Пусть Эмили поняла, что я могу воспроизвести что угодно и все равно очень удивилась песчаному берегу моря на фоне яркой луны. Одинокая кровать стояла прямо у берега. Обойдя ее, мы сели на край, куда прибывали волны. Эмили разулась, надеясь опустить ноги в воду.

— Это иллюзии? — уточнила она, немного разочаровавшись.

— Боюсь, если создам настоящую воду, мы затопим следующий этаж.

— Тогда лучше не надо.

Эмили улыбнулась и приблизилась.

— Ну все, теперь я твоя, а ты мой, — произнесла она шепотом.

Поцелуй. Еще один. Мы начали стаскивать друг с друга одежду.

Не знаю, то ли просто закружилась голова, то ли слишком много растратил сил на материализацию шампанского и создание иллюзий. Посему к чертям убрал пляж, море и луну. Теперь нам не до картинок.

Когда мы с Эмили утром появились в столовой, ребята сделали вид, что так и надо. Бутерброды с сыром и маслом, мои любимые вареные яйца, кашка с беконом, йогурт — обычный стандартный завтрак и обычные утренние разговоры о том, как проведем день. Ничего особого на сегодня не намечалось.

Мы уже заканчивали, и вошел профессор Красс.

— Хорошо, что вы все здесь…

— Константин Алексеевич, давайте отложим операции, — перебил Сёма. — Я так подумал, завтра приезжают родители. Хочу их встретить, ну и потом побыть с ними несколько дней.

— Хорошо, прервемся. Скажете, когда будете готовы. Но я зашел по другому поводу. Сейчас ваш Артём будет первый раз пытаться встать на ноги. Я думаю, вы захотите присутствовать.

— Еще бы. Конечно, хотим, — отозвался я. — Только можно чуть позже. У нас сейчас по расписанию лекари.

— Ах да. Совсем запамятовал. Тогда после обеда. Часика в два. Через полчаса у меня назначена операция. Пациент уже в пути.

Чего-то с каждым днем профессору все труднее становилось найти для нас лекарей. И так особо желающих ехать к нам загород не было, а тут с утра опять снега навалило. Всего получилось по четыре лекаря на каждого. Еще немного и такими темпами нам придется самим ездить во Владимир. Там с этим делом должно быть попроще. Город большой и больше возможностей.

— Так понимаю, теперь вы официально пара. Мои поздравления, — все-таки напомнил о вчерашнем Матвей, когда мы закончили с лекарями.

— Спасибо. А что у вас с Евой?

Матвей усмехнулся.

— Кое-как отбился.

— Может быть стоит присмотреться? Ева немного буйная и иногда матерится, но она неплохая, всегда готова прийти на помощь, если действительно что-то случается серьезное. Вдобавок она веселая. С ней не скучно.

— Однажды сделанный неверный шаг может отразиться в будущем. Будет лучше, если мы останемся друзьями.

— Скажи лучше, не зацепила.

— Нравится, но не более. Я не верю в дружеский секс. Такого в природе не существует. Когда он заканчивается, заканчивается дружба. Так что лучше не переходить черту, если не хочешь потерять друга.

Молча киваю в ответ.

Примерно так мы рассудили с Евой, когда с пьяных глаз оказались в одной постели. Но об этом говорить не стоило ни Матвею, ни кому-то другому. Что случилось между нами, должно навсегда остаться между нами.

Утренняя пробежка, спортзал, потом вождение с перерывом на обед. К двум часам мы вернулись в клинику и заглянули к Артёму.

У него сегодня праздник. Радости полные штаны. Мы застали его в палате сидящем на постели и ждущего, когда все соберутся.

— Вчера вечером я уже вставал на ноги. Потом ночью и рано утром, — пока мы ожидались профессора, признался Артём.

Тьфу ты, ну что ты с ним сделаешь… Самый смак пропустили!

Тем не менее интересуюсь:

— Ну и как? Ходить пробовал?

— Не-а. Только на них вставал. Мне все время говорили, раньше времени подниматься нельзя. Я боялся чего-нибудь себе сломать.

Отлично! Не все потеряно.

Основные эмоции впереди.

Появляется профессор и медсестра со взрослыми ходунками для Артема. Придерживая за локти, они помогают ему подняться с постели на ноги.

— Очень хорошо. Держитесь за опоры. Пробуйте сделать первый шаг. Смелее, не волнуйтесь, мы вас поддерживаем, — руководит Красс, внимательно следя за движениями пациента.

С непривычки нога Артёма трясется. Неправильно выворачивается. Кажется, что она сама по себе и парень ее усмиряет.

Артём благополучно справляется с первым шагом, и профессор просит сделать второй шаг, затем третий… пятый.

Расступаясь, мы все с любопытством наблюдаем, как он радуется каждому своему шагу. Движения не причиняют боль. Просто не имея раньше возможности ходить и лишь примерно представляя, как это делается, ему приходится прямо сейчас пробовать привычные движения для нас и совсем непривычные для него. У меня было по-другому. Попав в тело Андрея, мне хотя бы подсказывали его рефлексы.

Все-таки врут, когда говорят, чужое счастье не радует. Сейчас мы радовались за Артёма. Все прекрасно понимали, с каждым шагом он вступал в новую, совершенно другую жизнь. Он получил шанс, волею случая свалившийся ему на голову.

Артём добирается до коридора, и профессор останавливается. Дальше парень и медсестра, которая продолжает его поддерживать, продолжают идти сами. Но лишь еще на несколько шагов. Дальше профессор ее отстраняет. Наваливаясь на опоры, Артём идет уже самостоятельно.

— Ну вот и все. Два-три дня, он сможет ходить без ходунков. Потом освоит приседания, прыжки и можно будет переходить к бегу. Глядишь, недельки через две совсем освоится и вовсе забудет, что когда-то не мог ходить.

— Спасибо огромное! Вы сотворили чудо! — искренне говорю, радуясь результату.

— Спасибо профессор! — продолжая идти на ходунках, повторяет за мной Артём.

Профессору приятно, конечно. Но для него подобное лечение — это рутина. Если бы он только знал, что значит сделать нечто подобное в моем мире. Бывшие пациенты его бы на руках носили.

— А когда можно будет опустить руки в скверну? — обернувшись к нам, вдруг спрашивает Артём.

— Ой, нет. Это противозаконно. Давайте даже не затрагивать эту тему. Он может потерять рассудок. Раньше восемнадцатилетия нельзя, — обращаясь ко мне, сразу в штыки воспринимает просьбу Красс.

— Ерунда! Я опустила руки в шестнадцать, — встревает Ева и показывает на подругу. — И Эмили тоже в шестнадцать. Как видите — ничего. Мы справились даже без нормального ухода лекарей. А у вас целая клиника.

Я догадываюсь в чем дело.

— За услуги спишите с нашего аванса. Иначе мы у вас его никогда не освоим.

— Я подумаю, — хмурится Красс.

Звучит не очень уверенно, однако Артём понимает по-своему:

— А можно сегодня опустить руки в скверну? Ну, пожалуйста! Чего вам стоит, а? Зачем тянуть, если можно сделать сразу? Если бы вы знали, сколько я ждал этого момента. Всю жизнь!

Почти убедил. Шанс на согласие профессора возрастает примерно с пятидесяти пяти процентов до девяноста пяти. Осталось дожать.

— Константин Алексеевич, я возьму всю ответственность на себя. Я сам налью скверну. От вас потребуется лишь обеспечить последующий уход.

Красс смотрит на Артёма. У того сейчас особо жалостный вид. Вцепившись в ходунки, он стоит на неокрепших ногах, трясется, с нетерпением ждет, что скажут.

Только что случилось чудо. Сбылась первая мечта. Он надеется, что чудо повторится и сбудется вторая последняя его мечта, раз в жизни появилась белая полоса.

— Вы меня под монастырь подведете, ей-богу. Но только исключительно под вашу ответственность. Будем надеяться, пройдет без серьезных последствий.

— Спасибо!!! — взрываясь от радости, догадывается поблагодарить Артём.

Оставляя парня на меня, профессор зовет медсестру за собой, и они уходят. По-видимому, Крассу нужно утрясти вопрос с подчиненной, чтобы не проболталась.

— А когда можно будет опустить руки в скверну? — ожидаемо цепляется ко мне Артём.

— Ты сначала освой ходьбу. После скверны тебе будет не до нее. Может так случиться, что снова сляжешь на месяц, а то и два.