— Даня, бери ученический меч. Шрам, ты тоже. Я хочу посмотреть, как это будет.

Я аж сразу взмок.

Пободаться с приятелем Берном — это одно. Но Шрам — это уже совсем другой уровень!

Та’ки с любопытством распахнул глаза — так, что стало видно белки. Все затихли, ожидая начала спарринга.

Я взял тяжелый ученический меч и отступил к центру, ожидая нападения Шрама.

Тот хмуро взглянул на меня исподлобья, крутанул меч в руке, обвыкаясь с его весом и балансом, и бросился ко мне.

Это произошло так быстро, что я едва увернулся от удара. Но Шрам тут же развернулся и снова ударил, на этот раз сбоку. Я с трудом успел блокировать его атаку и отскочил назад.

— Не защищайся, атакуй! — крикнул мне Ян.

Шрам подскочил ко мне, с невероятной для меня скоростью нанося короткие удары, метящие в корпус. Меч в его руках едва заметно замерцал красноватым сиянием.

Атаковать? Да я не знал, как вытащить себя из-под этого комбо! Я кружил, уворачивался, отскакивал, блокировал удары, пока не получил ощутимый удар по бедру.

Этот удар вывел меня из сосредоточенности. Я отвлекся на ногу, и в этот момент холодный меч Шрама прижался незаточенным лезвием к моей коже у основания шеи.

Я тяжело дышал, проклиная свою глупость и отсутствие сноровки.

Шрам отступил, опуская меч.

Янус задумчиво смотрел на меня.

Я уже приготовился услышать от него очередную отповедь о том, что у меня руки не из того места и все такое прочее, что я так часто слышал в свой адрес на тренировках.

Но Ян вдруг одобрительно хмыкнул и проговорил:

— А неплохо. Очень даже неплохо... До десятника ты, конечно, еще не дорос, но держался вполне достойно. Хороший прогресс. В общем, Та’ки, с завтрашнего дня у тебя трое учеников.

Берн победоносно вскинул руку вверх.

— Да!..

Я улыбнулся. Да, тренироваться с друзьями было бы веселее. Так что я тоже обрадовался этому решению.

А вот медведь не обрадовался вовсе. От возмущения он даже пасть распахнул.

— Я на такое не подписывался! — выкрикнул мой наставник. — Мне и одного много!

— Ничего не знаю. Берн и Эрик теперь тоже тренируются с тобой.

Потом они занимаются с Майей, и это должны быть спарринги, слышишь? — обернулся Ян на нашу командиршу. — Хватит уже им манную кашу разжевывать. А вечером...

— А почему учеников у Та’ки будет трое? — раздался обиженный голос Камиллы. — Я тоже хочу!..

— Ну началось!.. — простонал зеленый медведь, безвольно сползая по забору вниз, как если бы его внезапно пристрелили. — Янус, я не подмастерье! Я — бог! Ясно? Бог!!! Я не буду гонять ни троих, ни четверых!..

Янус прищурился.

— Тогда я начну гонять тебя. Прилюдно.

Он выхватил ученический меч из руки Шрама и обернулся к Та’ки, который в ту же секунду подхватился на свои толстые коротенькие лапы.

— Меня??? Покровителя школы?

— Ага. Тебя, покровителя школы. Детям на улице о-оочень понравится бегающая зеленая панда!

— Жестокий ты, — всхлипнул медведь. — Сердца у тебя нет. Ладно, приводи... Троих, пятерых... Хоть всех сразу... На Та’ки можно всех повесить. Та’ки добрый. Та’ки все снесет...

— Даже меня? — вдруг подала голос Майя.

— Нет!!! — неожиданно рявкнул на нее Та’ки. — Оставь медведя, женщина! Медведь — он тоже человек!

— А я думала, ты — панда, — обиженно буркнула девушка.

Янус взмахнул рукой.

— Так, базар закончили! Все, теперь освобождайте площадку для тренировки младшего отряда. И Даня, ты идешь со мной.

— Зачем? — растерянно спросил я.

— Надо обсудить праздник урожая.

И, чувствуя завистливый взгляд Берна в спину, я двинулся следом за старшими внутрь харчевни.

Мы поднялись по лестнице наверх, в комнату Яна.

И, открыв дверь, Крис вдруг встал, как вкопанный.

Потому что на любимом кресле магистра сидела очень некрасивая, носатая, тощая, конопатая женщина в белых ризах, подпоясанных широкой зеленой лентой.

— Это ж надо, — пробормотал он. — Ну и вкус у тебя, Янус...

А Тень широко улыбнулся и сказал:

— Рыжий, а тебе идет!

— А по-моему, из Эрика получилась бы жрица посимпатичней, — пробубнила конопатая тетка. И сердито добавила. — Ну, чего уставились? Да, искажение внешности — не мой конек! Если кто сможет лучше, охотно одолжу платье.

Лично мне план Януса не понравился.

По крайней мере, та его часть, где действовать должен был я. Хотя на первый взгляд все выглядело довольно безобидно, моя пятая точка прямо-таки чувствовала подвох.

Но мой одинокий голос утонул в лавине довольных возгласов, так что спорить я не стал и принял неизбежное.

Потом прогулялся к старому доброму кузнецу, чей дом и кузня располагались в конце нашей улицы и у которого чуть раньше заказал «переноску» для своей говорящей головы. То есть, конечно, не моей, а Лёхиной.

Кузнец, правда, вообще не понял, зачем мне нужно такое дорогое обрамление для грубой деревянной черепушки с дешевого лотка на отшибе базара. Но работу он выполнил на славу. Тонкое твердое дно, открывающиеся с помощью ключа крепкие прутья в форме четырех тонких цепочек, и цепь со звеньями-черепами и с надежным карабином, закрепляющимся на поясном ремне — идеальное решение!

Осмотрев приблуду, я довольно прищелкнул языком и отсыпал кузнецу обещанные пятнадцать золотых.

А потом стал вытаскивать из своего импровизированного рюкзака Лёху.

— Добротная сбруя! — заорал он, едва показавшись из мешка.

Глаза некроманта от удовольствия или радостного возбуждения засверкали даже ярче обычного.

А вот кузнец как-то сразу маленько побледнел, и, ухватившись рукой за стол, аккуратно по стеночке дошел до лавки на подгибающихся ногах и присел.

— Славная работа! — громыхал мой мертвый приятель. — Красота! Молодец, мастер! Кстати, где он? Покажи! Хочу познакомиться...

На этих словах бедный кузнец так ломанулся со своего места в двери, что сшиб ногой какую-то железку у входа, споткнулся, приложился плечом к дверному косяку и буквально вывалился во двор.

— По-моему, он не хочет знакомиться, — сделал я вывод, глядя вслед беглецу. — Ладно, давай примерим девайсину.

— Чего примерим?.. — не понял мой приятель.

— Сбрую твою!

Я провернул ключ в маленькой замочной скважине, раскрыл прутья, вытащил деревяшку и водрузил на ее место Лёху.

— Только шипов разве что не хватает, — проворчал некромант.

— Я сразу сказал тебе — никаких, блин, шипов не будет, — строго одернул я приятеля.

— Ничего ты не понимаешь в настоящей эстетике! — вздохнул тот.

Я хмыкнул.

— Ну, знаешь, раскачивающаяся шипастая булава на поясе — это вообще не то, что я бы хотел носить. Это тебе все равно, а мне заниматься членовредительством во всех смыслах этого слова как бы вообще не улыбается.

Пристегнув штуковину к своему поясу, я удовлетворенно хмыкнул — в самом деле, очень круто получилось! Брутально, дарково — супер. Правда, чем-то все это походило на цацку из какой-нибудь игры, но в этом была своя прелесть. «Голова мертвеца», плюс сто к мане!

Покинув кузню, я еще раз поблагодарил слегонца прифигевшего мастера и бодрым шагом направился к нашему кабаку.

— Ну что, так лучше, чем в мешке за плечами? — с улыбкой спросил я.

— Ещще бы... — прошипел череп. — Девок-то сколько... Живых!..

Я только головой покачал.

Вот есть пословица, что горбатого могила исправит. Так вот она врет. Ни разу не исправляет.

Я шел по городу, и каждый второй оборачивался на меня с выпученными глазами. Мужчины перешептывались, женщины охали, указывали пальцами на мой новый аксессуар. Не знаю в восторге они были или в ужасе, но лично мне их реакция почему-то была приятна.

А между тем улицу украшали навесными гирляндами из листьев и плодов, на небольших деревянных настилах устанавливали высокие столбы с цветными лентами и бубенцами.