— Помилуйте батенька, — гудел баском господин с окладистой бородкой, — да за такие деньги лошадку необъезженную брать больно накладно. Увольте меня от такого удовольствия, да и вам не советую! Зато на Орловских конюшнях есть, из чего выбрать и цена не кусается.

Высмотрев Кошко, он продефилировал перед ним, но подходить не стал — они заранее договорились, что не стоит обнаруживать знакомство. Когда началось второе отделение, Стас прогулялся в курительную комнату. Когда опер входил туда, он почувствовал на себе чей-то внимательный взгляд и, обернувшись, увидел одного из тех, с кем коротал время в буфете.

«Видимо, два отделения в буфете — это немного слишком», — размышлял он, затягиваясь душистой папиросой.

Аккуратно потушив её в пепельнице, он вышел и снова направился в буфет.

— Простите, могу я взглянуть на ваши документы, — услышал он за спиной спокойный голос.

Стас неторопливо повернулся — перед ним стоял тот служивый, чей взгляд он поймал пять минут назад. Достав из кармана удостоверение полицейского, он раскрыл его перед глазами коллеги.

— По личному заданию господина Кошко, — негромко сказал он.

— Прощения просим, — извинился тот, — служба.

Кивнув, Стас продолжил свой путь. На счастье, он много раз перечитывал описание убийства Столыпина, данное губернатором Киева. Потому, едва закончилось второе отделение, опер быстро прошёл в первую дверь. Столыпина он увидел почти сразу. Тот стоял, как и описывал губернатор, примерно на уровне второго ряда, беседуя о чём-то с двумя господами весьма важного вида. Почти сразу он заметил ещё два знакомых лица — Аркадий Францевич в парадном мундире стоял в двух шагах от премьера. А рядом с ним — вот те на! — обретался высокий рыжеватый господин, которого он видел сегодня мирно беседующим возле театра. На сей раз, правда, он был затянут в шикарный смокинг.

«Богрова бы не прохлопать», — едва успел подумать Стас, как события вдруг резко перешли в иной временной режим. Взгляд Кошко вдруг метнулся куда-то за спину оперу. Рука сыщика быстро нырнула в карман и появилась уже с небольшим Браунингом. Однако, рыжий оказался быстрее. Прыгнув вперёд, он повис на руке статского советника, заставив его опустить оружие.

Едва Стас увидел взгляд Кошко, он понял, что террорист уже у него за спиной. Поэтому, когда он повернулся назад, Парабеллум уже был у него в руке. Богров, в нескольких шагах от него, поднимал руку с пистолетом. Увидев прямо перед собой человека с оружием, убийца, перекосив лицо, резко повернул ствол на Стаса. Поздно! Парабеллум в руке опера выплюнул пулю. Во лбу студента появилась аккуратная дырочка и он, не сводя со Стаса заполошного взгляда, завалился назад.

Истошный дамский визг, парочка сомлевших девиц, толпа бурлящей волной шарахнулась в разные стороны. Увидев, что Богров опасности уже не представляет, опер опустил руку с оружием.

— Что тут происходит? — прозвучал за спиной властный голос.

«Столыпин, — безошибочно определил Стас, но повернуться не успел — кто-то схватил его за руки, с силой выкручивая их назад, — чёрт с вами, ломайте. Главное, чтобы тут второй стрелок не появился».

Его развернули лицом к премьеру.

— Отпустите господина статского советника, — коротко бросил Столыпин.

Охранники выпустили Кошко. Тот, красный от гнева, дёрнул головой, словно ему жал воротничок мундира.

— Извольте объясниться, Аркадий Францевич, — премьер смотрел на сыщика спокойно, — что всё это означает?

— Пётр Аркадьевич, прикажите отпустить этого молодого человека. Это мой сотрудник и он только что спас вам жизнь.

— Отпустить, — приказал премьер и, в ту же секунду, Стас почувствовал, что свободен. Разминая кисти рук и подчиняясь знаку Кошко подошёл к «начальству».

— Вы, — Столыпин повернулся к двум охранникам, всё ещё стоявшим возле Кошко, — вынести труп, передать чинам полиции, чтобы поместили в покойницкую на сохранение.

Те, коротко кивнув, бросились выполнять поручение. Зал отмер, послышался приглушённый гул сотен голосов, шёпотом обсуждаюших произошедшее. В оркестровой яме музыканты, будучи ещё не в курсе событий, настраивали свои инструменты. Вот, только высунувшийся на выстрел дирижёр имел бледный вид, но рта предусмотрительно не открывал. Оно ему надо? Попробуйте после такой новости привести музыкантов в рабочее состояние.

— Что происходит, Пётр Аркадьевич? — послышался из ложи спокойный, чуть картавый голос.

Стас повернулся вправо — в ложе бенуар стоял во весь свой небольшой рост император Николай Второй, собственной персоной. В белом парадном мундире, в точности такой, каким он выглядел на фото и на портретах.

— Ваше Величество, я полагаю, что здесь имело место очередное покушение на вашего покорного слугу. Я разберусь и доложу вам.

— Хорошо, — кивнул Николай. — Никто из людей не пострадал?

— Слава Богу, нет. Предполагаемый террорист убит.

— Туда ему и дорога. Разберитесь, кто это допустил, Пётр Аркадьевич, и незамедлительно доложите.

— Слушаюсь, — кивнул премьер. — Прошу со мной, господа, — он показал рукой впереди себя.

— Ваше Высокопревосходительство, — вперёд выступил рыжеусый. — Я не могу отпустить вас без охраны.

— А куда смотрела ваша охрана, когда в меня стрелял террорист? — насмешливо поинтересовался Столыпин. — Охраняйте государя, Александр Иванович, и оставьте мне мои заботы.

Видно было, как побагровела шея полковника, но, сдержавшись, он коротко кивнул, отступив в сторону. Обернувшись, Стас мельком поймал его взгляд, полный ненависти. И понял, что не ошибался насчёт жандармов.

Они прошли через фойе и вошли в кабинет администратора. Непременный портрет Самодержца и специфика заведения — яркие афиши и фотографии знатных особ и прославленных певцов, оказавших Опере честь своим присутствием. Трое служащих, сидевших за столами, при виде двух высоких чинов вскочили и вытянулись в струнку.

— Господа, я прошу вас ненадолго освободить кабинет, мне необходимо провести дознание. Я — министр внутренних дел Столыпин.

Повторять не было нужды. Клерки быстро, но без суеты, покинули помещение оставив их одних. Захлопнувшаяся дверь приглушила гул голосов прогуливавшейся публики, увлечённо обсуждающей детали несостоявшегося покушения. Они ещё услышали звонок об окончании антракта, голоса смолкли и донеслись приглушённые звуки музыки.

— Ну-с, — премьер, усевшись за стол, расстегнул верхнюю пуговицу мундира, — располагайтесь, господа. Аркадий Францевич, я вас попрошу рассказать всё по-порядку. Сидите, сидите., - поднял он руку, — я полагаю, разговор будет долгим.

Кошко секунду помолчал, как бы, собираясь с мыслями.

— Четыре дня назад, — начал он, — из надёжного источника я получил информацию, что на вас готовится покушение.

Столыпин слушал, не перебивая. Когда рассказ Кошко подошёл к сегодняшнему дню, он легонько прихлопнул ладонью по столу.

— Стоп! Вы хотите сказать, Аркадий Францевич, что к вам пришёл незнакомый человек, сообщил, что он, якобы, явился из грядущих веков и вы, вот так, запросто, приняли это на веру?

Он хмыкнул и с сомнением покрутил головой.

— Либо вы мне не всё сказали, либо., - он сделал паузу и потёр пальцами лоб, — либо, извините, но вам зря доверили вашу должность.

«Ну, вот, — грустно подумал Стас, наблюдая, как краснеет шея сыщика, — опять доказывать, что ты ни прямо, ни косвенно не являешься гималайским верблюдом, вот, оно мне надо?»

— Пётр Аркадьевич, — совладав с собой, спокойно ответил статский советник, — я, как вам известно, сыщик, а, следовательно, недоверчив. Но и тупо не верить тому, что видишь, это, простите, другая крайность.

— Стало быть, были какие-то артефакты?

— Были, как не быть. Первый — служебное удостоверение полицейского, датированное концом XX века. Фактура, исполнение, реквизиты — всё другое. Даже, название нашего государства. Союз социалистических республик, если не ошибаюсь? — повернулся он к Стасу.