7
Я вспомнил этот стройный чин вселенной,
Чуть символ мира и его вождей
Сомкнул, смолкая, клюв благословенный;
10
Затем что весь собор живых огней,
Лучистей вспыхнув, начал песнопенья,
Утраченные памятью моей.
13
О жар любви в улыбке озаренья,
Как ты пылал в свирельном звоне их,
Где лишь святые дышат помышленья!
16
19
Я вдруг услышал словно шум потока,
Который, светлый, падает с высот,
Являя мощность своего истока.
22
Как звук свое обличие берет
У шейки цитры или как дыханью
Отверстье дудки звонкость придает,
25
Так, срока не давая ожиданью,
Тот шум, вздымаясь вверх, пророкотал,
Как полостью, орлиною гортанью.
28
Там в голос превратясь, он зазвучал
Из клюва, как слова, которых знойно
Желало сердце, где я их вписал.
31
«Та часть моя, что видит* и спокойно
Выносит солнце у орлов земли, —
Сказал он, — взоров пристальных достойна.
34
Среди огней, что образ мой сплели,
Те, чьим сверканьем глаз мой благороден,
Всех остальных во славе превзошли.
37
Тот, посредине, что с зеницей сходен,
Святого духа некогда воспел
И нес, из веси в весь, ковчег господень.*
40
Теперь он знает, сколь благой удел
Он выбрал, дух обрекши славословью,
Затем что награжден по мере дел.
43
Из тех пяти, что изогнулись бровью,
Тот, что над клювом ближе помещен,
По мертвом сыне скорбь утешил вдовью.
46
Теперь он знает, сколь велик урон —
Нейти с Христом, и негой несказанной,
И участью обратной искушен.*
49
А тот, кто в этой дужке, мной названной,
Вверх по изгибу продолжает ряд,
Отсрочил смерть* молитвой покаянной.
52
Теперь он знает, что навеки свят
Предвечный суд, хотя мольбы порою
Сегодняшнее завтрашним творят.
55
А тот, за ним, с законами и мною,
Стремясь к добру, хоть это к злу вело,
Стал греком, пастыря даря землею.*
58
Теперь он знает, как родивший зло
Похвальным делом — принят в сонм счастливы!
Хоть дело это гибель в мир внесло.
61
64
Теперь он знает то, как небо чтит
Благих царей, и блеск его богатый
Об этом ярко взору говорит.
67
Кто бы поверил, дольной тьмой объятый,
Что здесь священных светов торжество
Рифей-троянец* разделил как пятый?
70
Теперь он знает многое, чего
Вам не постигнуть в милости бездонной,
Неисследимой даже для него».
73
76
Такою мне представилась печать
Той изначальной воли, чьи веленья
Всему, что стало, повелели стать.
79
И хоть я был для моего сомненья
Лишь как стекло, прикрывшее цвета,
Оно не потерпело промедленья,
82
Но: «Как же это?» — сквозь мои уста
Толкнуло грузно всем своим напором;
И вспыхнула сверканий красота.
85
Тогда, еще светлей пылая взором,
Ответил мне благословенный стяг,
Чтоб разум мой не мучился раздором:
