— Так и у Т’лан Имассов, — заметил Грантл.

Во тьме за прорезями маски вроде бы что-то блеснуло. Сегуле сосредоточил внимание на Грантле. — Котенок Трейка. Не желаешь ли скрестить со мной клинки? — Тихий смех. — Да, так и у Т’лан Имассов. Можно ли удивляться, что Джагуты дрогнули?

Мастер Квел откашлялся. — Сир, — начал он, — зачем Худу такая армия? Вы поведете войну с живыми?

— Если бы, — пробурчал сегуле. — Вам здесь не место — и если еще раз притащите сюда эту адскую телегу, я лично вас встречу. Тогда шипящий котенок Трейка сможет выполнить безрассудное желание. Ха! — Он склонился в седле. Приближались еще всадники. — Поглядите, мои овчарки. Я воистину «благоразумен». Изрубил ли я на куски двоих нарушителей? Нет. Проявил сдержанность. — Тут он поглядел на Квела и Грантла: — Подтвердите?

— Если не учитывать, что вы дразнили Грантла, — сказал Квел, — я подтверждаю.

— Это была шутка! — крикнул сегуле.

— Это была угроза, — поправил Квел. Грантл был впечатлен внезапной смелостью этого человека.

Сегуле склонил голову набок, словно заново оценивая мага. — О, загоняй свой фургон куда хочешь. Поглядим, что я решу.

Три всадника поднялись на холм и остановились по сторонам сегуле, который выглядел сейчас как побитый задира.

Грантл широко раскрыл глаза и невольно сделал шаг вперед. — Тук Анастер?

Улыбка одноглазого солдата была сухой: — Привет, старый друг. Извини. Для этого может найтись время, но не сейчас.

Грантл отступил, пораженный тоном Тука Анастера — холодным, почти злым. — Я… я не знал…

— Смерть моя была непростой. Воспоминания еще тревожат. Грантл, доставь своему богу весть: уже скоро.

Грантл скривился: — Слишком загадочно. Если хочешь сделать меня гонцом, придумай что получше.

Устрашающий своей безжизненностью глаз Тука смотрел в другую сторону.

— Он не может, — сказал второй всадник. В лице за пластинами шлема было что — то знакомое. — Помню тебя с Капустана. Грантл, избранный слуга Трейка. Твой бог смущен, но ему придется выбирать. И скоро.

Грантл пожал плечами: — Нет смысла передавать мне. Мы с Трейком вряд ли накоротке. Я никогда ничего не просил, даже не желал ниче…

— Ха! — гаркнул сегуле, оборачивая лицо к второму всаднику. — Слышал, Искар Джарак? Дай-ка я его убью!

«Искар Джарак? Помнится, у него было иное имя — одна из странных кличек, принятых в малазанской армии. Как там?»

— Побереги себя для Шкуродера, — спокойно ответил Искар Джарак.

— Шкуродер! — заревел сегуле, бешено разворачивая коня. — Где же он? Я забыл! Худ, ублюдок — ты заставил меня забыть! Где он?! — Он посмотрел на троих всадников: — Тук знает? Или Брукхалиан? Хоть кто-то скажет мне, где он прячется?

— Кто знает? — ответил Искар Джарак. — Но кое-что очевидно.

— Что? — вопросил сегуле.

— Шкуродера нет на этом холме.

Сегуле вогнал шпоры в бесчувственные бока скакуна. Животное все же двинулось, подобно лавине понесшись по склону.

Брукхалиан тихо засмеялся; Грантл заметил, что улыбается даже Тук — хотя тот по-прежнему не хотел встречаться с ним взглядом. Его смерть должна была быть воистину ужасной. Похоже, мир умеет давать нам лишь один ответ, лишая жизни, и преподаваемые им уроки не способны утешить душу. Такая мысль заставила его приуныть.

Ощущать себя запачканным — всеобщее проклятие; однако это проклятие становится невыносимым, если нас не ожидает очищение — пусть не в миг смерти, но после. Грантл смотрел на двигающиеся трупы и не видел никаких признаков искупления, очищения — только горе, стыд, сожаления и печаль, гнилостным облаком клубившиеся над мрачными фигурами.

— Если гибель перенесет меня к вам, — сказал он, — то лучше бы оказаться в ином месте.

Тот, кого назвали Искаром Джараком, устало оперся на длинный рог луки семиградского седла. — Я сочувствую. Честно. Скажи, ты считаешь, что все мы заслужили покой?

— Неужели нет?

— Ты потерял всех последователей.

— Потерял. — Грантл видел, что Тук Анастер наблюдает за ним, и взор его остер, словно грань кинжала.

— Они не здесь.

Грантл нахмурился: — А должны были быть, да?

Брукхалиан наконец подал голос: — Вот именно. Мы больше не уверены.

— Держитесь подальше от царства Худа, — посоветовал Тук. — Врата… закрыты.

Мастер Квел вздрогнул: — Закрыты? Это же смехотворно! Худ отныне прогоняет умерших?

Единственный глаз Тука не отрывался от Грантла. — Границы запечатаны для живых. Появятся дозорные. Патрули. Вторжений не потерпят. Туда, куда маршируем мы, вам нельзя. Ни сегодня, ни, вероятно, никогда. Держитесь подальше, пока у вас есть шанс. Держитесь подальше.

И Грантл наконец понял, что Туком владеют отвращение, ужас и до костей пронизывающий страх. Он понял, что предупреждение этого человека — отчаянный крик другу, крик существа уже обреченного и проклятого. «Спасай себя. Сделай так, и это будет высшей ценностью. Мы же сделаем то, что должны, найдем себе войну. Проклятие, Грантл, пойми же смысл всего этого!»

Квел, вероятно, уловил что-то в незримых, но яростных токах, ибо поклонился троим всадникам. — Я доставлю ваше послание. Всем навигаторам Трайгалл Трайдгилд.

Земля как будто неловко заворочалась под подошвами Грантла.

— Теперь вам лучше уходить, — сказал Брукхалиан.

Холм застонал — то, что Грантл сначала принял за приступ головокружения, оказалось вполне реальным землетрясением.

Глаза Мастера Квела широко раскрылись, он расставил руки, сохраняя равновесие.

На краю ряда холмов земля и камни полетели в небо. Из взорвавшегося кургана выкарабкивалось нечто — жилистая шея, щелкающие челюсти — широко распахнулись крылья…

Холм трясся под ними.

Трое всадников развернули коней и спускались вниз.

— Квел!

— Еще мгновение, чтоб тебя!

Взорвался второй холм.

«Действительно могильники! С мертвыми драконами!» — Скорее…

— Тихо, ты!

Открытый магом портал мерцал, края колыхались, словно под ударами бури.

Бока ближайшего холма развалились, огромная клиновидная голова метнулась в их направлении — сверкнули кости и отбеленная чешуя…

— КВЕЛ!

— Иди! Я должен…

Дракон выбирался, расшвыривая землю. Когти терзали почву. Чудовище шло к ним.

«Нет… оно идет к порталу». Грантл схватил Мастера Квела и потащил к разрыву. Маг вопил и брыкался — но все, что он пытался сказать, заглушило шипение помчавшегося на них дракона. Голова щелкнула челюстями так близко, что подхвативший Квела на руки Грантл едва успел прыгнуть назад, провалившись в дыру портала.

Они упали на белый песок с высоты двойного роста, тяжело шлепнувшись спутанным клубком рук и ног.

Остальные закричали…

… когда неупокоенный дракон просунулся в разрыв, издав торжествующий рев — голова, шея, плечи и лапы — выплеснулось одно крыло, расправившись подобно грязному рваному парусу. Показалось второе…

Мастер Квел вопил, бешено выкрикивая слова силы; паника сделала его голос еще тоньше обычного.

Монстр выпал, словно плод жутких родов, и взвился над островом. С неба посыпались камни. Едва тонкий кончик хвоста вышел из дыры, портал закрылся.

Лежавший наполовину в воде, наполовину на плотном песке Грантл следил, как тварь взлетает все выше, оставляя за собой струи праха.

Дольщица Финт упала на колени рядом с ним. Она смотрела на Квела, который поднимался на ноги; на его лице застыло ошеломление.

— Треклятый дурак, — завопила она. — Почему ты не набросил на тварь упряжь? Мы уже улетели бы с поганого островка!

Грантл молча взирал на нее. «Безумна. Все они безумцы».

Никогда она не замечала в его позе подобного напряжения. Он обратился лицом к востоку, глядя на просторы Обжитой Равнины. Семар Дев еще раз помешала чай, крюком сняла котелок с углей и отставила в сторону. Метнула взгляд Карсе Орлонгу, однако Тоблакай деловито затягивал кожаный шнурок на мокасине, в каковом деле ему загадочным образом помогал облизывавший углы рта язык. Это казалось столь ребяческим, что Семар принялась гадать, не дразнит ли он ее, заметив — как всегда — что она тайком на него смотрит.