118
121
И я поэту: «Где еще найдется
Народ беспутней сьенцев? И самим
Французам с ними нелегко бороться!»
124
127
130
133
И чтоб ты знал, кто я, с тобой трунящий
Над сьенцами, всмотрись в мои черты
И убедись, что этот дух скорбящий —
136
Капоккьо, тот, что в мире суеты
Алхимией подделывал металлы;
Я, как ты помнишь, если это ты,
139
Искусник в обезьянстве был немалый».*
Песнь тридцатая
Круг восьмой — Десятый ров (окончание) — Поддельщики людей, денег и слов
1
В те дни, когда Юнона воспылала
Из-за Семелы гневом на фивян,
Как многократно это показала, —
4
На разум Афаманта пал туман,
И, на руках увидев у царицы
Своих сынов, безумством обуян,
7
Царь закричал: «Поставим сеть для львицы
Со львятами и путь им преградим!» —
И, простирая когти хищной птицы,
10
13
И в дни, когда с вершины дерзновенья
Фортуна Трою свергла в глубину
И сгинули владетель и владенья,
16
Гекуба, в горе, в бедствиях, в плену,
Увидев Поликсену умерщвленной,
А там, где море в берег бьет волну,
19
22
25
Чем предо мной две бледных голых тени,*
Которые, кусая всех кругом,
Неслись, как боров, поломавший сени.
28
Одна Капоккьо* в шею вгрызлась ртом
И с ним помчалась; испуская крики,
Он скреб о жесткий камень животом.
31
34
«О, чтоб другой тебя не укусил!
Пока он здесь, дай мне ответ нетрудный,
Скажи, кто он», — его я попросил.
37
Он молвил: «Это Мирры безрассудной
Старинный дух, той, что плотских утех
С родным отцом искала в страсти блудной,
40
43
46
Когда и тот, и этот стал далек
Свирепый дух, мой взор, опять спокоен,
К другим несчастным* обратиться мог.
49
Один совсем как лютня был устроен;
Ему бы лишь в паху отсечь долой
Весь низ, который у людей раздвоен.
