Одним из влиятельных геополитических мыслителей послевоенного Американского века, иногда называемый «первым воином «холодной» войны», был Джеймс Бёрнхэм, один из оперативников Билла Донована[33] в Управлении стратегических служб (УСС). После войны Бёрнхэм стал соучредителем архиконсервативного журнала «Национальное обозрение» и в 1947 году написал главную оду новой американской мировой державе под скромным заголовком «Борьба за планету». Книга была адаптирована из совершенно секретного меморандума Управления стратегических служб, которую Бёрнхэм в 1944 году подготовил для американской делегации в Ялте по поводу советской геополитической стратегии. Бёрнхэм описывал в самых положительных словах то, что он называл, «американской империей, которая, хотя и не буквально в формальных границах всего мира, будет способна к осуществлению решающего управления миром». ^{693} Видение Бёрнхэма и его рекомендации были решительны и потрясающе недвусмысленны:

«В пределах выделенного времени Соединённые Штаты не могут выиграть жизнеспособное лидерство в мировом политическом порядке, просто обращаясь к рациональному убеждению... Могущество должно заключаться (с известной готовностью использовать его) либо в косвенной форме... экономических санкций, либо в прямой бомбардировке. Как последний резерв в этом ряду могущества будет монопольный контроль атомного оружия». ^{694}

Американский век должен был стать «нешуточным» предприятием. Как выразился Бёрнхэм:

«В конце концов, независимость и свобода – это абстракции». ^{695}

В пределах этого управляемого американцами экономического пространства, охватывающего более 560 миллионов человек, находился обширный потенциальный рынок, превышающий по размеру даже огромные пространства довоенной Британской империи. В первые пять лет своих послевоенных амбиций США удерживали в своих руках экстраординарную власть над большей частью мира в неофициальной экономической империи.

Это произошло благодаря использованию механизмов Бреттон-Вудских институтов – Международного валютного фонда и Всемирного банка. А также благодаря контролю всей западноевропейской экономической политики через План Маршалла и находящуюся в Париже Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), благодаря роли доллара как мировой резервной валюты и центра мировых финансов, и прежде всего, благодаря действиям Денежного Треста нью-йоркских банков и связанных с ним государственных служащих в Вашингтоне.

Германия, бывший военный конкурент Америки в ожесточённой борьбе наследство Британской империи и глобальную гегемонию, после 1945 года была обескровлена и разделена на восток и запад. На фоне больше не представляющей потенциальной угрозы Германии первая послевоенная задача Вашингтона и Уолл-Стрит состояла в том, чтобы расчленить Великобританию, своего истощённого, но всё ещё крупного потенциального конкурента. Они проделали эту работу полностью, постоянно восхваляя «дружбу» и англо-американские «особые отношения».

Взяв пример из книги мафиозного этикета дона Корлеоне, политика Вашингтона по отношению к своему ближайшему военному союзнику стала вариацией на тему «падающего подтолкни». В 1941 году, в момент встречи для подписания Атлантической хартии между Рузвельтом и Черчиллем, согласно рассказу очевидца Эллиота Рузвельта (сын Франклина Делано Рузвельта), Черчилль в расстройстве резко выговаривал американскому президенту:

«Господин президент, я полагаю, что Вы пытаетесь покончить с Британской империей. Каждая идея, которую Вы лелеете, о структуре послевоенного мира демонстрирует это. Но, несмотря на это, мы знаем, что Вы составляете нашу единственную надежду». ^{696}

Как всегда, Черчилль правильно ухватил суть геополитических амбиций Вашингтона.

Резкое завершение американской помощи по ленд-лизу Великобритании в 1945 году предшествовало трудным переговорам Лондона и Вашингтона по поводу займа на восстановление экономики. В конце концов, Лондон получил этот заём, но на тяжёлых условиях. За эти доллары Вашингтон потребовал «услугу за услугу» – соглашение, что Великобритания и страны её Содружества подчинятся правилу «не допущения дискриминации» в торговле.

Это означало, что усилия Британии военными методами создать своё собственное экономическое пространство с бывшими колониями от Южной Африки до Канады и Австралию, так называемые «Имперские преференции», чтобы уменьшить свою долларовую зависимость, отныне были запрещены. ^{697} Вашингтон хорошо знал, где находится Ахиллесова пята британской послевоенной экономики и ударил прямо туда.

Относительное положение Соединённых Штатов и Великобритании во время войны развернулись на 180 градусов. С точки зрения частных иностранных инвестиций, к 1949 году американские зарубежные инвестиции превзошли британские более чем в три раза. Соединённые Штаты (особенно горстка банков в Нью-Йорке) стали «мировым банкиром», отобрав пальму первенства у лондонского Сити.

Когда к этому прибавились и зарубежные инвестиции американского правительства, к 1950 году доля зарубежных инвестиций Соединённых Штатов превысила не только долю Великобритании. Общие зарубежные инвестиции США превысили иностранные инвестиции всех остальных промышленных стран вместе взятых. Великобритания безнадёжно отстала. Как администратор послевоенного Бреттон-Вудского долларового стандарта нью-йоркские банки и Вашингтон скоординировали свои усилия таким образом, чтобы максимально усилить рычаги своей новой финансовой власти. Именно у них были доллары, в которых отчаянно нуждался весь остальной мир.

Используя новую доктрину Трумэна, Соединённые Штаты также начали наступление на традиционное британское господство в богатых нефтью странах Ближнего Востока с помощью поставок американского оружия для «оборонительной защиты» от, по их уверениям, «угрозы коммунистического поглощения».

По условиям Плана Маршалла некоторым бывшим европейским колониям, прежде всего в Африке, предписывалось поставлять США достаточный запас стратегического сырья «для обороны». В 1949 году в Европе разразился серьёзный кризис ликвидности, поскольку европейские экономические системы отчаянно боролись за твёрдую валюту – доллары, – чтобы финансировать срочно необходимый импорт. Вашингтон эксплуатировал этот кризис для оказания давления на Великобританию в обесценивании фунта стерлингов, ослабляя тем самым способность Великобритании в дальнейшем использовать свою систему «имперских преференций» в тщетной попытке избежать порабощения своей экономики под диктат доллара. ^{698}

С подписанием Атлантического Договора и созданием НАТО в апреле 1949 года у Вашингтона появился новый аргумент в пользу своего экономического вмешательства. На место «европейского восстановления» по Плану Маршалла теперь пришло намного более обширное экономическое вмешательство США в дела европейских «партнёров» по НАТО – теперь во имя «военной готовности», «стратегического планирования» и «объединённого командования», всё ради того, что называли «холодной» войной.

США ввели тяжёлые ограничения на торговлю с коммунистическими странами и их сателлитами, что в значительной степени наносило урон традиционным торговым схемам Западной Европы, но не касалось США. Особенно тяжело эти ограничения ударили по Великобритании. Кроме того, при поддержке американского капитала в период Корейской войны быстро восстановилась западногерманская экономика и составила конкуренцию британскому индустриальному экспорту. В результате всех этих недружественных шагов в 1951 году британский долларовый дефицит в платёжном балансе достиг нового послевоенного кризисного уровня. ^{699} К 1951 году американские капиталовложения в Канаде, бывшей номинально членом Британского Содружества, возросли с 4 миллиардов долларов в 1939 году до более чем 9 миллиардов, весьма превзойдя британские инвестиции в эту страну, которые к 1948 году упали до 1,6 миллиарда долларов. ^{700} По той же схеме проводились американские капиталовложения и в других британских настоящих или бывших колониях, включая Индию, Австралию и Новую Зеландию.