— Алексей Николаевич, Андрей, — начал он, окидывая нас суровым взглядом. — Вы оба показали себя достойно. Я благодарен вам, Алексей, за то, что вы помогли Андрею в этот непростой период. Без вашей поддержки он бы не добился таких результатов.

— Благодарю, ваше императорское высочество. Однако не будь у Андрея потенциала и воли к победе, ничего бы не вышло. Мой кузен — выдающийся человек. И в магическом плане — тоже.

Великий князь кивнул.

— Разумеется. Теперь, господа, насколько я понимаю, у нас есть реальная возможность разработать программу для подготовки новых магов. Но… я не могу закрыть глаза на риски.

Шереметева переглянулась с Сумароковым и сделала шаг вперёд.

— Ваше высочество, я хотела бы обсудить одну гипотезу. В процессе исследований темы аномалий мы пришли к выводу, что все члены вашей семьи, все Романовы, могут обладать особой чувствительностью к аномалиям, что позволит им управлять этой энергией.

Великий князь обернулся к ней.

— Только на основании того, что Алексей и Андрей являются носителями нашей крови?

— Еще моя сестра, ваше императорское высочество, — добавил я. — Один раз — случайность. Два — совпадение. Но три — уже, возможно, закономерность.

Дядюшка нахмурился.

— Если так, то что вы хотите этим сказать? Что вам нужно больше Романовых в Спецкорпусе?

— Нам нужно больше данных, ваше императорское высочество, — Шереметева приосанилась. — Мы предполагаем, что представители других родов, в которых течет кровь Романовых, тоже могут быть положительно чувствительны к аномальной силе. Если это так и у нас появится хотя бы пара десятков магов, которые способны поглотить аномальную энергию…

— Понимаю, к чему вы ведете, — кивнул великий князь. — Было бы замечательно. Но чтобы это подтвердить или опровергнуть, нужно больше данных, верно?

— Именно так, ваше императорское высочество. У нас в училище есть несколько потенциальных кандидатов на расширение эксперимента.

Федор Николаевич нахмурился, его взгляд стал более задумчивым.

— Продолжайте.

— Нам нужен еще один Романов и один представитель другой семьи, связанный очень дальними кровными связями с вашей.

— Но это рискованно еще и с точки зрения репутации, — перебил Федор Николаевич, покачав головой. — Алексей, его сестра и Андрей столкнулись с Искажениями случайно, и их участие ребят в эксперименте было вынужденным. Но я не готов подвергать риску молодых аристократов ради гипотезы. Если что-то пойдёт не так, Большие Дома поднимут грандиозный скандал.

Во многом он был прав — я бы не рискнул сейчас брать в проект того же Юсупова. Случись что, его родня и правда поднимет такую бурю, что не всякий режим устоит.

Я кашлянул, привлекая к себе внимание.

— Ваше императорское высочество, позвольте мне сказать, — начал я, глядя прямо в глаза дяде. — Полагаю, мы найдем кандидатов, которые будут всем удобны, причем в стенах Корпуса.

Шереметева кивнула.

— Мы уже договорились с Катериной Романовой, — продолжила она. — Она дала предварительное согласие и ждёт вашего одобрения.

Великий князь нахмурился.

— Катерина… Она действительно настолько отчаянная девушка?

— Боюсь, что да, — улыбнулась Шереметева. И это ей в Кати явно нравилось.

— А кто будет вторым?

— Я, — с холодной уверенностью ответила Шереметева. — У моего рода есть кровь Романовых еще с позапрошлого века. Идеальный баланс для проверки — ее как раз совсем немного, и мы получим расширенные данные. Кроме того, я не собираюсь рисковать кем-то другим из личного состава. Если что-то пойдёт не так, это будет моя ответственность.

Прежде чем кто-либо успел возразить, она достала из ящика стола небольшую коробку из ртутного сплава и откинула крышку. Я мгновенно почувствовал мощную волну остаточной энергии Искажений.

— Лариса Георгиевна, подождите… — начал было Сумароков и даже подался вперед, чтобы остановить ее, но…

Она мгновенно схватила артефакт голой рукой и со всей силы стиснула небольшой камень в пальцах. Остальные инстинктивно шарахнулись в сторону. Сумароков потянулся за висевшей на шее капсуле с ртутными каплями.

— Лариса Георгиевна, что вы наделали⁈

Шереметева стояла неподвижно, с лёгкой, уверенной улыбкой на лице, её пальцы, казалось, сливались с белесой поверхностью каменного артефакта.

— Ваше превосходительство! — воскликнул Андрей и шагнул было к ней, но я схватил его за локоть.

— Стой, — прошептал я. — Не вмешивайся.

— Но… Если она схватит слишком много…

Я как раз оценивал уровень излучения, что исходил от артефакта. Относительно свеженький, явно побывал в районе эпицентра. Но я бы не сказал, что этим количеством энергии можно убить человека.

А вот запустить процесс адаптации — в самый раз.

Ну Шереметева, ну дурная баба! Ей же под пятьдесят, в этом возрасте адаптация будет проходить с еще большими мучениями, чем испытал Андрей.

— Лариса, черт бы вас побрал! — наконец произнёс Фёдор Николаевич. — Вы понимаете, что наделали?

— Полностью, ваше высочество, — ответила она спокойно, не отпуская артефакта. — Это необходимо для полноты эксперимента. Я женщина, я старше, во мне мало романовской крови — мы получим важные данные. Но главное — никто из курсантов пока что не пострадает.

Шереметева подняла руку, держа артефакт на уровне груди. Её лицо оставалось спокойным, но вокруг неё начала сгущаться энергия Искажений. Я чувствовал, как эти нити проникают в её эфирное тело.

— Лариса Георгиевна, это опасно! — причитал Сумароков. — Артефакт может оказаться слишком сильным для одного человека! Вы достаточно его держали. Верните предмет в коробку!

Она спокойно на него взглянула и покачала головой.

— Сумароков, отставить. Вы помните, сколько я схватила на Петропавловке? И ничего, жива.

И тут я понял, что она хотела сделать. Ее замысел был не просто в том, чтобы потихоньку получить определенную дозу силы. Да, она уже понемногу получала и раньше, когда была в других местах концентрации силы. И, очевидно, она решила, что ее организм может справляться с небольшими дозировками, пусть и при помощи ртути. Сейчас она хотела проверить, сможет ли поглотить эту энергию.

— Ваше превосходительство, — я шагнул к ней. — Прошу вас, осторожнее. Я рядом и смогу помочь, но если вы действительно хотите совершить столь мощное поглощение, это может вывести вас из строя.

Она кивнула, сосредотачиваясь на взаимодействии с энергией. Ланской непечатно выругался.

Шереметева, не колеблясь, закрыла глаза и сосредоточилась, погружаясь в поток энергии, словно проверяя свои силы против него. Несколько мгновений прошли в полной тишине, пока мы все стояли, затаив дыхание.

Великий князь, все это время шокированно наблюдавший за этой импровизацией, покосился на меня.

— Алексей, прошу прощения. Но это нормально, что я тоже чувствую… Точнее, вижу. Как бы так выразиться… Ауру?

Так. Стоп.

ЧТО?

Я резко обернулся к дяде.

— Погодите-ка, Федор Николаевич. Еще раз.

— Он вон же она, зеленая такая. Камень в руке ее превосходительства светится ярче всего. Но рука — тоже. И вот это свечение медленно расползается…

Я едва верил собственным ушам. И, видимо, в этот момент мое лицо так вытянулось от удивления, что дядюшка забеспокоился.

— Алексей, вы в порядке?

— Я-то да, а вот вы…

Охренеть! Других слов я и подобрать не мог. Редчайшее проявление дара чувствительности — возможность визуально вдеть силу Искажения. Обычно ее видно только в моменты мощных выбросов — например, в только что открывшейся аномалии. Либо когда концентрация слишком высока.

Но фон, тем более остаточный, обычно просто ощущается. Как правило, на уровне «горячо-холодно». Даже я не мог видеть остаточный фон — только чувствовал.

— Ваше превосходительство, довольно!

Сумароков с усилием оторвал короб из тяжелого сплава и поднес к руке Шереметевой. Та успела поглотить достаточно, чтобы в ближайшую неделю завидовать мертвым. Женщина с трудом разжала пальцы, и белесый камень со стуком упал на дно короба. Сумароков тут же захлопнул крышку и убрал его подальше.