— Что полки ведут бой в городе, я еще официально не могу доложить, так как не получил донесений о том, что они закрепились.

— Подожди, подожди, ты мне доложи прямо — в городе или не в городе идет бой? Я ничего не знаю, а командарму уже все известно.

— А как доложить. Официально или неофициально?

— Как хочешь, так и докладывай.

Мне ничего другого не оставалось, как сказать, что в 22 часа 15 минут 138-й гвардейский полк ворвался на товарную станцию и вел бои и что командарму передал не я, а начальник политотдела армии.

В ответ раздался более мягкий голос:

— Ну вот, так бы сразу и говорил. Желаю успеха. Через час доложишь обстановку.

Около двух часов ночи полковник Степанов сообщил, что 138-й полк захватил Цитадель (главный остров крепости) и вышел на реку Западный Буг.

Последние метры нашей земли очищены от гитлеровских захватчиков. Приказ Родины выполнен. С переходом границы Польши перед нами вставали новые задачи.

С рассветом 28 июля штаб дивизии переместился на Граевку. По земле стелется легкий туман. Тихо и немного свежо.

Знамя свободы вновь реет над Брестом. 28 июля 1944 года.

Попахивает травой и гарью. На дороге из Черни на Брест работают саперы с миноискателями и щупами, тут же вслед за ними двигаются автомашины, повозки. По обочинам идут артиллерийские и минометные подразделения, которые сегодня ночью поддерживали наступающие части. Кухни, дымя на ходу, спешат вперед, чтобы поскорее накормить бойцов. Навстречу, изредка, с донесениями спешат посыльные.

Мой шофер Сергей Токарев, ординарец Георгий Громов и радист Жуков внимательно вглядываются в каждый подозрительный бугорок. Навстречу по обочине дороги семенит босыми натруженными ногами с вздувшимися, посиневшими венами старушка. Она опирается на суковатую палку. На плечах, покрытых старенькой шалью, висит небольшая сумка. Старушка ласково смотрит на солдат и девушек-санитарок и говорит им слегка хрипловатым голосом:

— Солдатики, милые мои солдатики. Осторожненько идите, глядите себе под ноги, герман тут много мин понатыкал.

— Ну и бабка! Молодец! Какая заботливая, а сама, небось, не смотрит себе под ноги, торопится в свою деревню, — произнес Сережа, продолжая зорко следить за дорогой.

Не прошло и пяти минут, как почти одновременно раздались два взрыва — один впереди, другой позади. Подъехав к месту, где произошел взрыв, мы узнали, что здесь подорвался на. мине командир комендантского взвода 138-го полка, догонявший свой штаб. Около него хлопотал врач и санитарки. Немного поодаль лежала убитая лошадь и разбитая повозка. Жертвой второго взрыва стала та самая старушка. Ее с раздробленными ногами, наскоро перевязав, увезли в медсанбат. Сожалею, что тогда не узнал ни имени, ни откуда она. А через несколько часов начался бой. И хотя с тех пор прошло уже много лет, я ярко представляю себе эту женщину, ее ласковое лицо, улыбку и тепло материнского сердца, которое излучали ее глаза.

28 июля в 22.00, находясь в штабе дивизии между Козловичами и Неплями, мы слушали по радио приказ Верховного Главнокомандующего с объявлением благодарности войскам, участвовавшим в освобождении Бреста.

В ознаменование этой победы 20-му стрелковому корпусу и 53-му отдельному гвардейскому саперному батальону нашей дивизии были присвоены наименования «Брестских».

За образцовое выполнение боевых задач, проявленное мужество и героизм с 24 июня по 30 июля более 1200 бойцов и офицеров дивизии были награждены орденами и медалями.

Николай Петрович Пустынцев, Герой Советского Союза

В период боев за освобождение Бреста — командир отделения разведроты 48-й гвардейской стрелковой дивизии 28-й армии.

Награжден четырьмя орденами и многими медалями.

За успешное форсирование Днепра и прочное закрепление плацдарма на западном берегу реки ему присвоено звание Героя Советского Союза.

Член КПСС с 1943 года.

В настоящее время Н. П. Пустынцев живет и работает в Москве.

Июль 1944 года. Пламя войны полыхает в западных областях Белоруссии. Солнце меркнет от дыма пожарищ. Гимнастерки бойцов побурели от пота. Тяжелые бои, утомительные марши и снова бои. Немцы отчаянно сопротивляются. Но дни их уже сочтены.

Словно стрела, пролегло шоссе в густых белорусских лесах, уходя одним концом на запад, к Бресту, другим — на восток, в Москву.

По Брестскому шоссе безостановочно движутся полки дивизии. Громыхают гусеницы танков, тягачей, самоходных пушек.

— Скорей к Бресту, к границе! — так думал сейчас каждый.

Береза. После ожесточенного боя гитлеровцы выбиты и из этого опорного пункта и сейчас «смазывают пятки» дальше на запад. 20 июля наша разведгруппа — шесть человек — в районе Олизаров Став проникла в тыл противника. Мы двигались по маршруту: Соколово — Ветошки — Залесье — Плоская — Брест. По рации нам удалось передать в штаб дивизии координаты расположения вражеских огневых позиций на подступах к городу, данные о системе оборонительных сооружений гитлеровцев и о подготовке ими промежуточных рубежей.

Через два дня дивизия завязала бои непосредственно на подступах к городу. День и ночь не утихает гул артиллерийской дуэли. Краснозвездные «илы» штурмуют позиции противника. Город окутан завесой пыли и дыма.

Все дороги, ведущие к Бресту, немцы заминировали. Мины понатыканы всюду. И на проселочных трактах, и на пешеходных тропках, петляющих среди луговой поймы, и на железнодорожных насыпях — всюду притаилась смерть. Берегись! Сделаешь неосторожный шаг — и взлетишь в воздух.

Наша разведрота расположилась в лесном распадке, на берегу мелководной речки. Ранним утром вернулась с боевого задания группа сержанта Пшеничко. Им посчастливилось: разведчики привели «языка». Но это «счастье» едва не стоило жизни самому сержанту. Прошлой ночью они проникли в хуторок, занятый фашистами. Укрылись во дворе одного дома. Неожиданно к калитке подошел гитлеровец. Разведчики кинулись к нему и набросили на голову плащ-палатку. Он упал, даже не успев крикнуть. Но в эту минуту послышались шаги, из темноты вынырнула человеческая фигура. Яркий луч карманного фонарика на секунду осветил разведчиков.

— Партизанен! Партизанен! — истошным голосом закричал гитлеровец. Пули взвизгнули над ухом. Одна из них продырявила сержанту Пшеничко верх пилотки. Разведчики благополучно выбрались из хуторка и на рассвете с «языком» вернулись в роту.

Худой, давно не бритый пленный сидит под кустом и с аппетитом хлебает борщ из котелка. Неугомонный Беспалов, глядя на немца, насмешливо качает головой.

— Капут теперь вашему Гитлеру.

Пленный, отодвинув в сторону котелок, соглашается:

— Гитлер — капут! Дойчланд — капут!

Бойцы громко хохочут.

— Крепко стали разбираться в политике фрицы.

Бои на подступах к Бресту с каждым днем становятся все ожесточеннее. Окружив город с трех сторон, сокрушая узлы сопротивления противника, наши войска все ближе и ближе подходят к городским окраинам.

26 июля меня вызвали к командиру роты. Предстоит выход на боевое задание. Надо проникнуть в город. Склонившись над картой, определяю маршрут.

Бот он, Брест. Последний город Советской Белоруссии, находящийся еще в руках гитлеровцев. Заштрихованные четырехугольники уличных кварталов, темные кружочки крепостных сооружений, ровная лента железнодорожной магистрали. Старинная русская крепость. А дальше граница — Польша.

Охватывает неизъяснимое волнение.

В памяти всплывают суровые боевые походы, нелегкие солдатские версты от стен Москвы. И каждая из этих верст обильно полита потом и кровью.

На задание выходим во второй половине дня. Вытянувшись цепочкой, идем мокрым лугом. Под ногами хлюпает вода. Идти здесь много безопаснее, чем проселочным трактом. Всего четверть часа назад, двигаясь по дороге, едва не напоролись на мины. Первым их заметил Леша Давыдин.