Трудно переоценить значение той политической работы в отряде и среди местного населения, которую возглавлял заместитель начальника отряда по политической части батальонный комиссар Ефим Ильич Ильин.
На инспекторском смотре в декабре 1940 года отряд получил хорошую оценку по службе, огневой, тактической, строевой и политической подготовке[6].
На первое января 1941 года 177 командиров и бойцов были отличниками, подлинными мастерами и энтузиастами пограничной службы. История отряда насыщена многими примерами героических подвигов.
Вот рядовой Григорий Терентьевич Еремеев. Он по праву считался опытным, зорким следопытом. Комсомолец Еремеев задержал около 200 нарушителей. За успешное несение службы по охране границы и отличную боевую подготовку его наградили нагрудным знаком «Отличник РККА». В дни обороны Брестской крепости Еремеев был отважным солдатом. После побега из плена воевал в партизанском отряде в горах Италии и Югославии.
Начальник команды служебного собаководства младший лейтенант Георгий Илларионович Усатенко начал службу в отряде с рядового. На боевом счету имел более двадцати задержаний вооруженных диверсантов. Со своим верным другом — розыскной собакой Джульбарс не один раз смотрел смерти в глаза и всегда выходил победителем. В отряде Георгия приняли в комсомол, затем в партию. Здесь же он получил звание командира, сдав заочно экзамены за школу командиров. Усатенко являлся гордостью не только отряда, но и всех пограничных войск Советского Союза. Его опыт работы изучали в пограничных войсках и училищах. В 1937 году за ряд задержаний агентов иностранных разведок он был награжден орденом Красной Звезды, а в 1940 году, как участник ВСХВ, занесен в книгу Почета выставки. Усатенко погиб в первые дни войны.
Только за 1940 год было задержано 5392 нарушителя границы, в том числе: шпионов и диверсантов — 27, контрабандистов — 1215, других нарушителей — 4150. Контрабанды изъято на сумму 445 277 рублей и 1 855 098 польских злотых.
А обстановка на границе с каждым днем становилась напряженнее. С марта 1941 года вражеские самолеты все чаще вторгались в воздушное пространство нашей Родины, а с мая почти ежедневно перелетали границу на разных высотах, углубляясь в наш тыл на 100–150 и более километров.
На той стороне появилось много наблюдательных вышек и скрытых НП[7]. К тому же немцы, маскируясь под местных жителей, рыбаков и купальщиков, систематически изучали русло реки Западный Буг.
Их разведка включала своих агентов, шпионов в разного рода комиссии. Так, начиная с 1939 года и по день начала войны работали комиссии по переселению, эксгумации останков немецких военнослужащих, захороненных на нашей стороне, по демаркации линии границы и, наконец, по рассмотрению проекта строительства водного канала Западный Буг — Висла.
Все чаще немецкие офицеры, а иногда и генералы производили рекогносцировку нашей пограничной полосы.
Участились различного рода провокации и на границе: обстрел пограннарядов, попытки склонить советских воинов к измене Родине — переходу на сопредельную сторону. С грузами, которые перевозились по железной дороге Варшава — Брест, фашисты забрасывали антисоветскую литературу и листовки. Все это вызывало у воинов-пограничников презрение и негодование.
Все более наглели немецкие офицеры и солдаты. Они отказывались от традиционного пограничного приветствия при встречах; бывали случаи, когда уполномоченные их пограничного комиссара отказывались принимать участие в расследовании пограничных конфликтов[8].
Со второй половины мая резко увеличилось количество задержанных немецких агентов и эмиссаров украинских буржуазных националистов. Одного задержали на 18-й заставе, где начальником был лейтенант Д. С. Богданов. Наши пограничники действовали настолько искусно и стремительно, что нарушитель не смог применить свое готовое к действию оружие. У задержанного изъяли два пистолета, большое количество патронов, «Белую книгу» украинских буржуазных националистов, принадлежности для подрывной и диверсионной работы, а также крупную сумму денег в советской валюте.
Начиная с апреля в штаб погранотряда каждый день шли донесения о тревожном положении на границе.
Польские граждане — жители пограничных районов, постоянно стремились сообщить нам о накоплении сил гитлеровской Германии. Нередко крестьяне выходили на берег Буга и кричали нашим нарядам: «Гитлер нападет на вас».
Отряд своевременно доносил об этом не только в штаб пограничных войск БССР, но информировал и командование 4-й армии, 28-го стрелкового корпуса, областной комитет КП(б)Б, и в частности его первого секретаря М. Н. Тупицына.
Наиболее важные вопросы, связанные с приготовлениями врага, командование отряда доносило и в Москву, в Главное управление пограничных войск НКВД СССР.
В связи с напряженной обстановкой в первых числах июня отряд перешел к несению службы по усиленному варианту. Большинство офицеров штаба было командировано на заставы и комендатуры. Так, на 1-й комендатуре находился старший инструктор пропаганды политотдела старший политрук Н. А. Суховей, на 5-й заставе — начальник отделения службы отряда капитан С. М. Гриненко и старший политрук А. Г. Гречухин, на 17-й — старший помощник начальника первого отделения капитан Н. С. Голубев, на 7-й — заместитель коменданта по политической части старший политрук В. Г. Умнов и представитель округа батальонный комиссар Шанин и многие другие.
В штабе отряда и в штабах комендатур было введено круглосуточное дежурство командиров.
На всех заставах построили оборонительные сооружения полевого типа с учетом ведения круговой обороны внешнего и внутреннего кольца. Окопы, блокгаузы были связаны ходами сообщений. В целях маневра огнем в каждом окопе было по две площадки для ручных пулеметов (основная и запасная), стрелковые отчетные карточки с указанием расстояний и прицела. Чаще проводились учебно-боевые тревоги, во время которых отрабатывались варианты взаимодействия с соседними заставами, резервом комендатур и отдельными подразделениями Красной Армии.
Все видели и все знали жены командиров, но не паниковали, не говорили об эвакуации. Более того, они усиленно изучали военное дело, а по инициативе начальника санслужбы военврача II ранга И. И. Стукалова члены семей учились оказывать первую медицинскую помощь.
21 июня я возвратился с границы, где проверял боевую готовность. Подразделения отряда получили положительную оценку.
Во второй половине дня, заслушав доклады начальника штаба, заместителей, в 16.00 пошел домой. Очень хотелось повидать одиннадцатимесячную дочурку, да и отдохнуть надо было после длительной командировки. Но ни прилечь, ни пообедать не удалось. Примерно в 17.00 доложили о пожаре в районе 11-й заставы в д. Котельня-Боярская. А часом позже возник пожар на сопредельной стороне. Пришлось выехать на место происшествия и принять срочные меры к ликвидации пожара и усилению охраны границы на этом участке. Только вернулся в штаб — вызов к прямому проводу. Состоялся разговор с заместителем начальника пограничных войск округа комбригом А. П. Курлыкиным.
После 24.00 мой заместитель по разведке майор В. В. Видякин доложил, что на участке 2-й заставы с сопредельной стороны перешел местный житель и сообщил, что в 4.00 начнутся военные действия против Советского Союза.
В 1964 году, занимаясь изучением событий на участке отряда в июне 1941 года, я совместно со старшим научным сотрудником Музея обороны Брестской крепости Т. М. Ходцевой установил, что человеком, принесшим нам это важное и страшное сообщение, был Иосиф Максимович Бадзинский, в ту пору владелец одной из трех мельниц в селе Старый Бубель. Иосиф Максимович служил в старой русской армии, участвовал в революционном движении 1917–1918 годов. Когда ему стало известно время нападения фашистских полчищ, он, не раздумывая долго — идти или не идти, взял косу и пошел к Бугу. Косцов гитлеровцы не трогали. Улучив момент, Бадзинский бросился в воду, прямо в одежде. Фашистский пограничный патруль заметил его на середине реки и открыл автоматный огонь. Иосиф Максимович притворился убитым и благополучно достиг нашего берега. Здесь он был задержан пограничным нарядом.
