— Тогда присоединяйтесь к нам. Следы Феннела ведут к морю, а большинство сухопутных людей не смогут взять этих следов. Думаю, что Феннел подался к морю. Возможно, вы выследите его там, где нам это не удастся сделать. Допустим, вы выступите с нами заодно и мы докажем, что Беатрис Вилтон невиновна, тогда мы отдадим вам попавший в наши руки жемчуг. А это даст вам двоим шесть-семь тысяч долларов. Понимаю, что это меньше причитающейся вам доли. Но в противном случае вы вообще можете ничего не получить.

— Великан, я с вами, — мгновенно отреагировал Бад. — Мне здорово нравится ваш подход. В любой день готов подписать с вами контракт. Думаю, Джерри тоже согласен. Как?

— Само собой, — довольно безучастно поддакнул Джерри. — Впрочем, мы ведь совсем на мели, да?

Шерри достал бумажник, вынул из него двести пятьдесят долларов и подал их моряку.

— Это — половина стоимости жемчужины, — пояснил он.

Деньги обладают особым красноречием и убедительностью. Бад крепко зажал купюры и некоторое время смотрел на них. Он большую часть жизни прослужил рядовым матросом, а заработки у них невелики. Потом, нахмурив лоб, разделил полученные деньги и половину суммы передал Джерри, который от удивления разинул рот.

— Мы оценим это как следует, — спокойно проговорил Бад. — Что нам надо сделать сначала?

— Идите к Муну и сообщите ему, что вы моряки и знали человека, похожего на Феннела. Шериф покажет вам его вещи. Может, их вид наведет вас на какие-нибудь мысли. Но в данный момент, возможно, вы подскажете, сколько примерно других членов экипажа могут появиться в Клейроке.

— Трое из тех ребят померли на островах Сулу, — сообщил Джерри, — еще до того, как остальные отплыли оттуда. Бад Сойер упал с мостика по пути домой и повредил себе спину. Лумис и Картрайт погибли во время взрыва динамита в Сан-Франциско, сразу после того, как высадились на берег. Значит, из двадцати надо вычесть шестерых. Капитан погиб, то же случилось и с Кеппером. Туда им и дорога! А мы с Джерри уже здесь. Ну, скажем, остаются еще десять человек, которые могли бы здесь появиться, но появятся ли? Не знаю. Некоторые люди очень беззаботны. В любом случае это проблематично. У меня самого не хватило бы терпения, если бы не настойчивость Бада. Не думаю, чтобы сюда добрались многие члены экипажа.

— Вот вам моя рука, великан, — произнес Бад, — и вам тоже, приятель! — Он обменялся рукопожатиями с Шерри и Питом Ленгом. — Мы немедленно отправляемся в дорогу. Будем сообщать вам обо всем, что узнаем. Пока!

Вскоре моряки скрылись, отправившись вниз по тропинке.

Ленг проводил их взглядом, полным сомнений.

— Разве то, что ты задумал, стоит шесть тысяч? — спросил он. — Существует ли вообще возможность компенсировать предлагаемые тобой затраты, Малыш?

— Не знаю, — честно признался Шерри. — Но если они способны оказать нам хоть какую-то помощь… О Боже, разве это не дороже всего на свете?!

Но Пит Ленг просто вздохнул и отвернулся, как поступают взрослые с ребенком.

После этого разговора Пит остался дома, а Шерри, не находя себе места от бездействия, отправился в город посмотреть, что там происходит. И почти сразу же столкнулся с долговязым доктором Лейманом, который шел по улице упругой, легкой походкой, шурша брючинами.

— Шериф просто озверел, как бешеная собака! — бросился он к Малышу с лицом, побелевшим от злости. — Клянусь Небесами, с его разумом что-то неладно. Он неуравновешен!

— Мун славится своей прямолинейностью, — сказал Шерри, насторожившись от такого высказывания.

— Это он-то прямолинейный? Да Мун собирается отправить Беатрис на виселицу! — закричал Лейман. — Он только что запретил ей с кем-либо встречаться и даже писать письма! О более возмутительном безобразии мне не приходилось слышать!

— Даже встречаться с адвокатами? — уточнил Шерри.

— На этих адвокатов не хватит никаких денег, — кипятился Лейман, — даже если мы получим средства из состояния Беатрис. А как это сделать, если не будет оформлена доверенность на мое имя? Или на имя другого человека? Никогда не слышал о таком беззаконии и произволе!

— Вы правы! — поддержал его Шерри. Потом немного подумал и добавил: — Некоторые мужчины почему-то не любят женщин. Мун их точно не любит.

— Конечно, это так, — подтвердил доктор. — Но надо иметь в виду и такое обстоятельство — раньше ему не приходилось арестовывать женщину по такому тяжкому обвинению. А теперь в нем проявился тиран, небывалый доселе.

— Обращались ли вы к судье?

— Какой смысл? Судья в кармане у Муна. Можно подумать, что все поступки Муна кем-то инспирируются. Но клянусь Юпитером, я разнесу в щепки его репутацию! — И он пошел дальше, даже не попрощавшись, но, сделав несколько шагов, обернулся и крикнул: — Знаете, в городе появился и ищет вас Слейд… Фантом или Фенни — забыл, как его зовут. Между вами раздор или он ваш приятель? Сам я с ним никогда не встречался, — добавил доктор и заторопился дальше, погруженный в свои мысли.

Таким образом Шерри получил сразу двойной удар. Во-первых, его потрясла новость, что шериф занял такую твердую позицию в отношении Беатрис. Она лишний раз подчеркивала убежденность Герберта Муна в ее вине. Однако Малыш Лю воспринял эту новость не так, как Лейман. Тот, страстно желая освобождения девушки, похоже, думал только о том, что творится несправедливость. А он видел это в другом ракурсе и чувствовал всю тяжесть осуждения со стороны Муна. Шериф был не из тех людей, которые легко на что-то решаются. Прежде чем занять такую твердую позицию, он, несомненно, изучил все дело девушки вдоль и поперек. Одним словом, Герберт Мун считает, что Беатрис Вилтон виновна, безусловно виновна!

Шагая по улице, Шерри думал о том, что отныне его основная задача заключается не в том, чтобы доказать ее невиновность, а в том, чтобы найти способ вытащить девушку из тюрьмы. Он горько пожалел о своих угрозах в адрес низкорослого шерифа в доме Вилтонов во время дознания следователя по делам об убийствах. Конечно, его тогда занесло, он переборщил, но Герберт Мун теперь будет готов к его дерзкой выходке.

Однако вторая новость заставила Шерри отодвинуть на задний план мысли о девушке, ибо в данный момент появилось гораздо более важное обстоятельство — приехал Слейд!

Теперь его именовали Фенни. Но в былые дни, до всех тех преступлений, которые оставили след на его лице и превратили его сердце в камень, звали Фантомом. Потому что он появлялся беззвучно, как призрак, а его бесконечные мотания по стране превратили его в вездесущего.

Вряд ли Слейд приехал в Клейрок с какими-либо добрыми намерениями. Если он разыскивает Шерри, то это означает, что предстоят неприятности, ибо они — его жизненное призвание.

Вполне могло случиться так, что глупо раздутая на страницах газет известность Малыша Лю — его слава бойца с огнестрельным оружием — дошла до слуха Слейда и пробудила у знаменитого убийцы чувство зависти.

Потому что именно таким и был этот человек. О нем говорили, как и о головорезах прежних дней, — он убивал просто ради того, чтобы увидеть, как люди будут падать. В нем не было никакого благородства. Он так же спокойно стрелял в спину, как и в лицо. Не признавал никаких сложившихся правил сражений. Кровь стыла в жилах, когда рассказывали о его бандитизме. Находясь в расцвете лет, Слейд уже состарился как убийца. Молва гласила, что он стал им еще подростком. Теперь ему было за тридцать. И если верить слухам, то он совершал в год не меньше одного убийства.

Неудивительно, что поведение Шерри мгновенно изменилось — теперь он шел по улице с предельной осторожностью.

Все вокруг вдруг стало выглядеть иначе — как день отличается от ночи. Еще минуту назад окружающее пространство казалось открытым и безопасным, а сейчас каждый проулок нацелился на Малыша подобно револьверу, любое открытое окно заставляло думать о возможной опасности. Потому что Слейд действовал исподтишка.

Как гремучая змея, он тотчас настораживал в момент своего появления. Поступая таким образом, показывал, что хотя он сам охотник, но и за ним охотятся. Получивший предостережение человек должен находиться начеку и может сам нанести ответный удар. Но Слейд верил в свою удачу, а вероломство помогало ему побеждать.