73
76
Глаза к ручью склонил я, но когда
Себя увидел, то, не молвив слова,
К траве отвел их, не стерпев стыда.
79
Так мать грозна для сына молодого,
Как мне она казалась в гневе том:
Горька любовь, когда она сурова.
82
85
Как леденеет снег в живой дубраве,
Когда, славонским ветром остужен,
Хребет Италии сжат в мерзлом сплаве,
88
91
94
Но чуть я понял, что они зовут
Простить меня, усердней, чем словами:
«О госпожа, зачем так строг твой суд!», —
97
Лед, сердце мне сжимавший как тисками,
Стал влагой и дыханьем и, томясь,
Покинул грудь глазами и устами.
100
Она, все той же стороны держась
На колеснице, вняв моленья эти,
Так, речь начав, на них отозвалась:
103
«Вы бодрствуете в вековечном свете;
Ни ночь, ни сон не затмевают вам
Неутомимой поступи столетий;
106
И мой ответ скорей тому, кто там
Сейчас стоит и слезы льет безгласно,
И скорбь да соразмерится делам.
109
Не только силой горних кругов, властно
Велящих семени дать должный плод,
Чему расположенье звезд причастно,
112
Но милостью божественных щедрот,
Чья дождевая туча так подъята,
Что до нее наш взор не досягнет,
115
Он в новой жизни* был таков когда-то,
Что мог свои дары, с теченьем дней,
Осуществить невиданно богато.
118
Но тем дичей земля и тем вредней,
Когда в ней плевел сеять понемногу,
Чем больше силы почвенной у ней.
121
Была пора, он находил подмогу
В моем лице; я взором молодым
Вела его на верную дорогу.
124
127
Когда я к духу вознеслась от тела
И силой возросла и красотой,
Его душа к любимой охладела.
130
Он устремил шаги дурной стезей,
К обманным благам, ложным изначала,
Чьи обещанья — лишь посул пустой.
133
136
Так глубока была его беда,
Что дать ему спасенье можно было
Лишь зрелищем погибших навсегда.
139
И я ворота мертвых посетила,
Прося, в тоске, чтобы ему помог
Тот, чья рука его сюда взводила.
142
То было бы нарушить божий рок —
Пройти сквозь Лету и вкусить губами
Такую снедь, не заплатив оброк
145
Раскаянья, обильного слезами».
Песнь тридцать первая
Земной Рай — Лета
1
Ты, ставший, у священного потока, —
Так, речь ко мне направив острием,
Хоть было уж и лезвие* жестоко,
4
Она тотчас же начала потом, —
Скажи, скажи, права ли я! Признаний
Мои улики требуют во всем».
