Инга Валентиновна звякнула колокольчиком, и прислуга тут же начала подавать на стол. Как и все помещения особняка, в которых мне довелось побывать, столовая тоже создавала ощущение уюта, при этом сохраняя строгое достоинство. Уверен, это заслуга боярыни.

Поддерживая разговор на отвлеченные темы, мы поужинали, так и не сказав друг другу ничего действительно важного. Боярыня не выглядела озадаченной, Виктория вела себя подчеркнуто спокойно. Я же просто позволил себе расслабиться и ни о чем не беспокоиться.

Николай Петрович меня предупреждал не перенапрягаться, и я был намерен придерживаться его советов. Целитель такого класса просто так сгущать краски не станет.

Наконец, когда на десерт подали воздушные пирожные, политые белым сладким соусом, я уловил внимательный взгляд боярыни. Виктория его явно тоже заметила, но как почтительная дочь, не подавала вида.

— Я вынуждена вас покинуть на несколько минут, — произнесла боярышня, когда и с десертом было покончено. — Матушка?

— Ступай, Виктория, — наклонила голову, давая разрешение, Инга Валентиновна.

Я проводил свою будущую невесту взглядом, а после обернулся к хозяйке дома.

— Если хотите, я могу поставить купол, — предложил я.

— Благодарю, Дмитрий Алексеевич, но мне нечего скрывать в этом доме с тех пор, как за мужем пришли опричники, — ответила боярыня и тут же без перехода произнесла: — Я понимаю, что вы верите, что вам удастся договориться с Емельяном Сергеевичем, Дмитрий Алексеевич, но позволят ли самому великому князю отпустить нас?

Я вскинул бровь, и боярыня пояснила:

— С недавних пор моя дочь стала очень ценным ресурсом для государя, — совершенно спокойным тоном, от которого веяло магическим холодом, произнесла Инга Валентиновна. — Подтверждением тому стало приглашение в свиту вашей тетушки, Дмитрий Алексеевич. Виктория сама добилась того, чтобы на нашу семью обратили внимание государь и царица. И вы правда верите, что теперь нас отпустят так легко к вам на Урал?

Я несколько секунд рассматривал ее лицо.

— Я не могу ручаться за государя, Инга Валентиновна, — произнес я. — И царицу. Однако считаю, что если не попытаться, то лучше от этого не станет. Вы ведь не Русское царство покидаете, а просто переезжаете из столицы на Урал, где Виктория, как вы правильно заметили, сможет реализовать весь свой потенциал. Просто потому что Урал и так обладает самыми передовыми технологиями. Место вашей дочери — именно там. Царю будет выгодно обеспечить таким образом все условия для Виктории, ведь при таком исходе он сам даже ни рубля не вкладывает. А результат все равно, так или иначе, окажется в его руках.

Она горько усмехнулась, поглаживая пальцами полупустую чашку чая.

— Я подумала о ваших словах, Дмитрий Алексеевич, — произнесла боярыня, не глядя на меня. — Но прежде чем давать ответ, я хочу, чтобы вы дали мне обещание...

— Если это в моих силах, — кивнул я.

Боярыня вновь улыбнулась.

— Вы совсем не похожи на тех молодых людей, что я видела, когда мы еще выходили в свет с супругом. Другой на вашем месте непременно бы пообещал все что угодно.

— Я всегда держу данное слово, — ответил я, глядя в лицо собеседницы. — А потому не даю обещаний, которые не в силах выполнить.

Она одобрительно кивнула, а после со вздохом произнесла:

— Если у вас не получится добиться того, чтобы великий князь Московский отпустил род Морозовых, вы не станете подвергать мою дочь опасности. И отступитесь от Виктории, если так того потребуют обстоятельства.

Я медленно наклонил голову, не сводя взгляда с боярыни Морозовой.

— Это справедливо, — проговорил я.

— Тогда я согласна.

— Дмитрий Алексеевич, великий князь готов вас принять, — сообщил слуга, войдя в гостиную. — Прошу следовать за мной.

Я поднялся с дивана, на котором пил кофе в ожидании ответа Емельяна Сергеевича, и, поправив пиджак, пошел за слугой.

Особняк был забит людьми рода Невских, они были буквально повсюду. Но судя по тому, что никто не суетился, а сохранял спокойствие, это обычная обстановка в доме великого князя Московского.

«Оракул» подсвечивал мне карту особняка, и кабинет Емельяна Сергеевича на ней тоже имелся. Вот только слуга неожиданно свернул по коридору в другую сторону. А еще через минуту мужчина в униформе Невских потянул на себя потайную дверь, замаскированную под шкаф.

— Смотрите под ноги, Дмитрий Алексеевич, — предупредил слуга и первым шагнул на лестницу в подвал.

Этого помещения не было на карте. А стоило двери встать на место, линза потеряла связь с «Оракулом».

Снизу поднимался запах гари, в нишах, прорубленных в стенах, чадили масляные лампы.

Продолжая спуск, я мысленно хмыкнул. Великий князь Московский учел, что за ним идет слежка, и подготовился по всем правилам. Никакой связи, никакого электричества. Если бы сюда тянулись провода, можно было бы легко предположить существование такого погреба.

Наконец, последняя ступенька вывела нас к приоткрытой металлической двери. Опознать блокирующий дары предмет труда не составило. Тоже правильный ход — если внутри не работает магия, у Емельяна Сергеевича будут все шансы пережить любую встречу. И если уж он приложил столько усилий для создания надежного места, запасные выходы точно предусмотрел.

— Прошу, Дмитрий Алексеевич, — с поклоном указал на проем слуга, смещаясь чуть в сторону.

Я вошел, и за моей спиной тут же захлопнулась створка. Ощущение легкого беспокойства лизнуло по нервам, но быстро прошло. Я и без своей магии кое на что способен.

В глаза бросались шкафы, забитые бумажными документами. Они опоясывали прямоугольное помещение, а посреди подземного кабинета в кресле-качалке замер Емельян Сергеевич.

Подняв на меня взгляд, великий князь Московский усмехнулся.

— Здравствуй, Дмитрий, — усталым голосом произнес он. — Пришел потребовать долг, пока я еще жив и до сих пор великий князь?

Сесть здесь было больше некуда, да и мне не предложили, так что я сделал два шага вперед и кивнул.

— Доброе утро, Емельян Сергеевич, — сказал я. — Вы правы, я хочу воспользоваться услугой.

Он прикрыл глаза и медленно кивнул.

— Что ж, я тебя слушаю, — проговорил Невский.

Я не стал ходить вокруг да около. У хозяина особняка и без меня хватает дел и забот. Да и мне задерживаться не стоило.

— Я хочу, чтобы вы отпустили бояр Морозовых, — озвучил я, глядя на собеседника.

Он чуть покривил губы.

— Все из-за этой девчонки, — сказал Емельян Сергеевич. — Видит бог, день, когда она родилась, останется для меня траурным.

Уточнять я не стал, и так было ясно. Если бы не родилась Виктория Львовна, Василий Емельянович не стал бы делать глупостей. И хотя я считал, что свинья везде грязь найдет, спорить с великим князем не собирался.

— В ящике справа от тебя, — указав пальцем на ближайший ко мне шкаф, произнес Емельян Сергеевич. — Покончим с этим.

Я вытащил лист гербовой бумаги и писчие принадлежности. Вручив их великому князю, отошел на шаг, чтобы не закрывать ему свет.

Емельян Сергеевич быстро оформил шапку на государево имя, затем расписал суть обращения, после чего поставил подпись и припечатал лист перстнем, предварительно капнув на него сургучом.

— Надеюсь, больше никогда о них не услышу, — прокомментировал он, протягивая мне лист.

Этой надежде не суждено было сбыться. Но я вновь решил не спорить с великим князем. Ни к чему нервировать старика, тем более что я получил то, за чем пришел.

— Благодарю, — кивнул я, принимая документ из его подрагивающих пальцев.

Емельян Сергеевич хмыкнул, глядя на меня снизу вверх.

— Ты ведь понимаешь, что не спасешь их, Дмитрий? — усмехнулся он.

Я на секунду замер, обдумывая ситуацию.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил я, не сводя с собеседника взгляда.

Невский расправил плечи и откинулся на спинку кресла. Чуть качаясь, он несколько секунд смотрел на меня с усмешкой, явно чувствуя свое превосходство.