— Согласен. Позвольте проводить вас в секцию?

Она благосклонно кивнула, и я, предложив девушке руку, повел ее из столовой. Вновь нас сопровождали взгляды студентов, но мы их игнорировали. Ко мне больше никто не пытался лезть с претензиями на руку Анны Михайловны, я перестал быть центром особого интереса, и сегодня мы были только очередной парой в стенах Университета. Таких, как мы, здесь всегда хватало.

Когда мы оказались на улице, я окутал девушку своим полем, и мы прошли по заснеженной дорожке, не пачкая ног.

— Я надеюсь, что у вас все благополучно, Дмитрий, — первой заговорила Морозова.

— Разумеется, — кивнул я, обернувшись к ней с улыбкой. — Конечно, я уже не могу столько времени уделять Университету, но положение обязывает трудиться. К счастью, и на хороший отдых время у меня находится. Вот, сегодня изучал исторические труды в библиотеке, а до конца дня, если вы не возражаете, поучаствую в вашем проекте.

Она хмыкнула.

— Мне кажется, это наш совместный проект, — произнесла она негромко. — Если бы вы меня не поддержали, я бы ни за что не ввязалось в этот конкурс.

Мне оставалось только плечами пожать.

— Вы доводите идею до ума, превращаете сказку в реальность, — сказал я. — Я же был у вас в секции считанное количество раз. И вам моя помощь не так уж нужна.

— Намекаете, что пора уже объявить свое решение о нашей помолвке? — приподняла она бровь. — Моя матушка согласна, что вы — идеальный жених для меня, Дмитрий. Бояре Морозовы возвращаются в общество, а на прошлом приеме у Соколовых матушку взяла в свою свиту государыня. Да и княгиня Романова уже давно выделяет нас среди прочих благородных семейств Москвы. Все это, разумеется, случилось не само по себе. Это вы.

— Не стану отрицать, что связь здесь есть, — улыбнулся я. — Но помимо вашего возвращения в общество существует и иная проблема.

— Мои конкурентки могут начать за мной охоту, — кивнула Морозова.

— Именно, — согласился я. — И в связи с тем, что я скоро снова уеду на Урал, у меня может не получиться защитить вас. У нашего с вами союза есть много недоброжелателей, Виктория. И вряд ли нам позволят и дальше наслаждаться спокойной жизнью и размеренными отношениями.

Она молчала до тех пор, пока мы не дошли до входа в лабораторию.

— И какой вы видите выход, Дмитрий? — спросила Виктория, обернувшись ко мне и глядя снизу вверх.

Я обновил купол над нами, закрывая нас от подслушивания.

— Я хочу забрать вашу семью на Урал, Виктория.

— Вряд ли вам позволят просто так вырвать боярскую семью из столичного княжества, — покачала она головой. — Впрочем, раз вы об этом заговорили, полагаю, вы знаете, как это сделать законно.

Я кивнул.

— Знаю и могу сделать, — подтвердил я. — Я не хочу рисковать вашей жизнью, Виктория, когда этого можно было бы избежать. Ситуация меняется, и вокруг меня действительно начинают плестись серьезные интриги. Младший княжич Романов мог быть кем угодно и выбирать кого угодно в жены. И при этом все равно имелись свои сложности. А став наследником Урала, я не только получил в распоряжение передовые промышленные комплексы. Я стал куда привлекательнее как будущий глава рода. А значит, вы становитесь помехой для других конкуренток. Я бы не стал вас торопить, если бы в этом не было реальной необходимости.

Она опустила голову и несколько секунд разглядывала подтаявший снег на дорожке. Вновь взглянув на меня, Виктория вздохнула.

— Тогда вам придется просить моей руки у матушки, — произнесла она с улыбкой.

Я взял ее за подбородок и с улыбкой ответил, глядя в глаза девушки:

— С превеликим удовольствием.

Проект универсальной плазмы был практически завершен. Команда нашей группы проделала колоссальную работу. И мне оставалось только выказать уважение участникам за старания.

— Это еще только начало, — произнес Авдеев, когда я закончил хвалить участников.

— Что вы имеете в виду, Иван Тимофеевич? — спросила Салтыкова, глядя на одногруппника.

Комарова, начавшая наводить порядок в секции, оторвалась от своего занятия, а боярич усмехнулся в ответ.

— Сейчас на мощностях одной секции мы можем произвести всего триста миллилитров искусственной крови, которая подойдет любому пациенту, — произнес он. — Но вы обратили внимание, насколько близко мы подобрались к клонированию? Виктория Львовна, — повернулся он к Морозовой, — вы практически решили проблему нехватки донорских органов. На основе вашего проекта медики Русского царства смогут разобрать по косточкам искусственное выращивание жизненно важных органов. А с вашей универсальной кровью больше не будет проблем с совместимостью. В основе проекта лежит принцип, который сам по себе важнее даже вашей плазмы!

Я слушал его с улыбкой. На моей Земле это действительно были взаимосвязанные процессы. Сперва кровь, затем органы, а после и совершенные тела, в которые можно было пересаживать собственное сознание.

Но я помнил, что там между каждыми этапами лежали десятилетия трудов. И в отличие от здешней реальности наше научное сообщество работало в связке со всем миром. Здесь же каждый тянет одеяло на себя, и оттого ресурсы распыляются на одинаковые проекты, в том числе провальные. Никаких принципов товарищества и общечеловеческого братства в здешнем обществе возникнуть не может.

Я бы допустил, что другие страны могут даже всерьез начать охоту за документацией с успешными результатами. Однако нам это теперь не грозит — я вывезу Викторию на Урал, а там под присмотром «Оракула» она всегда будет в полной безопасности.

— Я думала об этом, Иван Тимофеевич, — кивнула Виктория, не скрывая своей радости. — Но я вряд ли смогу достичь такого результата. Слишком много работы, слишком много лет исследований. Мне никак не справиться.

— Это решаемо, — вставил я негромко, привлекая к себе внимание одногруппников. — Наш главный евгеник прав. Искусственная кровь — всего лишь первый шаг. И лаборатории Урала вместе с мощностями Иннополиса будут решать эту проблему. Полагаю, теперь, когда Виктория Львовна доказала на деле, что это возможно, государь тоже не откажется вложить средства в исследования.

— Пересадка искусственных органов зачастую может решить проблемы с плохой наследственностью, — сказал Авдеев. — Начиная от пороков развития сердца, ведь доступных сердец просто не может хватать всем больным, до полноценной замены кроветворной системы пациентов. А если делать это вовремя, больные смогут развиваться нормально с самого детства.

— Ежегодно рождается около десяти тысяч детей с пороками сердца, — кивнул я. — Если верить официальной статистике, один процент от этого числа нуждается в пересадке. Так что Иван Тимофеевич прав, Виктория, вы сделали маленький шаг вперед для решения этой проблемы. Вы все это сделали, своими умами и руками, — оглядев команду, повторил я. — И я искренне вами восхищаюсь.

И ничуть не соврал. Это у меня есть багаж знаний из прошлой более технологически развитой цивилизации. А добиться такого результата в этом отсталом мире на отсталом оборудовании — передо мной действительно лучшие студенты Русского царства.

— Вы нас смущаете, — заявила Надежда Григорьевна. — Так и возгордиться недолго!

Я переглянулся с Авдеевым. Иван Тимофеевич хмыкнул, но промолчал.

Если для девушек участие в проекте было чем-то сродни дополнительной строчке в резюме, для Авдеева это означало новую веху развития его любимой науки.

— Что ж, раз мы закончили на сегодня, — сказал я, — предлагаю прибраться в секции и разъехаться по домам. Завтра нам всем еще на учебу.

Никто спорить не стал. Так что минут через двадцать мы уже подходили к парковке. Авдеев попрощался со мной за руку, кивнул девушкам, а после прыгнул в машину и отбыл. Комарова с Салтыковой уехали на автомобиле Светланы Николаевны, обсуждая между собой подготовку к свадьбе Надежды Григорьевны и Петра Васильевича.

Члены команды деликатно не заметили, что мы с Викторией не спешим прощаться.