В отличие от Диониса, который тоже находится в своем каком-то мире, но и вовлекает в него окружающих, Аид предпочитает уединение в своей фантазии. Он уходит в этот иной мир, туда, где ему хорошо и спокойно, в мир воображения и своих призраков. Часто это и мир его сверхъестественного могущества. Иллюзия всемогущества часто бывает для мужчины-Аида защитой от чувства потери и одиночества.

«Подземные» мужчины, которые варятся исключительно в своем богатом и крайне причудливом внутреннем мире, никого рядом с собой, как правило, не замечают. Они не обращают внимания на реальное, а видят лишь какие-то свои тени и проекции. Если женщина, с которой они живут, оказывается слишком «живой» (активной, требовательной и пр.), они выгоняют ее из своего укромного царства. Им нужно, чтобы о них заботились — обеспечивали корм, постель и уют, причем уют строго такой, какой они сами хотят. Им бывает важно, чтобы кто-то озаботился защитой их прав в земном мире: паспорт получить, пенсию оформить, записать к стоматологу, купить лекарства, договориться о том, о сем…

При этом женщина должна быть тихо счастлива от того, что делит участь с таким исключительным существом. Она восхищается его стихами и музыкой, слушает его песни, покачиваясь в трансе, покорно и с ненавязчивым восторгом отдается, когда ему захочется секса, и становится незаметной, когда он никого не хочет видеть. Это изредка удается лишь женщинам-Персефонам и отчасти Гекатам [206].

Никем не понятый мужчина-Аид часто оказывается изгоем. Он сам изолирует себя от окружающего внешнего мира, и в то же время внутренне осознает, что чрезвычайно одинок. Множество людей этого типа ощущают себя непринятыми в этом мире, теми, кому не рады. Они могут найти выход в творческой реализации, иносказательном заявлении о себе всему миру (это наиболее удобный для них способ). В противном случае они уйдут в себя или вовсе из жизни, чтобы не продолжать мучения таким желанным и таким ужасным одиночеством. Могут и постепенно разрушать жизнь — свою и своей семьи. Это часто алкоголизм, тяжелое запойное пьянство — своеобразный уход из реальной жизни — или тяжелая наркотическая зависимость. Не удивительно, что все это приводит и к смерти, случайной или закономерной.

Иногда мужчина-Аид оказывается попеременно то преследователем, то преследуемым. Его странности могут носить жестокий характер, разрушительный и убийственный для окружающих [207]. За это он чаще всего расплачивается заключением. Исправительные учреждения часто оказываются для него аналогом ада или чистилища, где он находит какое-то свое место.

Яркий и символически значимый пример мужчины-Аида можно найти в фигуре ныне покойного Ахмада Ясина. В подростковом возрасте он получил травму позвоночника, после чего остался парализованным. Это вечно сидячее положение уже сразу напоминает Аида, повелителя мертвых. Вспомним и Тесея, который, сев на выступ скалы, уже не смог самостоятельно освободиться из царства Гадеса, вздумав похитить Персефону. У Ахмада Ясина, насколько я понимаю, не было детей. Но он построил альтернативную систему власти в секторе Газа — вот аналог Зевса Подземного, того же Аида. Всегда демонстрировал, с одной стороны, верность некоей общности (мусульманам), с другой — вечно ревновал и ненавидел Израиль, своего рода «узурпатора власти» (не братца ли Зевса?). Прошел он и через тюрьму: был вначале посажен за хранение оружия и боеприпасов, затем за идеологическое лидерство в группировке «Хамас» был осужден на пожизненное заключение, но вновь сумел выйти на свободу. К началу нашего века его пытались как-то контролировать власти уже Палестинской автономии (еще один брат-Зевс), хотя и с малым успехом. В конце концов он был убит в марте этого года. Для человека-Аида это смерть почти естественная. Он и так жил на грани живого мира, став еще и слепым. Мне кажется, что именно поэтому, несмотря на его ключевую политическую роль, его смерть не вызвала сколько-нибудь живого протеста и возмущения. Еще одна закономерность.

Мужчине-Аиду как будто больно открываться реальному миру. Он старается особенно с ним не взаимодействовать или относиться к любым контактам предельно формально. Ему намного милее его внутренний мир фантазии, инобытие, какая-то другая, условная реальность. Потому отношения с окружающими у него бывают довольно «плоские», функциональные. Под отказ от эмоциональных взаимоотношений и чувств может быть подведена идеологическая база. Так, уход от мирского считался достоинством во времена Средневековья, возвышение Духа над Материей высоко ценилось на протяжении всей христианской истории, и даже до сих пор уже не христианские мистики толкуют нам о том же самом, об отказе от чувств и эмоций. Взамен предлагается либо чистый Разум и Контроль, а также Функциональность, либо растворение в некоей божественности. Исключительная психическая уравновешенность оказывается важной и для профессии разведчика.

Убийцей, осознанно или случайно, могут стать люди разных типов. Они могут выполнять приказ (в том числе тайный), как Аресы, могут совершить убийство в состоянии аффекта, как Гефесты. И вместе с тем каждое убийство связано с Аидом, потому что именно он — бог смерти и тот, кто выносит приговор жизни. Он и тот, кто набрасывает тень на то, что должно быть скрыто, и вечно хранит это сокрытое как долг, как то, за чем придет либо мститель, либо жертва.

Вернувшись к ролевым сценариям, я бы хотела упомянуть здесь именно «сентиментальных убийц». Это люди, совершившие преступление против чужой жизни не единожды. Они уже не кажутся людьми, трудно поверить, что на такое способен нормальный человек. И вместе с тем, журналисты любят показывать, как этот самый убийца пишет стихи и трогательно моргает глазенками, после чего стихи зачитываются. Это всегда вызывает у меня ужас, отвращение и недоумение. Зачем мне слушать излияния души такого существа? Вы думаете, что это парадокс и что в глубине даже самого лютого зверя таится нежная душа? Но это имеет значение только для него самого. Более того, в этом нет ничего удивительного. Мужчина-Аид привык жить во внутреннем мире, к которому относится чрезвычайно трепетно. Все, что вне его, может быть для него враждебным чуждым миром, в котором позволительно делать все, что угодно. А потом возвращаться домой или сидеть в камере и кропать душещипательные стихи о любви. Или подобрать маленького щеночка и поить его молочком из бутылочки, согревать своим теплом. Но от этого в реальной жизни такой человек не перестает быть убийцей. Я не была удивлена, узнав, что известный теперь всем Осама Бен Ладен выпустил в свое время сборник стихов. Адольф Гитлер тоже был творческой личностью.

Кстати сказать, в мифах Древней Греции человек или даже полубог, проливший кровь другого, должен был подвергнуться ритуальному очищению: так, Геракл не единожды просил разных царей очистить его от греха убийства. В реальной жизни убийца не мог участвовать, например, в священных Элевсинских (и некоторых других) мистериях. Мистерии давали возможность не забыть себя после смерти (вспомним реку Память в Аиде, из которой только и пили посвященные) и родиться заново. Убийцы были этого лишены.

Мужчина-Аид может быть главой или одним из глав тайной религиозной или оккультной секты. По определению «тайная» мы здесь разделяем мужчин-Дионисов, которые при свете дня, открыто вовлекают сторонников в свои движения, и Аидов, которые стараются не афишировать свою деятельность или обычно тщательно скрывают до поры до времени даже от последователей свои истинные идеи и задачи. Чаще всего глава такой секты претендует на абсолютную верховную власть (Зевс Подземный) и скромно признает себя кем-то вроде «бога на земле», «сверхчеловека» или «особенно просветленного». Он сам может стать объектом поклонения или же быть тесно связанным с иным объектом религиозных или мистических чувств. Его организация обычно старается обеспечить себе привязанность всех членов группы с помощью неких скрытых и тайных средств, от наркотической зависимости до психической или даже физической (заключение, изоляция). Так мужчина-Аид строит на Земле свое Подземное царство, населенное «зомби» и призраками. Как бог Аид и души Подземного царства обычно не в курсе того, что происходит в мире живых (кроме прорицателей, которые видят и прошлое, и будущее, хотя могут и не знать настоящего), так и члены оккультных и религиозных сект, бывает, плохо ориентируются в реальных событиях. Лидер секты может связать себя ритуальным супружеством с некоей Персефоной, но делает это редко. Чаще используется возможность похищать многочисленных Кор.