— Но даже если этого и не случится, у вас под мышкой настоящее сокровище, старина! — продолжил доктор. — Вы сможете спасти ее его сотой частью. Сможете нанять знаменитого адвоката, который моментально все так запутает, что ни окружной прокурор, ни предубежденный судья не смогут определить, что к чему!

— Использовать часть его? Да я не притронусь к этому жемчугу! Теперь же отдам его шерифу. Он мне ни к чему!

Удивленный и раздосадованный, Лейман отшатнулся от великана.

— Я вас не понял, — произнес он ожесточенно. — Я полагал, вы действительно хотите вытащить Беатрис из этой ямы!

— Вот как? — пробормотал Шерри. — И что же, для этого я должен украсть? Ленг погиб из-за нее. Думаю, этого довольно. Пролил за нее свою кровь. Мне пора, Лейман.

Он повернулся, прошел мимо доктора, торопливо направляясь в расположенные ниже жаркие улицы центральной части города. И вскоре подошел к тюрьме.

Но впустили его к шерифу не сразу, а во время разговора с Гербертом Муном за его спиной у двери стояли два вооруженных человека. Шерри взглянул на них с еле заметной улыбкой.

— Я не опасен, — съязвил он. — На сегодня мои клыки вытащили. Мун, может, вы выпроводите за дверь этих двух стражников?

Вместо ответа шериф уставился на запачканные кровью руки великана.

— Это кровь Пита Ленга, — объяснил ему Шерри. — Его сегодня убил Феннел.

Мун так и подпрыгнул в кресле.

— Опять Феннел! Он не посмел бы этого сделать!

— Пита Ленга застрелил Феннел. Я его видел собственными глазами! А убил он его вот из-за этого.

Он открыл крышку коробки с жемчугом. Шериф сунул руку в коробку, потом высыпал пригоршню жемчужин обратно и жестом удалил охранников из комнаты.

— Я принес это вам, — продолжал Шерри. — Думаю, этого будет достаточно, чтобы освободить Беатрис Вилтон.

Шериф открыл небольшой, стоящий в углу кабинета сейф и поставил туда коробку с сокровищем.

— Это несколько выходит за рамки моих полномочий, — пробормотал он. — Я ждал от вас чего угодно, но только не этого!

От волнения Герберт Мун побледнел.

— Она оправдана? — настойчиво спросил Шерри.

— Беатрис Вилтон?

— Да.

— В каком смысле? — нахмурился шериф.

— Я не специалист в таких делах. Но когда присяжные узнают, что видели, как Феннел совершил еще одно убийство, не будут ли они склонны возложить на него вину и за первое?

— Вы так считаете?

— Считаю.

— И ошибаетесь, — заявил шериф. — Не думаю, что остались хоть какие-то возможности защитить ее после сегодняшнего заседания суда. Может, я не имею права говорить это, но я всегда старался быть с вами откровенным, Шерри.

Малыш Лю залился краской.

— Вы хорошо знаете законы, — признал он, — но мне кажется, на этом свете понапрасну жизнью не рискуют. Ленг отдал жизнь за эту девушку, и, честное слово, погиб не зря.

— Вы знаете, откуда появился этот жемчуг? — вдруг поинтересовался шериф.

— Мне рассказывали, и скоро вы тоже услышите об этом.

— От кого?

— От двух моряков…

— Тех, которые просили показать им вещи Феннела?

— От них самых.

— Опять следователь по делам об убийствах, — бурчал себе под нос шериф. — Третий случай в одном и том же доме! Сначала оба Вилтона, теперь погонщик скота! Шерри, согласитесь ли вы съездить вместе со мной на холм? Если я не добьюсь правосудия в этом деле, то пришел конец моей карьере, я брошу эту работу! Я уже старик, молодой человек. Мой разум слабеет.

— Вы-то старик? — воскликнул Шерри. — Да никто на свете так не думает!

— Да будет вам! — свирепо огрызнулся Герберт Мун. — Хотите послушать меня? Если бы я поворачивался побыстрее, поступил бы по наитию, сделал бы все это с самого начала, то ваш друг Пит Ленг был бы жив.

Шерри продолжал непонимающе глазеть на шерифа.

— Что вам было известно? Что вы должны были бы сделать?

Шериф заколебался: отвечать или нет.

— Вы с самого начала видели, как заваривалась вся эта каша, — наконец произнес он.

— Я не присутствовал при смерти Эверетта Вилтона, — возразил Шерри.

— Это так, это верно! Но если даже вы чего-то не видели, разве не могли догадаться?

— О том, что причиной всего является Беатрис Вилтон?

— Причиной? Я никогда не называл ее причиной! Орудие нельзя назвать причиной. Инструмент не является причиной убийства! — Он неожиданно взял Шерри за руку и предложил: — Давайте уйдем из этого здания. Я ненавижу стены. Мне ненавистны сложенные штабелями кирпичи и камни. Иногда мне кажется, что сказанное в комнате остается там подобно парящим в воздухе мыслям и следующий человек, который туда войдет, может их уловить. Избави Боже, чтобы мои мысли оказались прочитанными. Это обречет на крах великое дело, молодой человек!

Шерри пришло на ум, что, в конце концов, есть доля истины в словах о его преклонном возрасте. Несомненно, разговаривал он очень странно.

Они вместе вышли на улицу.

— У вас друзья в Клейроке, — утвердительно заметил шериф.

— У меня? Никого!

— Вот как? Но они у вас есть. У вас здесь больше друзей, чем вы можете себе представить. Народ здесь восхищается Лю Шерри. Люди восторгаются вашим ростом и силой, меткостью вашей стрельбы. Наконец, они любуются человеком, который унизил Фенни Слейда. У вас здесь множество друзей, хотя они пока что не показывают этого, поскольку вы замешаны в эту историю с таинственным убийством. Но если не сегодня, то завтра вы почувствуете в Клейроке доброжелательное к себе отношение. Шерри, вы понимаете, о чем я говорю?

— Не понимаю, — честно признался тот. — Вы говорите что-то чудное, раньше я такого не слышал.

— Пожалуй, так оно и есть, — согласился Мун. — Но я буду с вами еще более откровенным. Однако хочу вас предупредить: если хоть одно слово из сказанного мною станет достоянием гласности, это подорвет большое дело, которое я затеял!

— Осуждение Беатрис Вилтон? — съязвил великан.

Шериф нетерпеливо посмотрел на него:

— Даю вам честное слово, в данный момент я совершенно об этом не думаю. Меня занимает гораздо более важное расследование!

— И что же вы хотите от меня?

— Дайте мне торжественное обещание, что вы ни словом не проговоритесь о том, что я вам сказал!

— Даю, — охотно пообещал Малыш Лю, — потому что я не понял ничего из того, что вы мне сказали.

Суд продолжался четыре дня. Присяжным заседателям дело передали в полдень последнего дня, и еще через полчаса они вереницей вошли в свой закуток, чтобы огласить вердикт.

В зале собрался чуть ли не весь Клейрок, точнее, столько его жителей, сколько смогло туда протиснуться. Каждое окно загораживали зеваки. У двери собралась толпа не меньше чем в сотню человек, и в наступившей мертвой тишине прозвучал голос старшины присяжных: «Виновна!» В зале раздался глубокий, содрогающий душу вздох.

Шерри почти наверняка ожидал этого удара и подготовился к потрясению, поэтому теперь обратил свой печальный взор на других людей в зале.

В частности он заметил сверкающие глаза женщин, прикованные к Беатрис Вилтон. И гордо поднятую голову самой Беатрис, мужественно встретившую эту тяжелую весть, не сломившую ее духа. То там, то здесь он видел знакомых: разинувшего рот парикмахера из гостиницы, который упивался сенсацией, слабая улыбка играла на его отвратной физиономии; шерифа на одной из передних скамеек, сидевшего, как это ни странно, рядом с доктором Эустасом Лейманом… А главное, он обратил внимание на одного из молодых адвокатов, который сражался за Беатрис, а теперь, повернувшись к своему коллеге, что-то говорил ему, и они оба довольно посмеивались.

От такой бессердечности у Шерри просто застыла в жилах кровь.

В зале не утихал гул негромких голосов. Он видел, как Беатрис подвели к судье, по бокам от нее находились два охранника. Он слышал, как судья спросил, не хочет ли она что-нибудь сказать по поводу вынесенного присяжными вердикта, но тут в конце зала поднялась какая-то суматоха, раздались громкие голоса. Судья стукнул молотком, призывая к порядку, потому что был осквернен самый торжественный момент за всю его долголетнюю судебную практику.