«Что он сделает со мной?

Да, еще один страх. Хотя я уже умер…»

— Нужно отыскать путь через горы, — заявил Нимандер, прищурившись и глядя вперед.

— Скол назвал их Божьей Тропой. Наш благодарный друг — неиссякаемый источник удивительных знаний.

— Благодарный? А, понимаю. Ну, он просто не в духе, не так ли?

— Слишком занят. Пляшет, пауком укушенный.

— Добра от рассказов не будет, — сказал Нимандер. — Для закрывшегося в себе слова тоньше паутины, их так легко отмести.

— Можно было наврать.

Нимандер поглядел на него, подняв брови.

Скиньтик ухмыльнулся: — Дикие сказки о безумных, одержимых богом фанатиках, решивших залить мир собственной кровью. О нас, ступивших на райскую тропу только чтобы узнать: в раю нам не рады. О встрече с богом-дурачком, не понимающим, что марионеток следует делать из поклонников, а не из себя самого. Поведать об отравленном вине, которое есть кровь, о кровавом вине и винной крови. Ага, не забыть бы еще о славной резне, невероятном наборе точных выпадов и умелых взмахов, о крайней неудачливости противника…

— Хватит, Скиньтик. Прошу.

— Почему ты так стараешься избавить его?

Нимандер не сводил взора с далеких гор. — Араната говорит, он нужен. Просто необходим.

— Для чего? И откуда ей-то знать?

— Хотел бы я ответить, Скинь.

— Мне кажется, я утопаю в крови.

Нимандер кивнул: — И мне. Чувствую то же самое. Думаю, все мы…

— Не думаю, что Аномандер Рейк спешит бросить веревку утопающим.

— Наверное, не спешит.

«Какое мудрое допущение», подумал Скиньтик. Он страшится не напрасно — вожак изменился. «Он видит с полной ясностью? Если так, куда делось отчаяние? Не понимаю…»

— Это подобно, — продолжал Нимандер, — умиранию изнутри. Вот на что это похоже.

— Не говори так, братец. Не надо.

— Почему?

«Лишь одному из нас дано чувствовать себя так! Лишь одному. Я был первым, чтоб тебя! Это мое!» — Он грубо засмеялся. — Честно? Ни почему. Никаких причин.

— Ты стал странным, Скиньтик. Сам — то замечаешь?

Он пожал плечами: — Думаю, Нимандер, нам пора смыть кровь.

Они ехали через выцветшую соляную пустошь. День становился все жарче.

Прямо под полом терондаи, под пылающим черным солнцем, в скале выдолблена большая комната. Когда Аномандеру Рейку, владыке Черного Коралла и Сыну Тьмы, надоедают виды с крепостной башни и прочих возвышенных точек, он спускается во чрево горы, туда, где тьма царит невозбранно.

Такие моменты случались редко, и еще реже Лорд вызывал Эндеста Силана на встречу в подземной каверне. Ноги кастеляна все еще болели после долгого путешествия к городу. Он шагал по крутым вьющимся ступеням, пока наконец не достиг основания. Вход закрывали огромные двери, украшенные чешуйчатым рисунком, напоминающим шкуру дракона. Черная как деготь поверхность была практически невидимой для слабых глаз Силана, хотя краешки чешуй тускло поблескивали; когда он протянул руку, то чуть не упал, не сразу найдя серебряную ручку.

Прохладный воздух овеял его, когда створка двери открылась. Запах грубого камня, кисловатый и волглый; стук водяных капель. Он увидел Лорда, стоящего почти в центре комнаты, там, где из пола торчал подобный сталагмиту обелиск. Базальтовый столп был сделан квадратным в основании и сужающимся кверху, до высоты двух ростов Анди. На той стороне, у которой встал Рейк, имелось углубление в форме меча, обычно носимого им за спиной.

— Нечасто, — сказал Аномандер подошедшему Эндесту, — чувствую я потребность избавиться от ноши Драгнипура.

— Владыка.

Кастелян смотрел, как Аномандер снимает ужасный меч и помещает в углубление. Обелиск тут же покрылся росой — крупные блестящие капли усеяли гладкий камень и начали стекать к основанию. Под ногами раздался звук, подобный грому.

Эндест Силан вздохнул и оперся на трость. — Камень, мой Лорд, не может долго выдерживать такое бремя. «А вы можете. Сколь немногие замечают это, понимают это!»

— Еще несколько мгновений, — пробормотал Рейк.

— Владыка, это не упрек.

Мимолетная улыбка… — Нет, это упрек, старый друг. И мудрый упрек. Камень знает свой вес, знает границы своего терпения. Будь уверен, я не стану злоупотреблять его великодушием.

Эндест Силан огляделся, наслаждаясь тьмой, столь чистой, столь совершенной. «Почти такая же, какую мы изведали. В Харкенасе, до того как Она обняла Свет, до того как рожденные из пепла встали, подняли мечи. Скабандари. Илгаст Ренд. Хелид Беханн. Эстфала с мечтою о мире. Кагемендра Тулас Отсеченный, о мире не мечтавший».

— Я отослал Спиннока Дюрава.

— Да, слышал. Владыка, я не смогу…

— Боюсь, Эндест, выбора у тебя нет.

— Верховная Жрица…

— Понимает и сделает все, что в ее силах.

«Так давно началось… Владыка, ваше терпение посрамит терпение богов».

— Нет причины достаточно весомой, чтобы она вдохнула жизнь в наш народ. Не так ли? Нас победила не история, хотя многие думают именно так. Уроки тщеты могут быть выучены любым имеющим разум существом. Да, любой триумф пуст, любая слава эфемерна. Но всё это — не причина для увядания духа. Для повреждения — быть может… но дорога, по которой мы сошли вниз, проложена гораздо выше подобных пустяков. Ты понимаешь, Эндест?

— Думаю, да, Владыка.

— Нас убили компромиссы. Нет, не приход Света. Не явление Тени. Эти события были неизбежны. Они были НЕОБХОДИМЫ по природе своей.

— Да.

— Тот день, в который мы согласились с ее уходом, стал днем, в который мы сами перерезали себе горло. — Аномандер Рейк помолчал. — Мы древний, упорный народ. — Он встал лицом к Эндесту Силану. — Видишь, как долго мы истекали кровью?

«Кроме вашего беспутного триумвирата был еще и выводок Оссерка. Менандора и последовавшее за ней смешение кровей: Шелтата Лор, Сакуль Анкаду, Бревиз Дреда. Остальные, те, что были вовне — о, как они наблюдали, удивляясь, хмуря брови, сердясь. Драконус, ты думал найти ответ на всё. Ты ошибся.

Ты ошибся?» Он понял, что смотрит на Драгнипур, улавливая слабое эхо скрипа колес, приглушенных воплей страдания… и да, шипение бури хаоса, что все ближе и ближе.

— Без крови драконов, — продолжил Аномандер Рейк, — мы все стали бы прахом, развеянным ветрами, что несутся между звезд. Да, многие видят это иначе; но хладный жар, внезапно вскипающий в наших жилах, ярящий умы — хаос, Эндест — дал нам силы и упорство, бесстрашие перед изменениями, способность принять неведомое и неизмеримое. Вот почему вы решили идти за нами, решили каждый в свое время и в своем месте.

«Хаос внутри вас, да. Огонь на мысу, маяк, пронизавший вязкую энтропию, которую мы видели вокруг. Но сколь немногие из вас оказались достойными упований. Сколь немногие, Лорд! Их было все меньше с каждым поколением, и теперь вы остались практически один».

По лицу его струились слезы, капая, как роса с граней обелиска, как роса со стен пещеры. «Достойным был лишь один. Лишь один».

— Ты найдешь в себе силы, Эндест Силан. Я не сомневаюсь.

— Да, Владыка.

— Как и я. — С этими словами Сын Тьмы протянул руку и вернул себе Драгнипур, привычным движением забросил в ножны за спиной. Поглядел на Эндеста и улыбнулся — словно вес, принятый им, не способен опустить на колени любого другого, любых богов, властителей, гордых и надменных. Все пали бы на колени. А ноги Рейка не подогнулись, даже не дрожат. Он стоит, высокий, с гордой осадкой, и посланная Эндесту Силану улыбка означает уверенность в своем предназначении, молчаливую и неоспоримую.

Эндест ощутил трепет; сердце подпрыгнуло в груди, пытаясь вырваться.

И тогда Лорд подошел ближе и рукой стер влагу с его щек.

Он все еще видел ее, танцующую снаружи, среди пыльных смерчей и выступов покрытого инеем камня, в лучах обжигающего солнца и сред туманных полос снегопада. Кровь еще текла из его ран и казалось, ей никогда не остановиться — багряный поток берет начало в некоей вечной реке, и кровь принадлежит не ему уже, а стоящему рядом богу. Идея странная — но он сердцем ощутил ее истинность, хотя и не решился спросить Искупителя, побоялся услышать подтверждение из уст бога.