— Что-то случилось, Дмитрий? — напряженным голосом спросил князь Романов.

— Да, отец, — сказал я. — Великий князь Московский назначил мне встречу на парковке ЦГУ во время большого перерыва. Но я понятия не имею, чего он хочет.

Алексей Александрович раздумывал не больше трех секунд.

— Я предупрежу охрану, — сказал он. — Встречу проводи только на улице под полной защитой.

Звучит так, будто мы на грани открытого столкновения с Москвой. Однако следовало уточнить, прежде чем делать поспешные выводы.

— Ты что-то знаешь? — спросил я.

— Ничего, — ответил князь, и я услышал щелчок зажигалки. — Мы договорились с Невским, великий князь Московский уступил нам пару логистических комплексов, и мы расстались без претензий. Так что я понятия не имею, что еще Невскому могло потребоваться от нашей семьи. Будь начеку. Я, пожалуй, пришлю еще пару машин. Пусть видит, что нам зубы показывать не стоит.

Великий князь Московский вот-вот потеряет сына и действительно может сделать что-нибудь не слишком умное. Конечно, я невиновен в приговоре Василия, но когда разгневанных родителей беспокоили такие мелочи? Если Емельян Сергеевич решит мстить всем причастным, когда его остановят, я могу быть уже мертв.

— Спасибо, отец, думаю, лишним не будет, — сказал я.

Князь хмыкнул.

— Ты что-то знаешь, но не хочешь говорить, так ведь? — спросил он. — Я твой отец, Дмитрий, и знаю тебя.

Я вздохнул.

— Не могу сказать, отец, — ответил я, а после добавил: — Но на всякий случай усильте оборону. И собери всех в особняке. Я позвоню после встречи.

Отец нервно выдохнул в трубку. А затем, уже взяв себя в руки, заговорил:

— Помни, Дмитрий, род тебя поддержит, что бы ни случилось. Ты не один.

— Спасибо, отец, — отозвался я с улыбкой, которой он видеть, разумеется, не мог. — Мне пора.

И, повесив трубку, я вернулся в кабинет, все еще прикрытый силовым полем от подслушивания. Преподаватель вскинула бровь, и я, извинившись, погасил дар.

Терпеть не могу действовать вслепую. Но если мне предстоит драться, следует подготовиться. Великий князь Московский — это не Измайлов. Емельян Сергеевич, если начнет первым, способен свернуть меня в бараний рог раньше, чем я успею активировать защиту.

Занятие продолжалось, но я слушал не слишком внимательно. А как только раздался звонок, и преподаватель покинула кабинет, я ничего не сказал явно обеспокоенным одногруппникам и покинул помещение.

С каждым шагом к выходу из корпуса я накладывал на себя щит за щитом, пока не прекратился приток воздуха. Так у меня будет несколько секунд, если Невский решит устроить бойню. Дольше мне все равно не хватит сил продержаться — у великого князя шестнадцать миллионов подданных, а у Романовых только полтора. Один удар я точно выдержу, но после второго меня придется соскребать с асфальта.

На парковке уже выстроились машины Романовых. Бойцы пребывали в полной готовности начать бой.

От моих шагов текущая с неба вода разлеталась в стороны, как из шланга. На плитке дорожки оставались царапины. Я погрузился в транс так глубоко, как никогда в жизни, и это отрезало меня от чувств и эмоций. Переживания ушли, оставив лишь холодный разум.

На мгновение я вновь ощутил себя сингуляром, но и эту мысль смыло моим состоянием. Лишнее сейчас.

Ворота Университета раскрылись, впуская три черных автомобиля с гербами Невских на капотах и дверях. Увидев готовых к схватке людей Романовых, кортеж великого князя Московского замер на несколько секунд. Этого времени мне хватило, чтобы дойти до своих бойцов.

— Спокойно, — велел я, проходя между внедорожниками, стоящими друг к другу мордами. — Без приказа — не стрелять.

Ответа я уже не слушал, выходя на оставшееся свободным пространство.

Из машин Невского выплеснулись вооруженные люди. Каждый, судя по интенсивности покровов, из боярской семьи. Это стало еще одним подтверждением, что миром мы не разойдемся. Это группа для боя, а не для сопровождения.

Замерев посередине пути, я сложил руки на груди, готовясь к любому исходу.

Дверь лимузина открылась, и на этот раз Емельян Сергеевич не стал ждать, что я к нему сяду.

Великий князь Московский вышел, окутанный ярко пылающим покровом. Льющийся с неба ливень моментально превращался в раскаленный пар, образуя вокруг Невского широкое облако тумана.

Под его ботинками плавился асфальт, и каждый шаг сопровождало зловещее шипение.

Остановившись в двух метрах от меня, Емельян Сергеевич повел головой, рассматривая моих людей, укрывшихся за машинами.

А затем он сделал еще шаг ко мне, почти вплотную подойдя к границе моего поля. Я ощутил, как жар от его покрова обтекает мой щит, не причиняя вреда.

И наши взгляды встретились.

С момента прибытия великого князя не прошло и минуты, а я уже слышал сигнал мчащихся к Университету машин. Со стороны корпусов громко топали тяжелые ботинки солдат.

Емельян Сергеевич медленно приподнял голову, глядя мне за спину. Я видел сквозь пелену покрова, как великий князь усмехнулся.

— Именем государя! — услышал я смутно знакомый голос, и в ворота Университета влетел легковой автомобиль с мигающим сигналом на крыше.

Нас окружали бойцы спецназа ЦСБ, недвусмысленно держа на прицеле не только нас с великим князем, но и нашу охрану.

— К черту, — процедил сквозь зубы Емельян Сергеевич и тут же сбросил покров.

Я тоже снял щиты. Раз вмешалась Царская Служба Безопасности, то устраивать бой великий князь Московский точно не станет.

— Княжич Романов, — громко, чтобы его слышали все, обратился ко мне он. — От имени своего сына Василия Емельяновича Невского я приехал, чтобы передать тебе вызов на поединок чести.

Я все еще пребывал в трансе, а потому без труда удержал лицо.

— Место и условия ты вправе выбрать сам, но вызов должен быть подтвержден сегодня, — договорил Рюрикович, глядя мне в лицо.

За это время сотрудник ЦСБ все-таки дошел до нас. Теперь я смог его опознать.

— Твой ответ, княжич, — пророкотал Невский. — Мне нужен твой ответ!..

Подполковник Ворошилов остановился между нами, будто готовился разнимать голыми руками.

— Дмитрий Алексеевич, вы имеете полное право отказаться, — с намеком произнес он. — Василий Емельянович — не тот человек, который может требовать чего-либо от вас.

— Оставьте нас наедине, Андрей Викторович, — велел я, глядя только на Емельяна Сергеевича. — ЦСБ не обладает правом вмешиваться в дела родов, если только не имеет законного основания. У вас его, как я подозреваю, нет. Отойдите.

И он действительно отступил. Но ушел недалеко, чтобы успеть среагировать, если потребуется. Бойцы ЦСБ продолжали накапливаться на парковке, создавая мощный перевес. Мои люди не шевелились, по-прежнему держа на прицеле бояр Невского. Хотя это и было уже необязательно.

Та скорость, с которой ЦСБ явилось вслед за великим князем Московским, говорила, что Милославские не зря сидят за пультом «Оракула». Не успел бы полковник иначе, и тем более не прислал бы почти сотню бойцов спецназа.

Я приложил усилие, окутывая нас с Емельяном Сергеевичем куполом от прослушивания.

— Говорите открыто, великий князь, — предложил я, чувствуя, что из транса меня сейчас вышибет. — Почему я должен принять вызов вашего сына, осужденного за измену?

Емельян Сергеевич скривился, бросив взгляд в сторону подполковника. Скрывать свои чувства он и не пытался. Столь молниеносное появление Ворошилова сказало великому князю то же, что и мне — за Рюриковичем велась слежка. И великому князю это крайне не понравилось.

— Мой сын еще не осужден, — возразил он. — И имеет законное право вызвать на поединок чести другого благородного. И он вызывает тебя, княжич, чтобы защитить свое имя. Откажешься — и все общество узнает, что ты прикрывался опричниками, лишь бы избежать драки. И поверь, я сделаю все, чтобы это было так.

— Не нужно мне угрожать, Емельян Сергеевич, — усмехнулся я в ответ. — Я предлагаю вам быть честным со мной. Мы решили с вашим родом все разногласия, вы дали мне слово, что Василий Емельянович не станет даже думать о том, чтобы добиваться внимания боярышни Морозовой. Почему я должен идти вам навстречу и позволить вашему сыну умереть на дуэли, а не как приказал государь — с клеймом изменника?