Награжден двумя орденами и многими медалями.
В настоящее время — подполковник в отставке, живет в Туле. Ведет большую общественную работу.
Во второй половине дня 21 июня было закончено командно-штабное учение по теме: «Наступление стрелкового корпуса с преодолением речной преграды». Штаб 28-го стрелкового корпуса сосредоточился на командном пункте, в районе Жабинки. Меня вызвал к себе командир генерал-майор В. С. Попов. Когда я пришел к нему в палатку, здесь был и начальник штаба полковник Г. С. Лукин.
Взглянув на меня, генерал сказал:
— Товарищ майор! Я и начальник штаба уезжаем в Брест. Штаб остается здесь. Дайте людям отдохнуть, а завтра с рассветом, если не получите каких-либо других указаний, ведите штаб на артполигон для участия в учении.
— Оборону штаба на ночь организуйте по боевому расписанию, — добавил начальник штаба.
Минут через десять — пятнадцать после того, как я получил эти приказания, машины генерала и полковника, сверкнув в лучах заходящего солнца, скрылись за кустами у поворота дороги на Брест. Вернулся к себе в палатку и, вызвав нужных командиров, отдал приказания на ночь и утро следующего дня. Затем ко мне зашел один из помощников по оперативному отделению — капитан А. А. Нехай и попросил разрешения уехать в Брест. У капитана была больна жена, и я, предупредив его, что завтра к 8.00 нужно быть на артполигоне, отпустил к семье. На командном пункте заканчивался ужин, и жизнь постепенно замирала. Мимо палатки прошли двое.
— Ты не знаешь, почему нас оставили здесь? — спросил один.
Ответа я не расслышал, но такой вопрос и у меня возникал в этот вечер уже не один раз. Почему командир корпуса и начальник штаба уехали в Брест, а штаб оставили здесь, в Жабинке? Может быть, поднимут 6-ю и 42-ю стрелковые дивизии по учебной тревоге и выведут их в районы сосредоточения?
Но вряд ли. Ведь нас уже не раз предупреждали о недопустимости таких действий, которые немцы могли бы расценить как провокационные.
Среди многих условий боеготовности 28-го стрелкового корпуса вопрос о дислокации 6-й и 42-й стрелковых дивизий был наиболее важным. Части переходили на новые штаты, перевооружались, не были полностью укомплектованы, привлекались на строительство оборонительных сооружений вдоль границы. Но к началу войны из числа всех забетонированных дотов с гарнизонами, оружием и боеприпасами было около 20 процентов, а полностью готовых полевых позиций ни одна из дивизий, входивших в состав 28-го стрелкового корпуса, не имела.
Вспоминается такой случай. Вскоре после сообщения ТАСС от 14 июня я был в крепости в 333-м стрелковом полку. Вместе с командиром полка полковником Д. И. Матвеевым были в подразделениях. Шла обычная боевая учеба. Во время перерыва нас окружили бойцы, задавали вопросы. Один из них, обращаясь к Матвееву, спросил:
— Скажите, товарищ полковник, когда нас выведут из этой мышеловки?
Матвеев что-то отвечал, говорил о сообщении ТАСС, но чувствовалось, что бойцы не были удовлетворены ответом.
Командование 28-го стрелкового корпуса учитывало всю опасность размещения двух дивизий в крепости. Учебными тревогами было установлено, что для вывода их в районы сосредоточения требуется до 6 часов времени. Возбудили ходатайство перед командованием 4-й армии и округа о разрешении вывести дивизии из крепости. Разрешения не последовало.
А тем временем за Бугом противник сосредоточил большие силы. В город и его окрестности проникали шпионы и диверсанты. Группа немецких офицеров находилась в Бресте официально. Однажды они пришли на вечер в гарнизонный Дом Красной Армии. Один немецкий офицер оскорбил здесь женщину — жену командира. Возмущенные наглостью гитлеровца, наши командиры потребовали, чтобы он извинился перед женщиной. С большой неохотой он это сделал. Немецкие офицеры тут же ушли. Перед уходом один из них бросил:
— Мы вам этот случай припомним.
О том, что война не за горами, говорили все. Командный состав брестского гарнизона пытался эвакуировать свои семьи в глубь страны, но это запретили. Сверху шли указания: провокациям не поддаваться, огня не открывать.
Такие размышления волновали меня в тот памятный вечер 21 июня 1941 года.
Солнце, весь день сиявшее в безоблачной вышине, позолотив своими последними лучами небо, ушло за горизонт, ветерок стих. Незаметно подкрались сумерки, опустилась на землю ночь, в густой синеве неба вспыхнули звезды. Я прилег на походную койку. Но часто просыпался, вставал, выходил из палатки, к чему-то прислушивался. Все было спокойно, и я снова ложился.
Разбудил меня дежурный по штабу:
— Товарищ майор, в направлении Бреста видно зарево, слышны взрывы.
Сна как не бывало.
— Поднять штаб по тревоге!
Сквозь ветви деревьев чуть брезжил сумрачный рассвет. Издалека доносился глухой тревожный гул. Вначале мелькнула мысль: не командир ли корпуса с начальником штаба устроили что-либо для проверки боеготовности. Но нет, ничто на это не указывало, а все то «неладное», о чем говорил дежурный, налицо. Слышались возбужденные голоса командиров. Подбежал мой помощник капитан А. И. Алексеев, и мы пошли на узел связи. Все направления молчали, связи не было. Штаб корпуса был лишен важнейшего средства управления войсками. А на станции Жабинка загудел паровоз, подавая сигнал тревоги.
Шел шестой час, когда с запада начал приближаться гул моторов, и вскоре появились фашистские бомбардировщики. Бомбили станцию Жабинка, наш командный пункт. Отбомбились, ушли. В штабе корпуса двое ранено. На командный пункт заехал заместитель начальника штаба армии полковник Кривошеев. Он был в Бресте у генерала Попова в тот момент, когда начался артиллерийский обстрел.
Едва генерал успел объявить боевую тревогу, как оборвалась связь.
— Сейчас, — сказал полковник, — обстрел и бомбардировка города продолжаются, особенно сильный огонь ведется по крепости, Северному и Южному городкам. Успели ли выйти 6-я и 42-я из крепости, неизвестно. Ищите свои дивизии, налаживайте связь с ними и соседями, организуйте управление, выясняйте обстановку.
Минут через пятнадцать после отъезда полковника Кривошеева приехали командир корпуса генерал-майор Попов, начальник штаба полковник Лукин и начальник отдела политической пропаганды полковой комиссар Зубов.
Вызвали меня. Доложил обстановку.
— Связь с кем-нибудь есть? — спросил генерал.
— Я доложил, что связь имеется только с 459-м стрелковым, 472-м артиллерийским полками и штабом 4-й армии.
— Что сделано для выяснения обстановки?
— Послана командирская разведка в Брест. Выслан командир на станцию Жабинка для получения сведений по железнодорожной связи.
Командир корпуса отдал приказание выслать командиров штаба на Высокое, Чернавчицы, Брест, Гершоны и Малориту.
— В Брест поедете вы, — обращаясь ко мне, сказал он. — Свяжитесь с крепостью, выясните, кто вышел оттуда. Есть ли 84-й стрелковый и 204-й гаубичный полки в городе? Если будет возможность, выхватите мою и свою семьи.
Дело в том, что 28-й корпус имел план развертывания частей по боевой тревоге на случай военных действий. Согласно плану, 3-й батальон 84-го стрелкового полка совместно с 393-м отдельным зенитно-артиллерийским дивизионом должны были прикрывать выход частей из крепости в районы сосредоточения, а два другие батальона — оборонять город.
1-й батальон 84-го стрелкового полка находился на артполигоне у Южного городка под Брестом, 2-й — на строительстве 62 укрепрайона севернее города.
Как известно, 3-й батальон в крепости раньше всех стрелковых частей поднялся в контратаку. 1-й и 2-й батальоны приняли бой в местах расположения. 204-й гаубичный полк при попытке переправиться через Мухавец для совместных действий с 84-м стрелковым понес большие потери и вышел к деревне Каменица Жировецкая, где принял бой с танками противника.
Шел восьмой час, когда я выехал на грузовой машине. На предельной скорости проскочили кобринский мост, по которому немцы вели артиллерийский огонь. По сторонам дороги лежали убитые, горели постройки станции Брест-Полесский. Выехал на Московскую улицу. Кое-где повалены деревья, телеграфные столбы. Проволока скрутилась спиралями. На тротуарах — битое стекло. Только у перекрестка Московской и Советской улиц кто-то помахал мне рукой, как бы предупреждая об опасности впереди. Еду дальше. В районе церкви Московскую улицу перехватывает цепь, лежащая фронтом на запад, к крепости. Останавливают. Выхожу из машины. Здесь бойцы наших частей, пограничники, милиция, гражданские, уже успевшие, подтянув пиджак поясом и достав винтовку, влиться в ряды защитников города.
