— Вик…

— Ты не любишь ее, я знаю, — становится непривычно серьезной. — Я вообще хорошо тебя знаю, хоть тебе так не кажется, конечно. Если бы ты ее любил — ты бы никогда не поехал сюда за какой-то вшивой фотографией. Ты сейчас здесь и это говорит о многом.

Признаться, я удивлен. Если еще вчера мне казалось, что ничерта она не изменилась, осталась такой же взбалмошной девчонкой, то теперь вижу, что пять лет все-таки не прошли для нее даром. Она повзрослела, стала более уравновешанной. Научилась не мыслить «бегом», а размышлять.

Она права — я здесь и это говорит о многом. Но… как оно часто бывает, слишком много всяких «но».

— Ты же, надеюсь, понимаешь, что все не так просто?

— Мне ли не знать? Да Тигран уроет меня, если просечет, что здесь происходило. Но я пошла на этот риск. И не жалею!

— Я тоже не жалею, что сейчас здесь. Но если нас тянет друг к другу, это не отменяет того факта, что мы по-прежнему остаемся разными людьми.

— А с твоей инстукторшей вы, значит, одинаковые? — вскидывается. — И где она сейчас? Даже не звонит, не интересуется, где шляется ее благоверный.

— Твой горец тоже не спешит узнать, где находится главный бриллиант его коллекции в два часа ночи!

— Я сказала, что ночую у мамы. Даже доехала до ее высотки, немного подождала в подъезде на случай хвоста, а потом выбралась по пожарной лестнице с другой стороны дома на улицу, — чуть припухшие от поцелуев губы растягиваются в лукавой улыбке… вынуждая захотеть поцеловать ее снова.

Абсолютно безумная. На всю голову.

Я скучал по ней.

Чувство вины перед Иванной медленно утопает под упоительным осознанием того, что мы снова вместе. Пусть на одну ночь… Хотя смогу ли я завтра снова равнодушно подарить ее другому? Действительно смогу?

А Иванна? Я на самом деле смогу сделать вид, что не изменил ей?

И где сейчас она?

У меня никогда не было повода ревновать, я думал, что знаю ее достаточно хорошо. Но как в итоге оказалось — нет. Да о чем говорить, я даже самого себя, как вышло, знаю плохо.

Я понимаю, что в данную минуту она не сможет дать мне точного ответа, но не спросить не могу:

— Ты планируешь уйти от Дабозова?

— Возвращаю тебе твои же слова — все не так просто. Это ты можешь собрать вещи и уйти, максимум выслушав бабскую истерику, у меня же немного иное положение. Тигран не отпустит меня так легко. До тех пор, пока я ему не надоем, он будет держать меня на коротком поводке.

— И сколько это может продолжаться?

— А ты считаешь, что я могу надоесть? — игриво улыбается, вызывая тем самым приятную истому, и тут же фривольные мысли сменяются совсем другими: сейчас она со мной, да, но потом она вернется к нему…

Думать о том, что кто-то другой будет касаться ее и делать все то, что я делал с ней минутами ранее крайне неприятно. Конечно, он может с ней «законно» спать, они вместе долгое время, но если еще вчера я думал об этом относительно спокойно, то сегодня все разительно изменилось.

До сегодняшнего вечера я не собирался рвать с Иванной, даже не смотря на ссору, но и отпустить теперь так просто Вику тоже не могу. Хотя и удерживать ее не имею никакого права, потому что она с другим и тоже не спешит уходить.

Так кто мы теперь друг для друга? Любовники?

Смотрю на нее снизу вверх. Она обнажена и она идеальна.

Она моя.

— О чем ты думаешь? — нарушаю продолжительную тишину.

— Я думаю о том, что совсем скоро ты уедешь к ней. Будешь спать с ней. Я этого не хочу.

Совпадение мыслей приятно удивило. Может, не такие мы и разные…

— Ревнуешь?

— Страшно ревную, — мягко ложится на меня сверху, заставляя с космической скоростью отбросить все лишние мысли. — Я хочу чтобы ты был только моим. И когда-нибудь так точно будет, вот увидишь.

Я глажу руками ее гладкие плечи, спину, запускаю пальцы в волосы и немного тяну назад, вынуждая ее едва слышно стонать.

За окном уже брезжит серый неприветливый рассвет, мы не спали всю ночь и не собираемся ложиться до победного, потому что пока все слишком зыбко и нет никакой уверенности в том, что эта ночь когда-нибудь повторится.

По всем моральным соображениям я не должен был спать с ней. Должен был уйти сразу же, как только понял, что запахло жареным. А лучше было вообще не ехать, потому что я знал, что все этим и закончится.

Я знал… и поэтому поехал.

Самообман — вещь зыбкая, ты можешь сколько угодно вертеться словно у́ж на сковородке, но действительность будет до победного беспощадно долбить по темечку, пока ты не признаешь очевидное. Мое очевидное — я сделал это осознанно.

Сегодня ночью я проявил слабость — переспал с другой женщиной, имея постоянную спутницу. И то, что накануне моего грехопадения мы были в ссоре никак меня не оправдывает. Наоборот, цепляться за ссору — низко. И хоть то, что произошло совершенно не красит меня как мужчину, но это открыло мне глаза на некоторые вещи.

Первое: я не люблю Иванну так, как она того, наверное, заслуживает. Так, как я умею любить женщину. Вика права — если бы чувства были глубокими, я бы ни за что не поехал к ней.

И второе: Вика для меня значит больше, чем я пытаюсь себе внушить. И пытался все эти пять лет.

Осознание патовости ситуации никуда не делось — я понимаю, что не смотря на хороший секс и душевную тягу друг к другу мы по-прежнему остаемся разными людьми с разными жизненными ценностями и ориентирами. И если раньше нас разделяло только это — ну и расстояние, что было легко преодолимо, то сейчас все намного сложнее. Мы оба заняты, у нас есть вторые половины.

Иванна… Я еще не знаю, как повести себя с ней при встрече. Ведь рано или поздно она состоится. Я не хочу скрывать, что провел ночь с Викой, да и вряд ли смогу — двойная игра не моя игра. Да даже если бы я решил утаить — все равно Иванна бы сама обо все догадалась. Не может не догадаться, такие вещи она чувствует с удивительной точностью. Действительно профессионал своего дела.

Я устал и чувствую себя дико невыспавшимся, а еще — предателем, и от того, что не жалею об этой ночи, гадкое ощущение усиливается. Все слишком сложно, слишком запутано и туманно.

И очень хочется спать.

Открываю ключом дверь своей квартиры, захожу в прихожую и сразу же вижу их — ботинки на высоком каблуке.

— Привет.

Только не это. Иванна здесь. Стоит привалившись плечом к дверному косяку кухни. Одета в том, в чем вчера уезжала на встречу в центр планирования семьи. Тоже слегка помятая и явно уставшая.

— Прости, что без приглашения.

— Ты же знаешь, что можешь приезжать сюда в любое время. Именно поэтому я дал тебе дубликат ключей.

Снимаю обувь, потом расстегиваю куртку не решаясь посмотреть ей в глаза. Не волна — лавина вины накатывает со страшной скоростью. Я не должен был ехать вчера к Вике. Нельзя были этого делать, не расставив предварительно все точки.

Я не жалею об этой ночи, я жалею о том, что изменил женщине, которая этого не заслуживает.

— Ты не ночевал дома… — выносит очевидный вердикт.

— Как и ты.

— Прости, мое поведение вчера было отвратительным.

— Я не обижаюсь.

— Но лучше мой поступок от этого не становится, — сложив на груди руки, подходит ближе.

Все-таки поднимаю на нее взгляд и сразу понимаю, что что-то неуловимо изменилось. Это невозможно описать словами, скорее, что-то поменялось на интуитивном уровне. Мы как будто… стали дальше друг от друга. И даже не я от нее со своим грузом вины, а она от меня. Ее взгляд, поза, манеры — все стало другим.

Или меня накрыло паранойей.

— Где ты ночевала?

— Мы посидели с подругой в ресторане. Потом поехали к ней домой.

— Что за подруга?

— Ты ее не знаешь. Это допрос?

— Это вопрос, — ухожу в спальню, слыша за спиной ее шаги. Я не хотел видеть ее сейчас, не был готов.

— А где провел ночь ты?

Ловлю в зеркальном отражении шкафа-купе ее пытливый взгляд и понимаю, что не могу ей лгать. Просто не хочу этого делать. Я осознаю, что мое признание поставит сейчас жирную точку в наших отношениях. Я не был готов к ней морально, но за свои поступки и проступки нужно нести ответственность.