Дейна тоже улыбнулась.

— В купальнях, поняла?

Дождавшись кивка, Шерр опустился, исчезая из поля зрения. Одна из голов подозрительно покрутилась и неожиданно нырнула вниз. Куснула она Шерра или нет, Дейна так и не узнала: брат не выдал себя ни звуком.

— Живее, — потребовал Ссадаши, оглядываясь.

Увы, из-за фонтана он видел только ноги Дейны, и ему уже мерещилось, что за струями воды кто-то клацает зубами. Ссадаши неласково окрестил собственные инстинкты, которые требовали убедиться цела ли вверенная на его попечение женщина, и отдался во власть любопытства. И оно почти побороло инстинкты.

Только они двинулись в трапезную, как к Шширару подполз подчинённый и что-то торопливо зашептал на ухо. Охранник поспешил поделиться с господином приятной вестью: прилетел посыльный с данными по Дейне. Шширара тут же отпустили «разрешить небольшой конфликт между нагами и дворцовой стражей», а Ссадаши и Дейна направились в трапезную, где наагалей, наплевав на этикет, заставил женщину сесть рядом с собой за стол.

«Ты же сидела рядом со мной раньше и подавала такой прекрасный пример аппетитом».

Хранительница не смутилась напоминанием о прежней оплошности и постаралась подать пример не хуже прежнего. И была столь увлечена сим ответственным действом, что не отреагировала ни на одно из подначиваний наагалея: ни на невинное «кушай побольше кашки», ни на фривольное поглаживание хвостом по колену. Ну… Ссадаши думал, что это её колено, а оказалось, что сидящий напротив придворный вытянул ноги. Впрочем, на его визг Дейна тоже не отреагировала. Стащила только с блюда убежавшего мужчины булку и под округлившимися глазами остальных трапезничающих засунула её под куртку. Высказать «фи» её манерам никто не рискнул: слишком уж умилённо странный наагатинский посол смотрел на свою охранительницу, а о нём такие слухи ходили…

Уже по дороге в оранжерею к ним присоединился разжившийся сведениями Шширар. И Ссадаши не терпелось послушать о Дейне.

Может, знание её прошлого поможет ему понять женщину?

То, что он не может понять Дейну, неимоверно раздражало Ссадаши.

Раздражало, волновало и вводило в азарт.

Но больше раздражало.

Даже сегодня утром он так и не смог понять, что именно чувствует женщина, как отнеслась к его обману. Раньше ему очень редко приходилось задавать себе вопрос: «А какие мысли могут быть у неё/него в голове?». Он просто понимал.

С Дейной ему пришлось задать себе этот вопрос, а затем себе же ответить: «Обычно люди обижаются».

Обычно! Люди! Обижаются!

Ссадаши уже и не помнил, когда последний раз нисходил до таких неуверенных и очевидных предположений.

И чувствовал себя беспомощным. Все остальные предположения казались ещё более маловероятными.

Дейна точно не осталась равнодушной. Порой люди винили себя за то, что ошиблись и не рассмотрели, но Ссадаши казалось, что Дейна не относится к этой категории. Таким людям… и нелюдям свойственна нервозность, иногда едва заметная, но всё же заметная.

А Дейна ещё и не снизошла до ответа на прямой вопрос. Точнее, снизошла, но Ссадаши не смог ей поверить.

Как же всё же любопытно…

— У неё в семействе все переругались, — начал с самого интересного Шширар. — И, похоже, причина — наследство. Аррексы очень богаты, владеют обширными земельными угодьями, занимают почти одну восьмую дарданского рынка мяса и одну шестую — кожи. Один из крупнейших торговцев зерном в Давридании. Мука сорта «Бархатная чешуя», которая у нас пользуется таким спросом, изготавливается на их мельницах.

Ссадаши присвистнул.

— Нынешний граф Аррекс, отец Дейны — Риан Аррекс, ещё двадцать семь лет назад вдрызг разругался со своим младшим братом Сиа̀ном. Что-то младшенький учудил такое, что господин Риан отрёкся от родства с ним. Ходят слухи, избил едва ли не до смерти. Мать встряла, умолила пощадить. После этого младший Аррекс уехал неизвестно куда, можно сказать, исчез. А у графа вскоре родились близнецы…

— Ага! — ликующе протянул Ссадаши.

— … и умерла жена. Граф маялся несколько месяцев, не зная, что делать с новорожденными. Вроде бы, они у него едва ли не умерли, несмотря на опытных слуг. Дейну уж точно успели на седьмом месяце жизни в храме отпеть, отпевавшего жреца мы даже нашли. И граф уступил воспитание сына и дочери брату своей жены, виконту Мила̀шу Фанлѐксу.

— Уступил воспитание наследника? — переспросил Ссадаши. — Не только Дейны?

Может, граф чего-то опасался и думал, что шурин защитит детей лучше?

Или просто оказался совсем негодным отцом?

— Да. Кто-то утверждал, что это и правильно, якобы сын графа Шерр был наследником двух состояний. Мать Дейны, Яко̀вия, унаследовала имение, которое должно было отойти её старшему брату Милашу. На момент смерти их отца, брат числился пропавшим без вести уже семь лет, поэтому старый виконт Деро̀ш Фанлѐкс отписал всё старшей дочери и назначил небольшие содержания младшей дочери До̀нии и внебрачному сыну Варо̀ну.

— Внебрачный? — Ссадаши вскинул брови.

Шширар понимал его заинтригованность. Он и сам был взволнован.

— На момент смерти виконта Варону было лет двенадцать, а мать Дейны уже была замужем.

— И у графини Аррекс после смерти отца появилось большое наследство и младшая сестра со сводным братом на попечении.

— В сравнении с состоянием мужа, наследство не очень-то большое, но Аррексы сказочно богаты. Да, Фанлексы владели богатым имением, серебряным рудником в Рирейских горах и какими-то непонятными, но доходными землями за границей на востоке.

— Там же кочевники? — удивился Ссадаши. — Они сметают всё. Сколько раз уже пытались землю под пашню пустить…

— Указано, что земли доходные, а в чём их доход — никто не знает, — Шширар разочарованно повёл плечами. — Стоило виконту Дерошу умереть, и объявился пропавший сын Милаш. Судя по радости графини Яковии, настоящий, не самозванец. Она тут же начала делать дарственную на имении и всё остальное на брата, но дело не быстрое, а Милашу ещё нужно было подтвердить, что он действительно жив, что тоже делается нескоро. К смерти графини вопрос с дарением не решился, но она предусмотрительно включила брата в завещание, и имение отошло ему наследством.

— И как на это отреагировал её муж, граф Аррекс?

— Или он сделал вид, что ему всё равно, или действительно ему было всё равно. Отношения с шурином он поддерживал хорошие, а когда тот забрал Дейну с братом к себе, и вовсе прекрасные. Новоявленный виконт Милаш Фанлекс растил их вместе с младшей сестрой Донией — та так замуж и не вышла и баловала племянников как родных. Кто-то поговаривал, что Милаш из племянника наследника растил, сам-то он не женился и своих детей не завёл.

— А что стало с внебрачным сыном старого виконта?

— Сперва жил в доме виконта Милаша. Потом уехал в Дардан, вроде служил при дворе или в городской страже, а после куда-то уехал и пропал без вести, — Шширар многозначительно приподнял брови, мол, надо это хорошенько запомнить.

— Не люблю пропавших, — поморщился Ссадаши. — С мёртвыми как-то спокойнее.

— А два года назад началось что-то странное. Между графом Аррексом и виконтом Фанлексом размолвка произошла. Граф затребовал, чтобы дети перестали знаться со своим дядей, те заупрямились. Дейна ещё влюбилась в какого-то бравого вояку и вопреки воли отца вышла за него замуж. И вскорости, вроде и месяца не прошло, овдовела. Ходят слухи, что граф Риан Аррекс его и порешил. Так-то мог, нрава он горячего.

— А имя у этого мужа есть?

— Нет, — огорошил господина Шширар. — Никто не знает, как его звали. Даже жреца, что обряд проводил, сыскать не удалось. Дядя Милаш, может, знал. Брат и тётка тоже. Но они ж все мертвы.

— Что-то сомневаюсь я, что была она замужем, — протянул Ссадаши.

— Граф Аррекс уверен, что была. И не только он.

— И что-то там дальше случилось?

— Пошёл слух, что графиня Яковия Аррекс на самом деле ничего брату не отписывала. Что он подделал завещание, и имение по праву принадлежит Шерру — сыну графа Риана Аррекса. Виконт Милаш вроде бы с этим не согласился, граф Риан вроде на него насел… Это опять же слухи. А дальше виконт слетел с катушек и решил убрать племянника, мол, чтоб конкурентов не было. Но не смог обстряпать дельце как следует, и граф Аррекс узнал, кто стоит за смертью сына.