— Определенно, — подтвердил месье Бержерон.

— Так почему мы его никак не найдем? — спросила Хуэйфэнь.

И почему, подумала Амелия, всё, связанное с Энтони Тюркоттом, исчезает?

— Salut, Арман! — Мишель Бребёф поднялся навстречу Гамашу из-за своего стола. — То есть, прошу прощения, коммандер.

В воздухе повеяло холодом.

Бребёф с преувеличенным почтением протянул руку и Гамаш пожал её, затем представил заместителя комиссара Желину.

— Из КККП, — Бребёф показал на маленький значок, приколотый у Желины на лацкане. — Я заметил вас в коридоре. Вы здесь для гарантии честности расследования?

Когда Желина согласно кивнул, Бребёф обратился к Гамашу.

— Продолжаешь действовать как праведник, я смотрю

Холод превратился в ледяной бриз.

— Мы надеемся, что и ты будешь поступать так же, — сказал Гамаш, и проследил, как улыбка сошла с лица Бребёфа. — Ты позволишь?

Прежде чем Бребёф успел ответить, двое мужчин уселись у стола. Гамаш, закинув ногу на ногу, устроился как можно удобнее.

— Итак, Мишель, у нас к тебе несколько вопросов.

— Меня уже допрашивали, но всегда рад помочь. Ну что, есть какие-то подвижки в деле поиска убийцы ЛеДюка?

— Дело продвигается, — сказал Гамаш и повернулся к Желине, следящему за беседой с интересом.

Сказать, что между мужчинами была враждебность — ничего не сказать. В воздухе явственно потянуло серой. Большая часть её исходила от Бребёфа, но и Гамаш в долгу не оставался. Всё покрывал тонкий, как бритва, трескающийся глянец вежливости. Смрад давно сгнившей дружбы просачивалась сквозь трещины.

Идея офицера КККП, что эти двое были соучастниками в убийстве ЛеДюка, испарилась тут же. Теперь он сомневался в способности этой парочки совместно испечь пирог, что уж говорить о планировании убийства.

— Насколько хорошо вы знали Сержа ЛеДюка? — задал вопрос Желина.

— Я о нём наслышан, конечно же. Я был ещё в Сюртэ, когда его переведи сюда. Номинально он замещал старого придурка, но фактически управлял этим местом.

— В то время вы били старшим офицером, — отметил Желина. — Суперинтендантом.

Мишель Бребёф вяло кивнул.

— Вы вряд ли помните, но мы уже встречались, — продолжил Желина. — Несколько лет назад, по консульским делам.

— Разве? — вежливо спросил Бребёф, но было очевидно, что он ничего не помнит и даже не пытается вспомнить.

Поль Желина был просто ещё одним посетителем. В отличие от незабываемого Мишеля Бребёфа. Маленький человек, захвативший много пространства, и не потому что оно требовалось, а потому что он был исполнен власти.

Ненамеренно, а может совсем наоборот, он становился центром внимания в любой компании.

Только одна личность, встреченная Желиной, так же немедленно и естественно умела завладеть вниманием — человек, сидящий рядом с ним. Но у Армана Гамаша имелся дополнительный талант, которого был лишён Бребёф.

Он мог становиться незаметным, по желанию. И оказалось, что в данный момент он предпочитает быть невидимкой.

Арман Гамаш сидел молча, словно его тут и не было.

Почему-то это смущало больше, чем энергия, выплескивающаяся из человека, сидящего напротив.

— Итак, вы его знали, — резюмировал Желина.

— Сержа ЛеДюка? Мы несколько раз были официально представлены друг другу. Когда я приходил сюда, чтобы побеседовать с выпускниками, и на парадах. Но чаще он находился в зрительном зале с кадетами, в то время как я был на трибуне.

Не особенно тонкий намек на разницу в их положении.

— И когда вы согласились тут преподавать, вы не стали возобновлять взаимоотношения?

— Тут вас сознательно ввели в заблуждение, — весело сообщил Бребёф, но его серые стылые глаза улыбка не затронула. Эти глаза, подумал Желина, похожи на уличную слякоть. Еще не вода, но уже и не снег — какое-то промежуточное состояние. Мартовские глаза.

— Нечего было возобновлять. Мы были едва знакомы, и да, мы узнали друг друга чуть лучше после того как столкнулись здесь.

— Звучит так, словно вы тут как в ловушке.

— Разве? Я не это имел в виду.

— И насколько хорошо вы его узнали за последние несколько месяцев?

Бребёф посмотрел на Желину, и тот буквально увидел движение его мыслей. Бребёф размышлял, насколько далеко они продвинулись в расследовании. Ему было известно, что уже готовы результаты анализа ДНК и отпечатков пальцев.

Он точно знает, какие шаги они предприняли, в каком порядке. И какие шаги предпримут далее.

— Я несколько раз приходил к нему.

— А он к вам приходил?

Вопрос озадачил Бребёфа, тот удивленно вскинул брови.

— Нет.

— О чём вы говорили, когда встречались?

— Мы обменивались военными байками.

— Он не рассказывал вам о мошенничестве, откатах и персональных счетах в Люксембурге? — спросил Желина.

Слева от Желины возникло легкое шевеление. Гамаш.

Он не одобряет мою речь о преступной деятельности ЛеДюка, подумал Желина. Но что сказано, то сказано. Да к тому же офицер КККП сделал это намеренно, ради реакции Бребёфа.

— Он упоминал некую не вполне законную деятельность с его стороны, — ответил Бребёф. — Я так понимаю, в попытке определиться с положением на игровом поле. С моей биографией, конечно же, он был знаком.

— Он хотел дать вам понять, что не осуждает? — спросил Желина и заметил, как Бребёф ощетинился.

— Поверьте, заместитель комиссара, осуждение Сержа ЛеДюка нисколько бы меня не задело.

— И, тем не менее, похоже, у вас было много общего. Оба старшие офицеры Сюртэ. Оба злоупотребили положением и в конечном итоге были пойманы за руку и изгнаны из Сюртэ за преступную деятельность. Обоим удалось избежать наказания благодаря влиятельным друзьям наверху. За вас заступился месье Гамаш, в его случае заступником был шеф-суперинтендант. И оба вы осели тут, в Академии.

— Вы пришли оскорблять меня, или просить меня о помощи?

— Я указал на общие черты ваших резюме, — заметил Желина. — Всего лишь.

— Общие черты есть, если вы так настаиваете, но ничего общего у нас с ним не было, — отрезал Бребёф. — Он и был именно таким — обобщенным. Кусок угля, возомнивший себя алмазом. Придурок с большим офисом.

— Что же вы тогда делали в его апартаментах? В его ванной? Его спальне? — поинтересовался Желина, теперь совсем не так сердечно, как раньше и подтолкнул Бребёфу через стол отпечатанную копию отчета судебно-медицинской экспертизы. — Каким образом в ваших руках побывало орудие убийства?

Гамаш рядом с Желиной снова пошевелился, и снова затих.

Бребёф взял в руки отчёт и пробежал опытным взглядом искушенного следователя, сразу отыскав нужную информацию.

Его лицо сначала помрачневшее, разгладилось. И тут до Желины дошло, почему Гамаш, хоть и не явно, среагировал на вручение отчёта Бребёфу.

Да, судя по заключению, есть вероятность того, что Бребёф брал в руки орудие убийства. Но там же указано, что с ещё большей вероятности пистолет побывал в руках у Гамаша.

— Вам, как и мне, отлично известно, — заметил Бребёф, подтолкнув отчёт обратно Желине, — что это всего лишь предположение. Неприемлемое.

— Так вы отрицаете?

— Естественно, отрицаю. Я понятия не имел, что у него есть пистолет, хотя допускал такую вероятность. Только идиот будет хранить оружие у себя в комнатах, да ещё в школе. Однако я не смог бы даже предположить, какого типа это оружие. Револьвер? Есть ли в этом какой-то смысл?

Вопрос он задал Гамашу.

— Лично я ожидал ракетной установки, — ответил Гамаш и Бребёф рассмеялся.

В этом смехе, в крошечной искре веселья Желина рассмотрел кое-что ещё.

А именно, как эти двое смогли однажды стать друзьями. Из них вышел бы грозный дуэт — один не сдастся, второй не отступит.

Атмостфера в кабинете изменилась, в особенности между этими двумя.

Мишель Бребёф притих, задумался.

— Хотите знать, зачем мы время от времени обедали или выпивали вместе? — наконец спросил он. Голос его стал глубже и мягче.