— Но почему этого места нет ни на одной карте? — спросил Жак, говоря скорее с собственной вилкой и наколотой на нее говядиной.

— На картах есть дороги даже к деревенькам поменьше, — заметила Хуэйфэнь, заставив себя оторвать взгляд от тарелки. — Мы не поверили, что вы живете тут, потому что, ну… не было никакого «тут».

Протянув руку за тарелкой Натэниела, Рейн-Мари улыбнулась. Он прикончил первую порцию с аппетитом, пристыдив даже Анри, и теперь она положила в его тарелку побольше кусочков нежной говядины, лука и моркови вместе с густым, ароматным бульоном.

Еда, которой кормили в столовой Академии, стала значительно лучше, когда контракт забрали у национальной сети и отдали шеф-повару из местных. Но всё равно не была так хороша, как эта.

Амелия быстро расправилась со своей порцией, низко склонившись к тарелке и вычерпывая из нее кусочки говядины, глотала, почти не жуя. Вымакав остатки соуса кусочком булки и оставив тарелку чистой, она откинулась на стуле, скрестив руки на груди.

Старуха напротив тоже откинулась на спинку и сплела руки. У Амелии создалось стойкое ощущение, что если бы демоническая утка умела сплетать на груди крылья, она бы так и поступила. Женщина, представленная гостям как соседка Гамашей Рут, явно намеривалась повторять все действия Амелии. Амелия потянулась за напитком — то же самое проделала пожилая леди. Вот только Амелия взяла стакан с кока-колой, в стакане старухи был виски.

Когда Амелия ела, старушка тоже ела. Амелия выпрямлялась — выпрямлялась и старушка.

А теперь они сверлили друг дружку глазами.

— Итак, деревню вы отыскали, — продолжил Гамаш. — Тем самым, разгадали первую загадку. И теперь лицом к лицу оказались со второй. Почему деревни нет ни на одной из карт, кроме этой?

— Её нет даже на Google Maps, — уверила Хуэйфэнь. — И GPS думает, что мы припарковались посреди леса.

— Посреди ничего, — уточнил Жак.

— GPS всё еще пытается высчитать наше местоположение, — сказал Натэниел. — И явно беспокоится за нас.

Хуэйфэнь взяла с обеденного стола старую карту и стала изучать ее.

— И вы не знаете ответа на вопрос? — спросила она, переводя взгляд с коммандера на мадам Гамаш и обратно. — Почему деревня отмечена только здесь и нигде больше

Те отрицательно покачали головами.

— Больше всего меня удивляет, что тут изображены такие вещи, которых не бывает ни на одной нормальной карте, — сказала Хуэйфэнь.

— Снеговик или корова, например, — поддержал ее Жак — Зачем тут снеговик? Ориентиром он быть не может, потому что все равно растает.

— Еще и пирамида, — добавил Натэниел.

— Может кто-то просто решил так скоротать время, — предположила Хуэйфэнь. Как с теми старинными вышивками. Как их там называют?

— Сэмплеры, — сказала мадам Гамаш.

— Это не сэмплер, — сообщила Амелия, не отводя глаз от старой карги напротив. — Видите тонкие линии? Это контуры. Ими отмечают возвышенности. Мы имеем дело с самой настоящей картой.

— Зачем ее сделали? — снова спросила Хуэйфэнь.

— А это третий секрет карты, который она не выдает, — проговорил Гамаш. В чём её предназначение?

Карта показалась им смешной на стене гостиной коммандера. Но сейчас в ней словно вызрела интрига.

— В том, что Трех Сосен нет ни на одной карте мира, есть своя прелесть, — признала Рейн-Мари. — Это означает, что нас никто не побеспокоит.

— Поздно спохватились, — сказала Амелия, указав на Рут.

Арман промолчал, вспомнив про свет фар на холме.

Кое-кто их обнаружил.

— Так откуда у вас эта карта? — спросила Амелия, прервав зрительный контакт со старой леди.

На протяжении всего ужина по кухне витал аромат корицы и коричневого сахара, смешанный с земными запахами тушеной говядины и булок.

Арман поднялся и достал что-то из духовки, и аромат стал еще более насыщенным.

Стягивая рукавицы-прихватки, Арман повернулся к Амелии.

— Карту мне подарил человек, который нашел ее. Он заметил, как она мне понравилась.

— Не Оливье нашел карту, — резко бросила ему Рут. — Её нашла я.

Это были ее первые слова, если не считать «от**ись», которым Рут наградила Хуэйфэнь, когда та попыталась помочь старенькой бабушке присесть за стол.

— Правда, — подтвердила Рейн-Мари. — Но принадлежит она Оливье. Заметили бистро по пути сюда? Им владеют Оливье и его партнер Габри…

— Но где они ее нашли? — настаивала Амелия. — Она же нарисована не вчера, и где-то хранилась десятки лет.

— Её нашли в стене, — сказала Рут. Она тоже перестала пялиться на Амелию и теперь рассматривала карту на сосновом столе. На Амелию продолжала смотреть только утка — она и выиграла в гляделки.

— Карта была замурована в стене, — повторила Рут.

— Что? — переспросил Натэниел. — Зачем?

— Зачем? — отвечал коммандер, ставя напротив гостей горячий яблочно-малиновый пирог с таявшим на нем ванильным мороженым Coaticook. — Это хороший вопрос.

По лицам гостей Гамаш понял — до кадетов стало доходить, что расследование не обещает быть легким. Оно, как и сама карта, с контурными линиями и извилистыми дорогами. С препятствиями. И время от времени вы сталкиваетесь с чем-то совершенно неожиданным.

— Зачем замуровывать карту в стену? — задал вопрос Гамаш.

— Она дожидалась там своего часа, — сказала Рут.

— Рут, не заводи эти свои игры разума с нашими юными гостями, — попросила ее Рейн-Мари.

— Это не игра. В этой карте есть что-то странное. Я это чувствую. Да и ты тоже.

Последнее она адресовала Арману. Он коротко кивнул, и старуха повернулась к Амелии, возобновляя игру в гляделки.

— И ты тоже это чувствуешь.

— Я ничего не чувствую, — отрезала Амелия. — И вообще, всё это не важно. Мы лишь выполняем упражнение. Просто задание и ничего больше. К тому же, не самое интересное.

— Тогда зачем ты здесь? — спросила Рут, с трудом понимаясь из-за стола. На этот раз никто не стал ей помогать. Она направилась к двери, провожаемая Арманом.

— Для исчезновения некоторых вещей есть своя причина, Арман, — сказала она, потом обернулась к кадетам, сидящим за столом. Такие юные. Пытаются не показывать недоумения, которое вызывает вздорная старуха. Но широко распахнутые глаза выдают их.

— Вы спросите, чего дожидалась карта? Может, она ждала вас, — проговорила Рут. — Вы отыскали деревню, и может быть, этого достаточно. Может, вам стоит остановиться на этом. Линяй скорей домой и Богу помолись, чтоб не познать тот ад, где сгинут смех и юная жизнь.

— Вот женщина, знающая толк в эффектных финалах, — проговорила Хуэйфэнь, когда Рут ушла. Даже Амелия рассмеялась. Хотя она ожидала увидеть пар от собственного дыхания в моментально похолодевшем воздухе.

Сквозь кухонное окно им было видно, как коммандер Гамаш провожает Рут, поддерживая ее на обледенелой дорожке и неся утку за пазухой, чтобы той было тепло.

— Альцгеймер? — осведомилась Хуэйфэнь.

Рейн-Мари отрицательно покачала головой.

— Поэзия.

— Bonne nuit, — попрощался Арман с Рут, распахнув перед ней никогда не запирающуюся дверь ее дома и передав с рук на руки утку.

— Ага, — буркнула Рут, попытавшись закрыть дверь прямо перед его носом.

— Подожди, — Арман придержал дверь рукой в перчатке. — Зачем ты процитировала им Зигфрида Сассуна?

— Зачем я вообще что-то говорю? Все, небось, над этим постоянно размышляют.

Рут закрыла дверь, и он пошел домой, притормозив лишь чтобы полюбоваться на звезды. Многие из звезд уже не существуют, до нас доходит только их свет.

Он опустил глаза на деревню, которая существовала и которой не существовало.

Карту замуровали. Сделали частью стены. Она послужила изоляцией, защитой. Помогала удерживать холод вовне.

Но карту извлекли на свет, и холодные ветра снова залаяли, завыли.

Он плотнее запахнул пальто, и, проходя мимо кухонного окна, заглянул в него. Рейн-Мари слушала кадетов, положив подбородок на руки. Она была так прекрасна. А ребята были так юны.