цели, которые я преследую, как и у вас. Ваши включают в себя проституцию, игорный бизнес и торговлю наркотиками. Но, в случае моей территории, из них исключаются рэкет, вымогательство и перестрелки. Я хочу, чтобы мои люди были в безопасности.

Взгляд Кина скользнул в сторону Бреннана.

– Ваш цепной пес?

– О нет, у него тоже есть собственные цели, которые он преследует.

Непроницаемые серые глаза Бреннана глянули в черные глаза Кина.

– Я приду за тобой, Кин.

Тахион улыбнулся.

– У вас есть люди, которые могут убить меня из-за угла. У меня есть люди, которые могут сделать то же самое с вами. Патовая ситуация.

– Вы не станете вмешиваться в мой бизнес?

– Нет, – ответил Тахион и вздохнул. – Возможно, это выглядит аморальным, с моей стороны, но я не крестоносец. Мужчины всегда будут желать женщин, и всегда найдутся женщины, которые станут продавать себя в угоду этому желанию. Наркотики всегда будут продавать, и их всегда будут потреблять. Мы все-таки не ангелы. Но я настаиваю на том, что на моих улицах должен воцариться мир.

Тахион отбросил легкость и доброжелательность в манерах.

– Дети больше не будут гибнуть в бессмысленных перестрелках на улицах Джокертауна. Моей больнице и моим пациентам никто не будет угрожать.

– А что насчет Джейн Доу?

– Этот лот не входит в предмет наших переговоров, мистер Фак.

– Хорошо, – ответил Кин, пожав плечами.

– Мы договорились?

– Я согласен на ваши условия.

Тахион ухмыльнулся.

– Не стоит планировать нарушение договоренности в присутствии телепата. Убей его, Бреннан.

Вьетнамец побледнел.

– Нет, подождите, подождите!

– Хорошо, попробуем еще раз. Мы договорились?

– Не совсем, – прохрипел Кин. Поглядел на Бреннана. Тот без колебаний встретил его взгляд.

– Я получил от тебя послание, некоторое время назад.

Бреннан кивнул.

– Вот мой ответ.

В голосе вьетнамца прорезались ярость и ненависть, когда он выставил обрубок руки в сторону Бреннана, будто оружие.

– Если ты продолжишь мешать мне, если, как ты сказал, ты разрушишь мою жизнь, то мне будет незачем жить. И тогда, клянусь тебе, эта твоя Тень, Дженнифер Малой, умрет. Отступитесь, капитан Бреннан. Отступитесь и оставьте меня в покое, или она умрет. Это моевам обещание.

Тахион переводил взгляд с Кина на Бреннана и обратно. Лицо стрелка было твердо и непоколебимо, как сжатый кулак.

– Вы меня утомили, – отрезал Тахион. – Ваши угрозы меня утомили. Вон!

И он отдал мысленный приказ вьетнамцу и его прихвостню Змею. Оба побежали прочь, назад в дом.

Вернувшись в больницу, Тахион почувствовал себя вполне бодро. Остановился, чтобы похлопать по спинам обоих каменных львов у входа, и взбежал по лестнице. Кройд не сможет бодрствовать долго. Скоро случится следующее превращение, и его способность заражать наверняка пропадет. Кин нейтрализован на время. Конечно, вьетнамец не станет держать свое слово долго, но, возможно, к тому времени Бреннан добьется своего, и Кин перестанет быть проблемой.

Тахион отправился в подвал. Открыл один за другим сложные электронные замки, преграждавшие доступ в его личную лабораторию. То место, где он сделал наркотик для Ангелицы, где изо дня в день совершенствовал «козырь», вирус, противодействующий Дикой Карте.

Уже вошло в привычку каждый день проверять кровь на вирус КВТА. Сейчас он в полнейшем порядке. Идеал и теория вероятности хранили его и в эту ночь.

Он подвинул образец в электронный микроскоп, провел фокусировку и узрел свою судьбу, увидев переплетающуюся паутину ДНК Дикой Карты. С воплем скинул поднос с предметными стеклами и пробирками на пол. Начал молотить кулаками по столу, не желая верить себе.

Спокойно, спокойно! Стресс может запустить работу вируса в организме.

Он тихо поправил табурет, уселся ровно, сложив руки на груди, и задумался. Если вирус проявится, скорее всего, он умрет. Это приемлемо. Может превратиться в джокера. Это неприемлемо. «Козырь»? В последнюю очередь.

Джейн!

Какая ирония. Импотент надеется исцелиться через занятия сексом. Он рассмеялся. Когда понял, что смех стал истерическим, то усилием воли подавил его.

Что же в будущем?

Найти Джейн. Постараться исключить стресс из своей жизни, максимально. Продолжать жить. В доме Ильказам не рожают трусов.

Самое главное. Блез.

Теперь мальчик – все, что у него есть. Его собственные кровь и семя отравлены. Больше детей у него не будет.

И снова они наступали Кройду на пятки! Кому тогда вообще можно доверять, если нельзя верить даже собственному врачу? Заунывные, пронзительные вопли сирен окружили Кройда сплошной звуковой пеленой.

Он с корнем выдирал бетонные плиты, гнул по пути фонарные столбы и крадучись перебегал от переулка к подъезду. Затем укрылся в чьей-то припаркованной машине. Усталым взглядом провожал пролетающие над крышами вертолеты, почти не слыша за воем сирен чавканья их лопастей. Но, как ни странно, призывам громкоговорителей порой удавалось прорвать завесу воющего безмолвия. Они снова взывали к нему, лгали ему, требовали от него невозможного. Кройд захихикал. Еще настанет его день!

Неужели док Тахи снова во всем виноват? Воображение услужливо подсовывало внутреннему оку картинку из прошлого: беспорядочно мечущийся в полуденном облачном небе на фоне гигантских неуязвимых китов-аэростатов игрушечный самолетик Джетбоя. Назад, к самому началу. Он так до сих пор и не узнал, что же случилось тогда с Джо Сарцанно.

Кройда накрыло волной удушливого дыма. Где-то снова что-то полыхало. Почему неприятности обязательно всегда сопровождаются пожарами? Кройд потер виски и широко зевнул. Машинально пошарил в кармане, где держал пилюли, – пусто. Вырвав дверцу из автомата коки перед закрытой автозаправкой, Кройд набил хлынувшими четвертаками уцелевший механизм, получил в каждую руку по бутылке и, посасывая бодрящий напиток, отправился дальше.

Вскоре Кройд обнаружил себя стоящим перед запертой дверью Джокертаунского публичного музея. Рука машинально потеребила дверную ручку. Так, в нерешительности, он провел еще добрых десять секунд, но никак не более. Когда поблизости взвыла сирена – похоже, что прямо за углом, – Кройд вышел из прострации и легонько пихнул дверь плечом. Раздался негромкий треск, и он оказался внутри. Порывшись в карманах, Кройд оставил на конторке входную плату. Поразмыслив, прибавил немного в качестве компенсации за испорченный замок.

Потом он еще долго сидел на скамье, всматриваясь в музейные сумерки. Время от времени вставал, совершал небольшую прогулку по музею и возвращался. Он снова, в который уже раз, с интересом осмотрел золотую бабочку, застывшую в попытке вырваться из кисти золотой обезьянки – обе дело рук давно почившего в бозе туза по кличке Мидас. Он заглянул в шкаф с банками, хранившими заспиртованные зародыши джокеров. Полюбовался металлической дверью с отпечатком чудовищного копыта Дьявола Джона.

Кройд бродил вдоль диорамы «Великие события из истории Брошенной карты», снова и снова нажимал клавишу перед экраном, изображавшим сражение землян с роем пришельцев. И всякий раз попадал – Человек-Модуль под руководством Кройда без промаха сражал лазерным лучом инопланетных монстров. А затем Кройд обнаружил в экспозиции чучело знакомого по кличке Ревун…

Он как раз допил последние капли коки, когда в глаза бросилась небольшая человеческая фигура с вроде бы знакомыми чертами лица, выставленная в стеклянной витрине. Кройд подошел, прищурился, затем прочел табличку. Та сообщала, что такой-то и такой-то был найден мертвым в одном из глухих переулков. У Кройда перехватило дыхание.

– Бедный Гимли, – выдохнул он. – Кто сотворил с тобой такое? И где теперь твои потроха? Мой желудок не выдерживает подобного зрелища. Где теперь твои замечательные остроты? Передай, если сможешь, Барнету: пусть остудит, заморозит преисподнюю своими пламенными проповедями. В конечном счете ведь и сам он туда угодит.