— То есть, показывал он на это место?

— Да.

— Прямо сюда, никуда не отклоняясь?

— Именно так.

Игрок снова вытаращился на компас, но уже гораздо серьёзнее.

— Это… Необычно.

— Что? Только не говори, что ты ни разу не встречал ничего подобного.

— В том-то и дело… — Он слегка нахмурился. — Если бы он с самого начала так работал, я б не удивился. Будь он всю дорогу сломанным — тоже ничего странного. Но так… Как если бы у какого-нибудь предмета был собственный разум. Да, такого я ещё ни разу не встречал.

Повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь едва различимым шуршанием красно-синей стрелки, мечущейся из стороны в сторону со скоростью самолётной турбины. Даже шум моря словно куда-то исчез.

— То есть, получается, — заговорил я первым, — что этот… эта штуковина… живая?

— Такого я не утверждал. — Игрок задумчиво покачал головой. — Хотя, вообще-то я не уверен, что это такое. Единственное, что можно сказать наверняка — она каким-то образом понимает, когда её владелец хочет что-то найти, и при этом знает, где это «что-то» находится. И тогда… Понятно, почему она то кажется сломанной, то вдруг ни с того ни с сего чинится.

— Ну да… — До меня тоже понемногу стало доходить. — В другие разы, когда я её проверял, я не искал ничего. Ну, или, по крайней мере, не так сильно на этом сосредотачивался, отвлекался на что-нибудь. Поэтому и думал, что она не рабочая.

— В точку! Сейчас ты искал меня… Ты же, надеюсь, меня искал? — В вопросе Игрока промелькнул отголосок прежней несерьёзности. — А теперь, когда нашёл, этой проклятой стрелке нечего тебе показывать. Вот она и сходит с ума. До тех пор, пока…

— До тех пор, — повторил я эхом, — пока я опять не примусь что-то искать.

— Быстро схватываешь, — отозвался Игрок. — И, надеюсь, ты понимаешь, что это значит.

Я уставился в одну точку. Шестерёнки у меня в голове крутились, как заведённые.

— Какой же я дурак, — проговорил я ровным голосом. — Всё это время я мог просто-напросто заглянуть в карман…

— Ну вот, теперь и заглянул. Лучше поздно, чем никогда, а?

Я не ответил. Мысли в мозгу текли бесконечной — и очень сбивчивой — рекой. Чтобы отыскать того, кто управляет загробным миром, я мог посмотреть на компас — и всё! Он показал бы мне путь. И тогда ничего этого не было бы… Нам не пришлось бы просить помощи у Беглецов. Я, может, даже не встретился бы с Игроком.

Придя к такому выводу, я снова растеряно опустил глаза вниз, на компас: сейчас он, отозвавшись на мои размышления, и правда успокоился, указывая куда-то вглубь суши. Туда, где, как я помнил, должна была находиться вьющаяся между скал тропа. Просто, как дважды два. Я вздохнул и развернулся к Игроку:

— Полагаю, придётся всё же переждать, пока ты выздоровеешь. Сомневаюсь, что в таком состоянии ты способен далеко уйти.

— С ума сошёл? — Он вздёрнул голову так резко, что я испугался, как бы он опять не сложился от боли пополам. — Ты близок к цели, как никогда. Тебя буквально чуть ли не ведут под руку, и всё, что тебе остаётся — идти, куда скажут. Не дури, чего ещё тебе ждать?

— Того, когда ты придёшь в норму. — Я упрямо нахмурился и взглянул в сторону моря. — Бросать тебя здесь, одного, при том, что нас только что едва не размазал тот монстр? Бред собачий.

— За меня не беспокойся, я не пропаду. В конце концов, всё самое страшное, что могло случиться, уже случилось.

Я нахмурился ещё сильнее. Внутри меня боролись два стремления: желание найти то, к чему я так долго шёл, владыку загробного мира, и выяснить у него всё о своём прошлом — и нежелание оставлять друга на произвол судьбы. Не то чтобы я не верил в то, что он сможет о себе позаботиться — из всех, кого я знал, если кто-то и умудрился бы выкарабкаться из подобной передряги, так это он.

Но совесть всё равно сражалась с желанием согласиться с его доводами и отправляться дальше одному.

— А разве сам ты не хочешь задать ему никаких вопросов? — Спросил я, всё ещё не глядя на Игрока. — Узнать, кто ты есть, почему всё устроено так, как устроено — нет?

Тот едва слышно усмехнулся:

— Мне достаточно того, что я и так знаю. Я ведь уже рассказывал, зачем так поступаю.

— Да. Чтобы искупить вину.

— Правильно. И пропади они пропадом, эти вопросы! Я шёл сюда не за ответами, но чтобы ответы мог получить ты. Мне хватит и этого. И кроме того, — добавил он после недолгой паузы, — я смогу пойти вслед за тобой, потом, когда мне полегчает.

— И сколько времени на это уйдёт? Сколько времени тебе нужно, чтобы зарастить сломанные рёбра?

— Меньше, чем ты думаешь. И меньше, чем любому другому человеку. Я, как-никак, очень везучий.

Снова наступила тишина, прерываемая только его тяжёлым дыханием. Я, не видя Игрока, живо представлял, как он, болезненно выпрямившись, глядит на меня снизу вверх, ожидая, что я скажу. Да я и сам ожидал этого от себя — согласия с его словами или же возражения. Хоть какого-нибудь ответа.

Вместо этого я на несколько секунд прикрыл глаза и вообразил себя на его месте. Раненым, ослабшим, неспособным двинуться. И уговаривающим друга покинуть меня.

Нет. Я, так ничего и не сказав, резко развернулся и пошёл мимо сидящего на земле Игрока, обойдя останки катера и направившись к разрушенной рубке. Игрок натянуто, не поворачиваясь, проводил меня взглядом, не шевеля ничем, кроме единственного глаза:

— Эй! Ты куда?

Проигнорировав его, я забрался внутрь, прямо в обломки, затем присел на корточки и принялся заново осматривать ту мешанину, в которую превратился корпус вместе с оснасткой и приборами. Я искал… Да, вот оно. Заметив среди крошева доску подходящей толщины и длины, я вытащил ее и отложил в сторону. После чего нашёл еще несколько таких же.

Теперь нужно было что-то, чем их можно скрепить… Что-нибудь вроде верёвки. Я выдернул из раскуроченной приборной панели самый длинный провод. Взвесил его на ладони, потянул, пробуя на разрыв… Подойдет.

Со всем этим добром под мышкой я вернулся к Игроку. Он всё так же внимательно смотрел, как я присаживаюсь рядом и раскладываю перед ним весь принесённый хлам. Затем поднял взгляд ко мне:

— Что это?

— Думаю, для начала твои рёбра надо зафиксировать. Я не доктор, но, наверное, у меня получ…

Я не успел закончить: Игрок, внезапным движением схватив один из обломков, приставил его острый расщепленный край к моему горлу. Я замер, почувствовав, как длинное и тонкое острие упёрлось мне в глотку не хуже ножа. Ещё немного — и проткнёт.

Я посмотрел на Игрока, и мне показалось, что его заменил незнакомец. Холодный, стальной блеск мертвенно-белого глаза и дорожки пота, стекающие из-под всклокоченных волос, почти превратили его лицо в маску, подобную преследовавшему нас двойнику. Почти.

— Я сказал, — проговорил он, — иди один. Я остаюсь здесь.

Осторожно положив доски на землю, я отстранился от него, настолько, чтобы меня нельзя было достать.

— Ты, похоже, совсем двинулся.

— Возможно, — ответил он так же равнодушно. — Но я не позволю тебе тратить время, дожидаясь моего выздоровления.

Он рывком поднялся, скривившись от боли, но по-прежнему держа щепку на вытянутой руке, и пинком отбросил всё принесённое мной в сторону мягко накатывающих волн. Какое-то время мы продолжали стоять так, глядя друг на друга и ничего не говоря. Игрок смотрел на меня исподлобья, дыша тяжело, как будто после пробежки, его лицо прочерчивали всё новые струйки пота. Наконец он произнёс:

— Чувствуешь этот запах? Сажу? Ну, чувствуешь же, правда? — Я медленно кивнул, решив, что он бредит. — Это запах смерти. Здесь повсюду ею пахнет. Даже мы сами ею пахнем, столько-то времени проведя среди всего этого. И я не боюсь этого запаха. Он мой, он — это я. А я — это он. Моё место здесь, и идти мне некуда.

Пока он говорил, его рука начала дрожать, но он всё ещё держал обломок доски направленным на меня, словно это я пытался броситься на него. Не было похоже, чтобы он собирался отказаться от своей затеи.