Улыбнувшись, Искарал Паст двинулся к храму.

Покрытые тенями ступени ведут на затененное крыльцо, покрытое изрытыми впадинами серыми камнями; о, это очень умело сделано. Две двери, огромные, почти что ворота в панелях полированной бронзы, составляющих изображения Гончих в прыжке. Сделано с любовью. Что за рычащий ужас!

— Да, двери были моей идеей. Фактически я сделал их своими руками. Хобби. Скульптура, гобелены, портретура, карикатура, горшкотура… то есть горшки, я просто воспользовался техническим термином. Видите эту погребальную урну? Исключительная. Да, она внутри. Да. Моя любимая ушла, моя любезная ушла, моя благословенная ушла — хе, хе — о, сложить ее лапы было непростой задачей, скажу вам, едва места хватило. Знаю, трудно поверить, что она там, в урне размером меньше кувшина вина. У меня много умений, да, как положено славному смертному слуге Высокого Дома Тени. Но скажу вам, она бешено сопротивлялась до самого конца!

Он согнулся у бронзовых дверей, поглядел в зияющие пасти Гончих. Поднял костистый кулак и постучал в нос Барену.

Раздался гулкий звук.

— Так и знал, — сказал он, кивая.

Бхок’аралы терлись на ступенях, стучали друг другу в морды и кивали с мудрым видом. Дверь со скрипом открылась. Лицо укутанной в плащ с капюшоном, согбенной фигуры было смутным и расплывчатым. — Нам ничего не нужно, — произнесла она тонким женским голосом.

— Вам не нужно ничего. А чего именно?

— Они испачкают обстановку.

Искарал Паст оскалился. — Она безумна. Почему мне встречаются одни безумцы? Слушай, ничтожная служка, отойди. Поскреби прыщавым лбом плиты пола, поцелуй мои драгоценные ноги. Я никто иной как Искарал Паст.

— Кто?

— Искарал Паст! Верховный Жрец Теней. Маг Высокого Дома. Самый доверенный, излюбленный, ценимый слуга нашего бога! Ну-ка, отойди и дай мне войти! Я объявляю храм своим по праву старшинства, по праву законной иерархии и по праву природного превосходства! Я буду говорить с Верховной Жрицей! Немедленно! Буди ее, тормоши ее — делай все что нужно, пусть будет готова ко встрече.

Дверь заскрипела и служительница выпрямилась, оказавшись поразительно и до смешного высокого роста. Сбросила капюшон, открыв прекрасно вылепленное лицо в обрамлении длинных, прямых, ржаво-рыжих волос. — Я Верховная Жрица Сордико Шквал из даруджистанского Храма Тени.

— А, мастерица перевоплощений. Как я.

— Да, вижу.

— Видишь?

— Да.

— О, разве не смешно. — Он склонил голову к плечу. — Совсем не смешно. — И победно улыбнулся: — Как думаешь, кто я такой?

— Разновидность сожженной солнцем жабы?

— Как раз это я и хотел тебе явить. Давай, пригласи меня внутрь, пока я не потерял температуру.

— Терпение, ты имел в виду?

— Нет, температуру. Холодно стало.

Янтарные глаза посмотрели на ступени за его спиной. — А твоих отпрысков?

— Ха ха. Это не отпрыски. Не обращай внимания. Они умеют ныть, умеют скулить, умеют кланяться и еще…

— Прямо сейчас они машут руками, в точности подражая тебе, Искарал Паст. Почему бы?

— Забудь, сказал я.

Она пожала плечами и отступила.

Искарал Паст поспешил внутрь.

Сордико Шквал закрыла двери за засов. — Итак, ты провозгласил себя Верховным Жрецом. Откуда?

— С Семиградья, из тайного монастыря.

— Какого монастыря?

— Тайного, разумеется. Тебе не нужно слышать, а мне не нужно говорить о нем. Покажи мне мои комнаты, ибо я устал. И проголодался. Я желаю обед из семи блюд, обильный и дорогой, и соответствующие деликатные вина, и сочных служанок, способных ублажить любую мою восторженную причуду. Что до остального — я не желаю заботиться и передаю все на усмотрение сенешалей, столь любезных, сколь полагается гостям моего храма.

— Твоего, вот как?

Искарал Паст хихикнул: — Ненадолго. Но я пока промолчу. Оставлю ей жалкие заблуждения. Улыбнуться, да, и кивнуть… ах, как они просочились, во имя Бездны!?

Бхок’аралы столпились вокруг Верховной Жрицы и кивали головами.

Она повернулась… — Не знаю. С нашими чарами это должно было быть невозможным. На редкость неприятно, согласна.

— Не обращай внимания. Веди же меня, мелкая сошка.

Женщина вздернула красивую бровь. — Ты назвал себя и Магом Высокого Дома Тени. Это слова. Доказательства есть?

— Доказательства? Я тот, кто я есть, и этого достаточно. Молись, молись. Я имел в виду — молись, молись и, возможно, всевозможные виды откровения осенят тебя, усмирят тебя, приведут в подобающее обожание. О, — добавил он, — подожду, пока она так и сделает! Да уж, песня сразу изменится! Забудем о служанках, ублажающих причуды… пусть меня ублажит эта славная женщина!

Она уставилась на него, а мгновение спустя развернулась, раздувая просторные одеяния, и сделала жест следовать. Нет сомнения, она хотела произвести впечатление своей грацией… но увы, ей пришлось пинать и расталкивать тучу бхок’аралов, каждый из которых оскаливал зубы в неприятном беззвучном смехе. Жрица метнула взгляд на Искарала Паста, но — он уверен — не успела заметить, что он тоже тихо смеялся.

Они пошли в святилище.

— Недолго, — шептал Паст. — Этим дверям требуется покраска. Недолго уже…

— Боги родные, — пробурчал стражник, — да ты больше Баргаста!

Маппо Коротыш пригнул голову, досадуя, что так шокировал случайно встреченного дозорного. Стражник отскочил и схватился за грудь — да, он уже в летах, но жест оказался просто жестом удивления — внезапный страх Трелля, что он ненароком послал первого встреченного горожанина кувырком через врата Худа, медленно превратился в стыд. — Извините, сэр, — сказал он тогда. — Я хотел всего лишь задать вопрос.

Стражник поднял фонарь повыше, загораживаясь. — Так ты демон?

— Вы часто встречаете демонов в дозоре? Воистину необыкновенный город.

— Нет, разумеется. То есть не часто.

— Я Трелль с равнин к востоку от Немила, который лежит к западу от Джаг Одхана на Семиградье…

— Так в чем вопрос?

— Я ищу храм Бёрн, сэр.

— Думаю, лучше будет тебя сопроводить, Трелль. Ты ведь держался отдаленных аллей этой ночью?

— Думал, так лучше будет.

— Точно так. Мы с тобой сделаем так же. В любом случае ты в районе Гадроби, а твой храм — в районе Дару. Путь довольно долгий.

— Вы готовы уделить мне время. Благородно, сэр.

Стражник улыбнулся: — Трелль, если ты покажешься на любой из оживленных улиц, может случиться бунт. Заботясь о тебе, я предотвращаю беспорядки. Так что ничего благородного, просто долг службы.

Маппо снова поклонился. — Все равно благодарю.

— Момент. Я прикручу фитиль. Теперь иди за мной — поближе, прошу.

Похоже, празднующие в этом квартале скучились на главной улице, купаясь в голубом свете газовых фонарей. Было нетрудно избегать людных мест с проводником, ведущим его по узким, кривым, петляющим улочкам и аллеям. Немногие встречные торопливо разбегались, завидев мундир стражника (а может быть, и широкие плечи Маппо).

Но вдруг, позади какой-то жалкой таверны, они набрели на два трупа. Выругавшись вполголоса, стражник склонился и снова занялся фонарем.

— Это становится проблемой, — буркнул он, раскручивая фитиль. Золотой свет озарил окрестности, являя взорам грязные булыжники мостовой и блеск лужи крови. Маппо наблюдал, как он перевернул одно из тел. — Этого попросту забили. Кулаки и сапоги. Я знал беднягу. Проигрывал битву со спиртом… ну, теперь битве конец. Благослови Беру наши души! — Он перешел ко второму. — Ах, да. Худ побери того, кто это делает. Четверо прошлых были в таком же виде. Те, о которых мы знаем. До сих пор непонятно, каким орудием он пользуется. Черенок лопаты? Боги, просто зверство.

— Сэр, — подал голос Маппо. — Кажется, у вас появились более важные задачи. Укажите…

— Нет, я провожу тебя, Трелль. Они мертвы уже два звона — полежат еще немного. Думаю, пришло время, — сказал он, выпрямляясь, — вступить в дело магу или жрецу.

— Желаю вам успеха.