— Думаете, мы можем им доверять?

— Разумеется, нет! Поверь мне, если бы Павловичи и правда когда-нибудь заняли трон, то первым делом они избавились бы от нас. Но сейчас деваться им некуда и выбирать не из кого.

Николай Владимирович медленно прошёлся по комнате, остановился возле окна и посмотрел на опустевший двор. В ночи уже не было слышно ни шагов, ни голосов, лишь лёгкий ветер шевелил листву деревьев.

— Павловичи — люди амбициозные, но им нужна уверенность, — сказал он, глядя вдаль. — Уверенность, что мы действительно можем предложить им то, чего они хотят.

Ирина Александровна тихо вздохнула, её холодные глаза смотрели на сына с явным нетерпением.

— Мы не можем больше медлить. У нас ещё есть время, но это небольшая фора. Романовы начали копать под аномалии, Николай. Они уже чувствуют, что за ними скрыта настоящая сила, а их интуиция заставит их рано или поздно понять, какую власть эта сила может им дать. Пока они этого не осознали, ты должен ускорить события. Мы не можем ждать, когда они сложат все куски мозаики.

— Вы хотите, чтобы я действовал поспешно? — Николай посмотрел на неё через плечо. — Спешка — это риск. Пятнадцать лет назад отец тоже был уверен, что всё продумано и подготовлено. Но всё пошло не по плану. Многие выжили. Мы больше не можем позволить себе ошибаться.

Ирина Александровна замерла на секунду. Воспоминания, казалось, мелькнули в её взгляде, но её лицо оставалось таким же непроницаемым. Она встала и плавно подошла к сыну, её высокая, хрупкая фигура казалась почти призрачной в тусклом свете.

— Ты не твой отец, Николай, — сказала она тихо, но твёрдо, подходя ближе. — Ты умнее, осторожнее. Ты учился на его ошибках. Но мы готовились слишком долго. Если ты дашь им время, они сами обретут то, к чему стремимся мы.

Она положила руку на плечо сына, её холодные пальцы словно обжигали.

— Пятнадцать лет назад твой отец был слишком в себе уверен и поплатился за это собственной жизнью. Он думал, что сможет полностью контролировать эту силу. Но он забыл, что аномалии — это не просто магия, а сама суть разрушения. Мы заплатили высокую цену за его самонадеянность. Но ты… ты понимаешь лучше. Ты знаешь, что эта сила не прощает ошибок.

Николай кивнул, его челюсти были сжаты.

— У нас не будет второго шанса, — продолжала Ирина Александровна, её голос стал чуть громче. — Если мы не справимся сейчас, Романовы рано или поздно выйдут на нас и уничтожат. Мы должны ударить первыми.

— Я понимаю, — сказал Николай Владимирович, его взгляд вновь устремился в окно, но теперь в нём было больше решимости. — Я ускорю подготовку. Но я всё равно должен быть осторожен. Не все в нашем окружении так надёжны, как кажутся. Даже среди наших союзников есть те, кто может испугаться того, что мы собираемся сделать.

Ирина Александровна тихо усмехнулась.

— Страх — это сильный союзник, — сказала она, слегка наклонив голову. — Его можно использовать. Главное — не дать им почувствовать нашу слабость. Никогда и ни за что. И Павловичи не должны ни на миг усомниться в том, что мы сильнее их. Только это будет их сдерживать.

— Они и так в отчаянном положении, матушка.

— Но как только ощутят хоть немного уверенности, поверь мне, сын, они предадут нас. Бы будем для них слишком опасными.

— Но если я женюсь на Виктории после того…

Женщина фыркнула.

— Пусть думают, что отдадут тебе Викторию, и ты на этом успокоишься. Нет, сынок, ты возьмешь в жены Софию, сестру императора. Дмитрий Павлович захочет укрепить свои права на трон браком с этой девицей. И пусть они продолжают так думать… И думают так до тех пор, пока мы не избавимся и от них.

— Вот и осень пришла, — Лева поежился под промозглым ветром. — Настоящая…

Юсупов слегка кивнул.

— Ага. Интересно, когда нам выдадут зимнюю форму?

— Разговоры! — осадил я товарищей, и ребята быстро замолчали.

Но я их понимал. Все мы мерзли под мелким, словно водяная пыль, дождиком во внутреннем дворе Михайловского замка. Хуже всего было то, что стоять истуканами сегодня придется долго. Ведь этим утром в замок прибыл великий князь Федор Николаевич — по совместительству еще и покровитель Спецкорпуса.

Руководство тоже переживало — Ланской и Сумароков с трудом скрывали беспокойство, бросая на нас, курсантов, настороженные взгляды. Шереметева стояла чуть в стороне, смотрела на происходящее с олимпийским спокойствием, но я был уверен, что даже она нервничала. Это еще не официальный смотр с демонстрацией наших возможностей, но визит главы Совета регентов кого угодно взбодрит.

— Второй ряд, ровнее!

Я украдкой бросил взгляд на Андрея, стоявшего рядом со мной. После долгого пребывания в лазарете он снова выглядел бодрым и собранным, хотя в его взгляде что-то изменилось. Теперь он все меньше говорил и шутил, словно ощутил всю тяжесть новой ответственности.

Искажение не зря так называется — оно действительно меняет всякого, кто с ним столкнется.

Сейчас Андрей особенно волновался — впервые с момента начала обучения он увидит отца. Учитывая строгость великого князя, причины для беспокойства у кузена были.

Катерина, которая вместе с другими девушками стояла в конце строя, тоже вернулась к обязанностям. Девушка выглядела гораздо лучше и уже даже начала посещать тренировки по единоборствам. Я встретился с ней взглядом, и она едва заметно мне улыбнулась.

— Курсанты, смирно!

Во двор энергично вошел Федор Николаевич в сопровождении офицеров свиты, чеканные шаги отдавались эхом. Ребята и без того нервничали все утро, а сейчас многие и вовсе побелели от напряжения.

— Господа курсанты! — громко объявил майор Ланской, сделав шаг вперед. — Сегодня мы удостоены чести принимать в стенах училища великого князя Федора Николаевича, нашего покровителя.

Великий князь подошел ближе.

— Здравствуйте, курсанты! — улыбнулся он.

— Здравия желаем, ваше императорское высочество!

Федор Николаевич медленно прошел вдоль строя, не произнося ни слова. Он внимательно осматривал каждого из нас с непроницаемым выражением лица.

Когда его взгляд остановился на Андрее, воздух словно накалился. Кузен вытянулся еще сильнее, его лицо оставалось спокойным, но я знал, что внутри него бушевала буря. Федор Николаевич на мгновение задержался, оценивая его, а затем едва заметно кивнул и пошел дальше. Но этого было достаточно, чтобы Андрей немного расслабился.

Великий князь наконец дошел до меня. Я поймал его внимательный, немного задумчивый взгляд.

— Николаев, — произнес он ровно, без эмоций, но в его голосе было что-то, что заставило всех курсантов затаить дыхание. — Вы продолжаете демонстрировать достойные успехи. Надеюсь, что и дальше не подведете.

— Рад служить, ваше императорское высочество!

Ох уж этот дядюшка Федор. Нет бы родного сына подбодрить, так он скорее меня выделит. Я считал, что это уже перебор. Андрей из кожи вон лез, чтобы оправдать доверие, и отлично справлялся. Но, видимо, великий князь приберег похвалу для момента, когда они окажутся наедине.

Федор Николаевич кивнул и пошел дальше до конца ряда. Судя по всему, покровитель остался доволен увиденным, поскольку вскоре он встал рядом с Шереметевой и Ланским.

— Курсанты! Вы — будущее нашей империи. От вас зависит судьба всего Отечества. Я хочу, чтобы каждый из вас помнил об этом каждую минуту своей службы. — Он улыбнулся. — Ваши отцы и матери должны вами гордиться.

— Подожди, Леш. Дай полминутки передохнуть.

— Хорошо.

Мы с Андреем стояли в центре специального класса для работы с Искажениями. Стены, пол и потолок были покрыты толстым слоем сплава-амальгамы, не позволявшим излучению проникать за пределы помещения. Здесь, среди этого холодного металла и особой тишины, казалось, даже время шло иначе.

Прошло две недели с того момента, как Андрей окончательно восстановился после ломки. Сложное время, через которое ему удалось пройти благодаря лекарям и моей поддержке. Теперь он был готов овладевать этой новой силой — осознано и целенаправленно.