В ответ на это (как он это рассматривал) невыносимое французское вмешательство в американскую денежную систему Вашингтон, поддерживаемый банками Уолл-Стрит, пошел в полномасштабное экономическое наступление на Францию и французский франк. Причиной стала роль Франции как основной сторонницы денежно-кредитной реформы. Чтобы дискредитировать французскую идею денежно-кредитной реформы, банки Уолл-Стрит и Вашингтон решили подорвать валютную и финансовую стабильность Франции. К началу 1968 года развернулась полномасштабная валютная война, которая, впрочем, открыто не декларировалось. Более того, всё проделывалось негласно, однако всем участникам рынка было очевидно, что позади последующего бегства из франка и утечки французских золотых запасов стояли именно американские банки.

Бегство было спровоцировано нью-йоркскими банками, резко изымавшими свои депозиты из французских банков и скупавшими вместо этого немецкие марки. Это был основной удар. Вашингтон оказал давление на западногерманские банки, чтобы те последовали его примеру, заявляя об общей нехватке уверенности во французской валютной политике, а не о том, что ведётся американская финансовая война. Вашингтон ограничил французский импорт в США и посоветовал американцам не ездить во Францию на каникулы.

Американские компании, которые инвестировали во Францию, начали без лишнего шума выводить свои капиталы из Франции, оказывая дальнейшее давление на франк. ^{717}

Тогда, выбрав момент, который, возможно, едва ли был случайным, малоизвестная радикальная левая анархистская секта, «Ситуационист Интернэшнл» внезапно вырвалась на французскую левую политическую арену, получая экстраординарное освещение в господствующих англо-американских СМИ, таких, как лондонский «Экономист». Они явно появились неизвестно откуда и рисовались как лидеры студенческого правительства в Университете Западный Париж («Нантер-ля-Дефанс») и как влиятельная сила в студенческом движении Сорбонны.

Уолл-Стрит и лондонский Сити воспользовались широко освещавшимся в прессе восстанием студентов Парижского университета в мае 1968 года. Несмотря на очевидность широкого распространения и политического разнообразия студенческого движения вокруг Сорбонны, СМИ в одну ночь сделали молодого радикала, дармоеда-ситуациониста Даниэля Кон-Бендита[35] известным как «Че Гевара» французских и германских левых. Кон-Бендит входил в группу, которая организовывала забастовку протеста 12 тысяч студентов в ноябре 1967 года против переполнения университетских помещений. В предыдущие 10 лет учащееся население Франции выросло от 170 000 до 514 000 человек. Общая площадь, покрытая университетскими зданиями, с 1962 года удвоилась, но число студентов почти утроились. Строения отчаянно не соответствовали новой ситуации, и переполнение зданий стало серьёзной проблемой. Это было фоном или социальным трутом. Требовалось совсем немного, чтобы высечь искру. ^{718}

Позиции де Голля были ослаблены, а общественная поддержка тяжко пострадала от финансового кризиса и жестокости полиции против студентов и их сторонников в мае 1968 года, события, которые агентства американской разведки, действовавшие в гуще студентов, по крайней мере, поощряли. ^{719} Год спустя, в апреле 1969 де Голль ушел в отставку.

Круги, управляющие финансовой атакой на франк искусно распустили слух, что немецкую марку собираются повторно повысить против франка, что и далее подпитывало панические продажи французской валюты и утечку французского золота. Когда накал студенческих протестов спал, результат финансового кризиса стал очевидным: разрушительная утечка французских резервов и ухудшение международной финансовой способности Франции стать угрозой доллару.

Между мартом 1968 года и мартом 1969?го французские золотовалютные резервы упали на 80%, поскольку Банк Франции безуспешно попытался защитить паритет франка к доллару. К августу 1969 года Франция была вынуждена обесценить свою валюту на 12%. К октябрю западногерманские финансовые органы были вынуждены переоценить немецкую марку на 8% выше, увеличив на 20% разрыв между двумя самыми сильными экономическими системами Европейского Экономического Сообщества.

Германия была не в том положении, чтобы поддержать французское требование реформы денежно-кредитного порядка или сопротивляться давлению американских банков, требующих присоединиться к атаке на франк. Она боялась вывода американских войск, на что намекнул Вашингтон. Без американского военного присутствия как последней гарантии американского ядерного зонтика Германия чувствовала себя перед СССР очень неуютно.

С помощью финансовой атаки на режим де Голля Уолл-Стрит и Федеральная резервная система выиграли немного времени прежде, чем фокус внимания снова вернулся к уязвимости доллара. Отсрочка продлилась недолго. Атаки на доллар скоро возобновились.

Начало 1970?х годов стало для американского истеблишмента политическим водоразделом. Понадобились решительные шаги, чтобы гарантировать длительное господство США в качестве глобальной экономической и финансовой супердержавы. И отнюдь не было очевидно, как это будет проделано. Однако достаточно скоро силы, которые доминировали над Уолл-Стрит, разработали необходимую стратегию.

На фоне эскалации войны Линдона Джонсона в Юго-Восточной Азии и роста затрат на неё, международные и центральные банки ускоряли продажи своих долларов и скупку золота. К1968 году федеральный американский бюджетный дефицит, питаемый стремительно растущими военными расходами, достиг беспрецедентной отметки в 30 миллиардов долларов. Золотой запас продолжал снижаться, приближаясь к сомнительному порогу 25%, позволенному законом в соответствии с Бреттон-Вудским соглашением. Политическая неразбериха в правительстве Джонсона, когда подал в отставку министр обороны Роберт Макнамара (которого повсюду рассматривали как архитектора «безнадёжной военной стратегии»), ускорила финансовое разорение.

Министром обороны Робертом Макнамарой, советником по вопросам национальной безопасности Макджорджем Банди, планировщиками из Пентагона и ключевыми советниками вокруг Линдона Джонсона была сознательно разработана такая стратегия войны во Вьетнаме, чтобы она с самого начала была именно «безнадёжной войной» и тем самым гарантировала длительное наращивание военного сектора американской экономики.

Американский избиратель, рассуждали в Вашингтоне, будет соглашаться на крупные новые военные затраты против предполагаемого «вторжения безбожного коммунизма» во Вьетнаме, несмотря на зияющие дыры в американском бюджете, пока этот процесс образует новые рабочие места на оборонных заводах.

В соответствии с продиктованными США правилами Бреттон-Вуда, раздувая доллар через огромный дефицит расходов внутри страны, Вашингтон реально мог вынудить Европу и других торговых партнёров «проглотить» американские военные затраты в форме дешевеющих долларов. Пока Соединённые Штаты отказывались обесценивать доллар против золота, что отразил бы ухудшение американских экономических показателей с 1944 года, Европа должна была платить эту цену и принимать доллары в соотношении двадцатилетней давности, несмотря на огромную инфляцию за прошедший период.