Которая закрылась за его спиной при первом порыве ветра на засов. И он, конечно же, был по другую сторону двери.

Сейчас внизу кто-то ходил и покашливал, но Шерр не переживал, что его увидят. Судя по нетронутому пласту птичьего помёта, здесь давно никто не ходил. Больше он переживал за сестру, которой вздумалось зачем-то злить этого странного нага.

БО-О-О-О-О-О-О-О-ОМ-М-М-М-М-М-М-М!

Шерра едва не вынесло в арку вместе со звуком колокола.

Ссадаши скатился вниз на женский крик, но там никого, кроме какой-то истерично вопящей госпожи и её служанки, не было. Вместе с Шшираром наагалей вылетел на улицу и стремительно осмотрелся. От беглецов остались только следы на размокшей от дождя земле. И вели они в сторону ворот. Ссадаши спущенной стрелой бросился туда, уже предвкушая долгожданную встречу.

— Именем императора, закрыть все ворота!!!

Наагалей проскочил сквозь арку галереи и замер.

В распахнутые ворота вбегала стража. За стенами раздались крики:

— Окружай! Никого не выпускать!

Из храма повалили испуганные и растерянные прихожане. Сквозь толпу пробился главный жрец.

— Что происходит? — грозно вопросил он, выискав взглядом среди стражи того, кто больше всего походил на начальника.

— Поступило донесение, что в храме скрывается вольный, притворяющийся жрецом, — строго ответил стражник. — Ничего не бойтесь, мы просто всё проверим.

— Да это место сборище пороков!

Толпа всколыхнулась и развернулась к женщине, которую поддерживала служанка.

— Их жрецы нападают на благочестивых прихожанок! — женщина горестно разрыдалась.

Главный жрец потемнел лицом, оскалился и рыкнул:

— Всех братьев сюда. Живо!!!

Ссадаши, вместе с Шшираром отступивший в толпу, тихо прошипел:

— Убью паршивцев!

— Ух, едва успели! — Оршош облегчённо перевёл дыхание. — Эта барышня нам едва все планы не попутала. Дейна, ты чего ей сделала?

— К приличиям призвала, — растерянно моргнула женщина.

— Вот только не переоделись, — Шем досадливо посмотрел на своё одеяние. — Привратник нас как пить дать запомнил.

— Мы не признаемся, — Оршош не переживал ни капли. — Дейну наагалей страже не отдаст, а без неё будет недочёт. Всех придётся отмазывать.

— Только я надеюсь, что дядя успел выйти, — Арреш обеспокоенно обернулся. — Иначе он окончательно взбесится!

Шёл наагалей по коридору не торопясь. Посматривал по сторонам с добродушной улыбкой, вертел в тонких пальчиках почти доеденную сушёную рыбу — плохой знак! — и что-то мурлыкал под нос. Вечерело. Солнце окрашивало западный край неба пламенем, а восточный уже посерел, даже бледный лик волчьего месяца проступил.

Оршош, Шем и Арреш не осмелились переглянуться, а следующий за господином мрачный Шширар, тяжело смотря на товарищей, провёл пальцем по горлу. Наги поскучнели. Уже через час они сообразили, что господин всё же выбраться не успел. Через три поняли, что злого, как Тёмный дух, наагалея им не избежать. Через четыре сообразили, что теперь господин нарочно не торопится, чтобы они понервничали.

Наконец наагалей добрался до них, остановился, широко расставив ноги, и с мягкой улыбкой поинтересовался:

— Где Дейна?

— Спит, — Оршош по-отечески заботливо взглянул в сторону покоев наагалея.

Они уйму сил потратили, чтобы запихнуть девчонку туда. Она-то рвалась в свою спальню, и её мало заботило, что злого как линяющий дракон наагалея надо задобрить. В общем, роль жертвенной девы её не соблазнила. Пришлось затворить внутри как пленницу и выставить под окнами стражу.

— Куда ходили? — наагалей деликатно обсосал уже обкусанный хребет.

Подчинённые с глубокой жалостью и опаской посмотрели на рыбий скелет.

Солёную сухую рыбью плоть господин не любил, но обожал в гневе терзать зубами, воображая, что это его враги или недоумки-подчинённые, уже просоленные и высушенные.

— К лекарю, — отозвался Оршош. В роду Фасаш он отличался среди наглых родственников ещё большей наглостью и почти ничего не боялся. — Дейне вдруг поплохело, и она захотела увидеть своего лекаря.

— Оу, у бедной телохранительницы есть свой лекарь? — белёсые брови приподнялись домиком.

— Она совсем не бедная, — вмешался Арреш, но тут же умолк под проникновенно холодным взглядом дяди. Тот не любил, когда меняли сценарий разыгрываемого им спектакля. — Мы ходили к лекарю душ. Дейна так нервничала, а, сами знаете, какими становятся нервничающие люди. Им вынь да положи то, что им хочется.

— И мы решили сходить. До лекаря же вы разрешили, — Оршош уставился на господина честными-пречестными глазами.

Шем молчал, но вид имел смиренный и виноватый.

— Ага, — Ссадаши блаженно прищурил глаза, признавая, что имени лекаря он не упоминал. — И живёт этот лекарь в доме обворожительной Инан?

— Нет, он там часто бывает. Мы зашли к нему домой, и нас отправили туда.

— А кто вас отправил, Шем?

— А? — вскинулся наг. — А, жена.

Оршош и Арреш с разных сторон пихнули его в бока, а наагалей блаженно улыбнулся. Представление начало приносить ему удовольствие.

— А потом он пошёл в заведение некой Шканы… М-м-м… Да его жена — святая женщина, — пропел наагалей.

— Так лекарь душ, знает, как успокоить, — вывернулся Оршош.

— И этим лекарем совершенно случайно оказался Ляхай Резной, да?

— Нет, господин. Лекаря зовут Багу̀т Мѝниц, — Оршош с недоумением взглянул на наагалея. — А имя, которое вы произнесли, больше разбойнику подходит. Резной…

— Я видел его на розыскной доске, — Шем, понизив голос, поделился с товарищами.

— Серьёзно? — изумился Арреш.

— Господин, какие неприятности вы опять нашли? — Оршош укоризненно посмотрел на наагалея.

— Не морочьте мне голову, — лениво протянул Ссадаши. Хотя его немного удивило, что подчинённые даже имя лекаря назвали.

А те действительно по дороге заползли к лекарю душ. Ведь над правдивостью легенды надо работать! Даже прикупили зелье для успокоения нервов.

— Ведь именно вы стащили Ляхая.

— Да зачем он нам? — Арреш посмотрел на дядю с возмущением. — Зашли, спросили, дальше пошли…

— …к портному?

— И к нему зашли, — не растерялся племянник. — Дейне платочек купили. И пошли дальше…

— … в храм. Какой разбег! Сперва в бордель, а потом в храм…

— Наверное, устыдился, — Оршош с пониманием пожал плечами. — Когда мы его встретили, он выглядел очень подавленным. Столкнулись прямо у храмовых ворот.

— Что? И внутрь не зашли? — наигранно удивился Ссадаши.

— Да чего мы там забыли? — возмутился Оршош. — Проводили господин Багута, испросили совета, он побеседовал с Дейной, и мы назад пошли.

— А, то есть к переполоху, который начался в храме, вы не имеете никакого отношения?

— Мы слышали какой-то шум… — начал было Оршош, но осёкся и возмущённо уставился на господина. — Наагалей, вы всё же нашли неприятности?!

Ссадаши оскалился. После побега этих дурней, которые даже не пытались скрываться, в храме воцарился хаос! Главный жрец орал и грозился отправить всех выпалывать парк, руками, без каких-либо инструментов. Рядом крутился его помощник и, чуть ли не плача, умолял успокоиться, мол, у них и так все мотыги проржавели, надо пользоваться ими хоть иногда. Его первым в парк и отправили. После беседы со стражей и с палкой в качестве орудия труда.

Прихожан отпустили быстро. Опросили и сразу на выход. Ссадаши притворился слабым и больным господином, который пришёл испросить у Богини благословения, и все разговоры шли через строгого и невозмутимого Шширара. И всё бы хорошо, но на выходе старик-привратник, который до этого перебрасывался масляными взглядами с одной прихожанкой, воззрился на Ссадаши в священном испуге, а затем рухнул на колени и завопил: «Матушка-Богиня, не покидай нас! Грех! Грех за мной! Всё искуплю, только не уходи, Благодетельница!».