— Есть ли у вас основания подозревать, что Ленг перевирает факты? — поинтересовался Мун.

Шерри уставился на друга.

— Не беспокойся, Лю! — вежливо обратился к нему Пит. — Ты не обязан поддерживать меня. Я понимаю, что ты чувствуешь!

Шерри тяжело вздохнул.

— Я не могу солгать, — признался он. — Прости меня, Господи, но я должен подтвердить, что все, сказанное Ленгом, правда. Он ничего не преувеличил.

— Сожалею об услышанном, — отозвался шериф. — Это заставляет меня обратиться к мисс Вилтон. Вы не скажете, где она находится?

Доктор в отчаянии развел руки, затем крепко ударил себя по лбу:

— Она в комнате с правой стороны. В той, из которой застекленная до потолка дверь выходит в сад.

— Не пройдете ли вы вместе со мной? — предложил шериф Малышу Лю.

Здоровяк пошел следом за маленьким Гербертом Муном к стеклянной двери. В ответ на их стук раздался неуверенный голос Беатрис:

— Кто там?

— Шериф Мун, — отрекомендовался представитель закона.

Даже снаружи было слышно, как девушка судорожно вздохнула.

От ее сдавленного стона у Шерри потемнело в глазах. Он ударил плечом в дверь и вышиб ее. Раздался треск, полетели осколки. Ворвавшись в комнату, Малыш увидел, что Беатрис Вилтон метнулась к столу, стоящему в центре комнаты, схватила лежащий на нем револьвер и поднесла его к голове. Малыш не дал ей совершить задуманное, отбив револьвер в сторону.

От толчка Беатрис ударилась о стену, раздался выстрел, пуля пробила потолок, а Шерри, прыгнув к девушке, обхватил ее руками.

Услышав приглушенный звук выстрела, Ленг и доктор бросились в комнату. Но шериф не позволил им войти.

— Мне надо допросить мисс Вилтон, — объяснил он. — Мистер Шерри будет свидетелем. Если вы, джентльмены, хотите мне помочь, то можете еще раз осмотреть местность. А вы, доктор Лейман, проинформируйте, пожалуйста, следователя по делам об убийствах. — Сказав это, он закрыл перед их носом разбитую дверь и вернулся в комнату.

Шерри усадил Беатрис в кресло. Она склонилась набок, упершись рукой в подлокотник и низко опустив голову, словно вот-вот упадет в обморок. Малыш встал за ее спиной, сложив на груди руки и напрягая под ними мышцы, надеясь таким образом унять бешено колотившееся сердце.

Шериф уселся на стул, стоящий у стола, и предложил Шерри сесть рядом, но тот покачал головой.

— Мисс Вилтон, — начал Герберт Мун. — Вы арестованы за убийство Оливера Вилтона. Я обязан вас предупредить. Все, что вы сейчас скажете, на суде может быть использовано против вас. Принуждать вас говорить что-либо я не стану. Вы меня поняли?

Она слегка качнулась. Шерри протянул руку, чтобы в случае надобности ее поддержать. Однако в следующий момент выпрямилась и оглядела комнату, как будто надеялась набраться сил и храбрости от вида родной обстановки. Это была элегантная комната в чисто женском духе. В углу ее стояла низкая, с позолоченной спинкой, итальянская кровать, которую почти целиком закрывала крашеная ширма, поэтому спальня одновременно могла служить и гостиной. На стенах висели яркие, жизнерадостные пейзажи, три ковра покрывали пол цветными пятнами. Неожиданно Шерри представилось, что разбитая дверь приобрела смысловое значение — она как бы символизировала, что безопасность девушки нарушена, на нее свалились все существующие на свете несчастья.

Беатрис взглянула на шерифа и кивнула.

— Мне все понятно, — произнесла она.

Ее голос прозвучал ровно, но сердце Шерри опять дрогнуло, только на сей раз от восхищения. С горечью он признался самому себе, что для него не важен ее поступок. Главное — она красивая и смелая. И одного этого ему вполне достаточно.

— Я не собираюсь воспользоваться вашим затруднительным положением, — продолжал Герберт Мун. — Кстати, полагаю, и ваш друг Шерри не позволит мне этого сделать.

Беатрис бросила через плечо взгляд на возвышающуюся сзади нее фигуру Малыша.

— Вы не знали, что он ваш друг? — поинтересовался шериф.

Повернувшись к здоровяку, Беатрис слегка ему улыбнулась.

— Я хочу, чтобы вы откровенно все рассказали, — произнес между тем Мун. — Это облегчит вашу душу. Чем искреннее вы будете, тем быстрее я смогу установить вашу невиновность. Не скрою, некоторые факты свидетельствуют против вас. Однако должен вам сообщить, что заявление подозреваемого сразу же после его ареста перед лицом закона приобретает удвоенную важность. Как полагают, в такие моменты возбуждения и смятения правдивые слова просто вертятся у него на кончике языка. Несомненно, вам есть что сказать. Хотите ли вы это сделать прямо сейчас?

— Почему она должна говорить прямо сейчас? — вмешался Шерри. — Это такое дело, когда приглашают адвоката. На ее месте, я бы не сказал ни слова, не посоветовавшись с адвокатом, причем с хорошим!

— Что ж, это хороший совет, — согласился шериф. — Я с сожалением должен заметить, что значительная часть служителей правопорядка обычно стремятся осудить обвиняемого. Но я состарился на этой работе, мистер Шерри, и надеюсь, вы поверите, что у меня при каждом деле лишь одно огромное желание: добиться справедливости, а не полосатой тюремной одежды для подозреваемого. Так вот, мисс Вилтон, желаете ли вы мне что-нибудь поведать?

Шерри решительно вышел из-за кресла и встал рядом с шерифом, чтобы видеть лицо Беатрис. Ее глаза перестали бегать по сторонам. Она заговорила, но смотрела при этом не на Муна, а на красивое, строгое лицо Малыша Лю. Иногда переводила взгляд на его крупные руки, почерневшие от загара, потом на широкие плечи, знаменитые на пастбищах Запада.

— Я шла по лесу. Была расстроена… — Она помолчала и добавила: — Была напугана.

— Вы были напуганы, — постарался слегка подбодрить ее шериф. — Скажите, чего же вы испугались?

Беатрис облизнула губы, попыталась снова заговорить, но не решалась. Однако, доверчиво посмотрев на Шерри и словно почерпнув у него сил и вдохновения, сообщила:

— Боялась моего дяди.

Шерри предостерегающе поднял руку.

— Я бы не советовал прерывать ее! — резко воскликнул Герберт Мун.

— Неужели непонятно, — все-таки высказался Шерри, — если вы признаете, что боялись своего дяди, то этим доказываете, что могли желать…

— Убить его? — спросила она совершенно твердым голосом. — Конечно понимаю. Я пытаюсь рассказать, как все было.

— Вы боялись дяди, — напомнил шериф. — Сказали так, когда ваш друг прервал вас. Шерри, вам придется выйти из комнаты.

Беатрис Вилтон сразу же напряглась.

— Нет! Разрешите ему остаться, — умоляюще произнесла она. — Его присутствие помогает мне говорить правду!

— Тогда… как вам угодно, — любезным голосом разрешил шериф. — Давайте продолжим наш разговор как трое друзей. И не забывайте, юная барышня, правду говорить всегда лучше. И не только чтобы быть в ладах с законом, но и потому, что Господь, в чем я уверен, слышит нас всех!

Конечно, на пастбищах для скота не часто вспоминали о религии, а суровые представители закона не были склонны произносить святые имена, как и безответственные погонщики скота и бандиты, которых они пытались держать в узде. Поэтому Шерри воспринял упоминание шерифом Бога с удивлением и трепетом. А девушка некоторое время переводила взгляд с Шерри на Герберта Муна, но потом остановила его на здоровяке.

— Итак, вы боялись вашего дяди, — вновь повторил шериф. — Но почему вы его боялись?

— Деньги моего отца через несколько дней должны были перейти в руки моего опекуна — дяди Оливера. Конечно, они все равно принадлежали мне, но допустим, я бы умерла. Тогда следующим законным наследником стал бы дядя Оливер. Это понятно?

Шериф кивнул:

— Ваш дядя стал бы наследником. И вы думали, что он способен… лишить вас жизни из-за этих денег?

— Не знаю. Но я боялась!

— Что внушило вам такую мысль?

— Многие обстоятельства. Он странно вел себя. Жил в этом доме как в крепости. Постоянно тренировался в лесу за домом в применении оружия. К тому же я однажды случайно подслушала… — Она замолчала.