— Клан-Финтан! Иди ко мне!

Я открыла глаза и увидела, что движение вокруг храма замерло. Все как один, кентавры и фоморианцы, повернули головы в мою сторону и застыли, словно на какой-то жуткой картине. Тут мое сердце снова начало биться. Я увидела, что небольшой отряд кентавров в дальнем правом углу начал двигаться напролом в нашем направлении. Даже с такого расстояния я узнала знакомый силуэт мужа, возглавлявшего отряд.

— Он идет! — завопила я, но через секунду увидела, что демоны тоже сбросили оцепенение и начали преследовать кентавров.

У меня перехватило дыхание.

— Нет!.. Они пустились вдогонку.

— Слезайте оттуда! — Дугал протянул руки, чтобы поймать меня.

— Погоди.

Я продолжала наблюдать за тем, как Клан-Финтан с товарищами пробивался ко мне сквозь бесконечный поток тварей. До меня доносились крики демонов, гибнущих от ударов мечей. Воины сражались с удвоенной силой, но их было мало. Постепенно, один за другим, могучие кентавры исчезали под роем темных крылатых врагов. На моих глазах один фоморианец отделился от общей массы и поспешил за группой, возглавляемой Клан-Финтаном. За ним последовал еще один демон, потом другой.

Я обратила внимание на то, как передвигался предводитель фоморианцев, и без труда его узнала.

— Лови, — сказала я Дугалу, спрыгнула с камня, отобрала бурдюк у Виктории и мрачно сообщила: — Кентавры пытаются противостоять тварям, но тех гораздо больше.

В ответ Дугал достал из ножен свой меч, а Виктория сняла с перевязи арбалет и колчан.

В следующую секунду Клан-Финтан прорвался сквозь живую изгородь. Вблизи его с трудом можно было узнать. Меч и рука, державшая его, были сплошь багровыми. Кровь и грязь покрывали все тело. Вместо жилета я увидела глубокие кровоточащие царапины от когтей. Шевелюра тоже в крови и грязи, а от правого виска, едва не задев глаз, пролегла глубокая рана до самой скулы.

Он затормозил перед нами под крик Дугала:

— Они не смогут преследовать нас на болоте!

Клан-Финтан схватил меня железными руками и перебросил к себе на спину. Я успела заметить глубокие порезы на крупе. Понять, чьей кровью измазана его спина, было невозможно. Я легко положила руки ему на плечи и пыталась не сжимать ноги из боязни, что откроется невидимая мне рана. При обычных обстоятельствах кожа мужа всегда была теплее моей, но на этот раз его плечи горели под моими ладонями.

Он развернулся, бросил взгляд на зеленую изгородь и глухо спросил:

— Что с кентаврами, которые шли за мной?

— Тварей было слишком много. Им не удалось пробиться, — тихо сказала я.

В ответ он лишь положил на мою руку свою, горячую и окровавленную.

Через кустарник перепрыгнул первый фоморианец.

Виктория быстрее молнии выстрелила из арбалета, всадив стрелу в лоб твари по самые перья. Фоморианец упал, но на его труп тут же вскочил другой и оскалился. Вик расправилась и с этим. Стрела пронзила его горло.

Кентавры начали быстро отступать вниз по склону. Виктория продолжала посылать стрелы, словно из пулемета. Когда мы вошли в рощу на границе болота, с одного из каменных часовых до нас донеслось мерзкое шипение.

Я сразу его узнала.

Гад спрятался за огромный камень.

Нам было видно только очертание его расправленного крыла, но зловещий голос доносился ясно:

— Я вижу тебя, женщина — Крыло затрепетало. — Помни, ты принадлежишь мне. Мы видимся не в последний раз.

Виктория прицелилась и выпустила стрелу, которая метко пронзила расправленное крыло.

Мы ступили на болото, а за спиной раздавался крик Нуады.

Когда мы покинули пределы рощи, ландшафт изменился до неузнаваемости. Нас словно перенесли с прелестной греческой виллы в самую середину дельты Миссисипи. Перед нами раскинулась топь, мир стоялой воды с видимыми и невидимыми — тьфу, гадость! — змеями и жуками. Воздух был неподвижен, мокрая земля чавкала под копытами кентавров, несшихся вперед, чтобы от фоморианцев их отделило как можно больше заболоченной территории.

Мягкая почва уступила место стоячему водоему, но кентавры шагнули в него, не сомневаясь. Вскоре мутная зеленоватая вода доходила им до боков, но они продолжали продираться сквозь густые водоросли.

Через какое-то время Клан-Финтан начал двигаться медленнее, позволив Виктории и Дугалу обогнать себя. Я видела, что они все время встревоженно оглядывались на него. Вик указала на несколько деревьев, которые, видимо, росли на полутвердой почве. Мы свернули, направились к ним, подошли поближе и убедились в том, что посреди мелкого озерца возник своеобразный остров, по краям которого из земли выглядывали массивные корни кипарисов. Они напоминали толстых серо-коричневых змей. Я почему-то не сомневалась, что там живет целый сонм ползучих гадов.

Кентавры друг за другом вылезли из воды на остров. Как только все четыре копыта Клан-Финтана обрели под собою земную твердь, я сразу соскользнула с его спины и передала бурдюк с вином Виктории. Она откупорила его, но пить не стала, отдала Дугалу. Я начала развязывать кисет Сайлы, мысленно благодаря целительницу за дальновидность и молясь, чтобы она благополучно пересекла реку. Внутри кисета оказалась баночка с густой желтой мазью, пара моточков прозрачных хлопковых бинтов и несколько игл с загнутыми концами, а также черная нить, больше похожая на рыболовную леску. Тут я здорово удивилась, но тихо охнула, когда до меня дошло, что этими иглами зашивают раны, а вовсе не ставят на место оторвавшиеся пуговицы.

— Покажи, где болит, — сказала я, едва сдерживая нахлынувшие чувства.

Муж тяжело дышал и был почти весь покрыт кровью и грязью, но я все равно разглядела, что его кожа, некогда бронзовая, стала бледной, даже с сероватым оттенком. Мускулы его подергивались, а из раны на голове не переставая сочилась кровь.

— Я услышал, как ты меня позвала, — прохрипел Клан-Финтан.

— Я бы ни за что не ушла без тебя. — У меня навернулись слезы. — Ты… ты поправишься?

Он протянул мне руку, я сразу прижалась к ней и призналась дрожащим голосом:

— Боюсь к тебе прикоснуться.

Муж прикрыл глаза, поднес мою ладонь к губам и поцеловал.

— Не бойся. — Его губы по-прежнему прижимались к моей ладони.

«Обработай раны мазью», — приказал голос в моей голове.

Прежде чем заняться этим, я оторвала кусочек бинта и жестом велела Дугалу принести бурдюк. Намочив бинт, я сделала глоточек, после чего снова плеснула на бинт.

— Тебе тоже нужно выпить. — Я сунула бурдюк Клан-Финтану, и тот сделал несколько больших глотков.

— Наклонись, чтобы я достала до раны на голове, и стой смирно. Уверена, будет больно. Очень больно.

— Сначала займись ранами Дугала.

Я посмотрела на юного кентавра, но тот решительно покачал головой.

— Этот парень не истекает кровью в отличие от тебя. Так что наклонись и не дергайся.

— Я помогу Дугалу, — решительно заявила Виктория.

Она тоже взяла кусок бинта и намочила его в вине. Я краем глаза наблюдала, как охотница подошла к молодому кентавру. У него был такой вид, словно он не знал, как поступить: то ли радостно завилять хвостом, то ли пуститься наутек. Дугал предпочел не делать ни того ни другого и буквально окаменел, когда красавица охотница начала промывать ему рану на щеке. По-моему, он даже не дышал.

— Дышать-то можно!.. — сделала ему выговор Виктория.

— Слушаюсь, — ответил юный кентавр и с шумом выдохнул.

Наверное, я расплылась в глупой улыбке, потому что муж хрипло прошептал:

— Не смейся над жеребенком.

Я виновато дернулась, несказанно довольная, что ему еще хватало сил поддразнивать меня, и прошептала в ответ:

— Даже не думала смеяться. Ты ведь знаешь, я считаю Дугала очень милым.

— Возможно, Виктория тоже так думает. Я была рада увидеть улыбку на его лице.

— Это было бы чудесно, но сейчас я хочу, чтобы ты перестал болтать и постаял спокойно.

Он недовольно заворчал, но умолк, когда я принялась обрабатывать рану на голове. Я смыла кровь, грязь и с облегчением убедилась в том, что рассечение не настолько глубокое, как мне поначалу казалось. Я нанесла на его края мазь Сайлы и приступила к ранам на груди, которые были гораздо глубже. Четыре длинные уродливые царапины пересекали торс мужа по диагонали. Они больше не кровоточили, но я понятия не имела, хорошо это или плохо, подняла глаза и увидела, что Клан-Финтан внимательно за мной наблюдает.