Ленка пыталась до меня достучаться слишком настойчиво, так что пришлось отправить ей сухое сообщение о том, что я буду в порядке, но мне нужно время. Тогда я не была уверена в своих словах, но время ведь лечит? На самом деле это высказывание — отстой, потому что оно совершенно не работает. Время не лечит, просто с течением дней, недель, месяцев чувства притупляются и ты можешь жить дальше, хотя в первые моменты казалось, что жизнь уже никогда не станет прежней.

Боль перестаёт быть такой, что ты не можешь вдохнуть. Постепенно она начинает скручивать внутренности в тугой узел не каждую минуту. Даёт тебе шанс начать все заново. Ты втягиваешься, начинаешь жить в привычном ритме, но по ночам все равно хочется исчезнуть, потому что ощущение одиночества и беспомощности накатывает именно с появлением темноты. Я ловила себя на том, что могу несколько часов просто лежать с открытыми глазами на постели, сверлить взглядом одну точку и дышать через раз. Потому что больно.

Не физически — от этого есть лекарства. Морально. Это гораздо сложнее. Ты не можешь закинуться несколькими таблетками обезболивающего и ждать, когда отпустит. Ты просто продолжаешь существовать, стараясь заглушить эти ощущения какими-то совершенно бессмысленными делами. Моя квартира стала настолько чистой, что в ней можно было проводить операции. Папка с эскизами наполнилась новыми листами. Я даже пыталась готовить, но быстро перестала это делать, когда холодильник начал трещать по швам — есть мне не хотелось. Всё это отвлекало на несколько часов, но потом всё равно накатывало так, что приходилось врезать ногти в ладони — лишь бы не кричать от переполняющего душу липкого ощущения страха.

Мне казалось, что я никогда не смогу стать прежней. Что так и останусь одинокой девочкой с заплаканными глазами, которая поверила в личную сказку, хотя обещала себе никогда так не делать. Такие истории обычно заканчиваются счастливым концом, но что там, после финала, на самом деле? Может быть, Золушка так и не смогла влиться в общество своего принца и рыдала ночами в подушку, когда её мужчина проводил время с наследницами других королевств? Или Белль стала заложницей в огромном замке, потому что её возлюбленный оказался жутким ревнивцем и больным собственником?

Когда-то я услышала, что жизнь преподносит нам ровно столько испытаний, сколько человек может вынести. Только никто почему-то не может внятно ответить на вопрос «за что?». Кто там, наверху, распределяет всё это? Почему некоторые с не совсем чистой совестью живут и не знают хлопот, а другие вынуждены постоянно болтаться на эмоциональных качелях, где белая полоса настолько тонка, что не покроет и десятой части черной.

Около месяца я пыталась взять себя в руки. Начала иногда выходить на улицу — исключительно по каким-то делам, хоть погода и манила своими тёплыми объятиями. Вернула подругу в свою жизнь. Она пыталась выяснить какие-то детали, но я молчала и говорила, что мы просто оказались неподходящими друг другу людьми. Говорила и сглатывала всплывающие в памяти моменты, когда мне всё виделось абсолютно идеальным. Глупая, глупая доверчивая девочка.

Лена узнала, что я ушла с работы, была в курсе всей истории с тендером. Всё-таки ее мужчина был другом моего. Моего уже бывшего идеального принца. Кажется, Артем не стал распространяться о моей причастности. Его фирма все же получила тот проект. Это послужило хорошей рекламой, заказчики сами стали выходить на них с крупными делами, так что все у Артёма было хорошо — по плану. Только уже без меня.

Почему я не умею так легко вычеркивать людей из своей жизни? Почему привязываюсь совершенно не к тем, искренне доверяю, а после получаю болезненный щелчок по носу. Когда-нибудь я научусь так же легко отказываться от тех, кто был мне дорог — я была дорога Артёму, точно знаю — и не пророню ни единой предательской слезинки, что жжёт кожу.

Подруга пыталась выдернуть меня из этого состояния. Приходила в гости с разными вкусностями, на которые мне даже смотреть не хотелось, отвлекала трёпом по телефону, который в первое время только раздражал, потому что я не могла слышать её рассказы об отношениях, где она счастлива. Я не могла порадоваться за подругу, а лишь эгоистично завидовала, отмалчиваясь и стараясь быстрее перевести тему на что-то нейтральное. Я тоже хотела быть счастливой.

В первое время Лена извинялась за это, когда нечаянно перескакивала на своего мужчину. Через несколько недель она научилась избегать таких разговоров. Мы обе понимали, что в иных обстоятельствах я бы с удовольствием поддержала её мечты и планы, обязательно как-нибудь пошутила бы про её глупую улыбку и бабочек, которые уже, должно быть, сожрали все внутренности и залили пустое пространство густым сладким сиропом. Но не сейчас. Я просто не могу радоваться за счастье других людей, пусть даже самых близких, когда мне каждую ночь выворачивает душу.

Новый день начался с нелепых шаблонных поздравлений в сообщениях от знакомых. Пролистала диалоги и решила, что отвечу всем позже. Или не отвечу совсем. В день рождения ведь позволено делать все, что вздумается? Не успела щелкнуть кнопкой включения чайника на кухне, как телефон ожил привычной мелодией звонка.

— Доброе утро, именинница, — подруга была полна энтузиазма. — Поздравляю тебя, дорогая. Всего тебе и побольше. Мне кажется, пора уже включать в список пункт о здоровье. Всё-таки годы берут своё, — пропела смешным голосом и перешла к более серьезной части. — На самом деле мне просто хочется, чтобы ты была счастлива, милая, а самым большим разочарованием в жизни был сломанный ноготь.

— Спасибо, Лен, — такие, казалось, простые слова вновь нагнали на меня волну грусти.

— Ты чего там, нос повесила? Вот уж не в мою смену любимый человечек будет грустить в собственный день варенья. Давай там, умывайся, проклинай меня всеми словами, сегодня можно, и замазывай свои черные дыры под глазами. Вечером я вытащу тебя повеселиться.

— Это не очень хорошая… — я попыталась вклиниться в этот план, но меня резко оборвали.

— Никакие возражения не принимаются! Просто собери свою очаровательную задницу к семи часам. Да хоть в пижаме, Сонь, мне совершенно не важно. Придется, конечно, немного за тебя покраснеть, но чего не сделаешь ради дружбы?

— Я не могу тебе обещать, что буду радоваться. Ты же знаешь…

— Да-да, все равно тебя не брошу. Будем, значит, пить текилу и зализывать её твоими слезами. Всё, решено. И это, Сонька?

— Чего тебе ещё надобно, старче?

— Пижаму всё же лучше оставить дома.

— Буду голая, уговорила.

Улыбнулась и сбросила звонок. Было глупо полагать, что Лена оставит сегодняшний день без какого-то особенного веселья.

Всё же это отличный предлог для того, чтобы вытащить меня из постели, с которой я за это время едва ли не срослась.

Не очень мне нравится идея провести вечер где-то в шумном месте, но спорить, кажется, было бесполезно, так что я просто выпью бокал чего-нибудь горячительного, а после скажу, что у меня разболелась голова. И подруга будет довольна, что устроила мне сюрприз, и я не задержусь надолго там, где мне быть совсем не хочется.

После бессонной ночи до вечера оставалось не так много времени, потому что голову от подушки я оторвала лишь в обед. Сходила быстро в душ и нырнула обратно в постель, стараясь разгрести сообщения на рабочем аккаунте моего магазинчика. Все же нужно было брать себя в руки и возвращаться хоть к какой-то деятельности, которая приносит мне прибыль. Сумма на карточке таяла, а искать новую работу и встречаться с людьми я сейчас не совсем в состоянии. Буду выкручиваться. Всё же раньше мне удавалось неплохо существовать на эти деньги. Арендная плата сама себя не заплатит.

Всё время после расставания я одевалась по принципу: что из шкафа выпало — то и сгодится для похода за продуктами, но сегодня этот вариант явно не прокатит, так что пришлось выгребать всё с полок и искать наиболее подходящий вариант. Удалось отыскать кожаный сарафан чёрного цвета, под который я надела футболку в тон с удлиненным рукавом. Образ завершали слегка подкрученные волосы, темно-бордовая помада и грубые ботинки. Не слишком празднично, зато отлично отражает мое настроение. Осталось только отыскать браслет с металлическими острыми шипами. Пора уже отрастить себе такие для защиты того светлого, что еще осталось в моей душе. Оно глубоко спряталось, но когда-нибудь высунет хотя бы лапки. Надеюсь.