— Эй вы двое! Чего вам нужно?

Виновато вздрогнув, Скорч широко раскрытыми глазами уставился на грузного бригадира — гадробийца с ногами столь кривыми, что он не шагал, а как будто брел сквозь глубокую грязь. Лефф втянул голову, словно инстинктивно уворачиваясь от секиры — не правда ли, это отлично характеризует прожитую им жизнь? — а затем сделал шажок вперед и выдавил улыбку столь кривую и слабую, что ее нельзя было назвать даже гримасой.

— Нельзя ли переговорить с кастеляном?

— Насчет чего?

— Охрана ворот, — сказал Лефф. — У нас уйма полезных умений.

— О. Хоть одно существенно для нас?

— Че?

Лефф глянул на Скорча и увидел, что по лицу друга подобно пожару распространяется паника. Сам он ощущал отчаяние — безумие думать, будто им удастся еще раз шагнуть на скользкую лестницу. Безумие! — Мы… мы могли бы прогуливать ее собак.

— Могли бы? Думаю, могли бы, будь у Хозяйки собаки.

— А у нее будь? — спросил Лефф.

— Что будь?

— То есть у нее есть собаки, которых мы могли бы прогуливать?

— У нее нет даже собак, которых вы не могли бы прогуливать.

— Мы можем охранять ворота! — завопил Скорч. — Вот мы зачем пришли! Чтобы наняться, понимаете ли, в охранники имения. Если вы думаете, что мы не можем мечами махать или самострелы нацеливать, вы нас совсем не знаете!

— Правильно, — ответил бригадир. — Я вас совсем.

Лефф ощерился: — Что вы нас?

— Стойте здесь, — сказал, отворачиваясь, пожилой человек, — пока я ищу Кастеляна Усерлока.

Когда бригадир пропал в пыли (а вол у груды камня завистливо следил за ним), Лефф повернулся к Скорчу: — Усерлок?

Скорч беспомощно пожал плечами: — Никогда о таком не слышал. А ты?

— Нет. Конечно, нет. Я бы припомнил.

— Что?

— Что? Ты Худом клятый идиот!

— Что мы тут забыли, Лефф?

— Торвальд сказал нам нет. Помнишь? Полное нет. Он слишком хорош для нас. Ну, так мы ему покажем. Наймемся в это чудное имение. Как стражники. В мундирах с начищенными пряжками и плетеными «лентами миролюбия» на мечах. Он проклянет себя, что отказался от нас как партнеров и вообще. Клянусь, это его жена — она нас никогда не любила. Особенно тебя, Скорч. Ты во всем виноват, и я тебе никогда не забуду, даже не уговаривай.

Он захлопнул рот и весь превратился во внимание: возвращался бригадир, а рядом с ним шагала непонятная фигура, столь туго замотанная в хлопковые тряпки, что на три шага бригадира приходился лишь один ее шаг, напряженный, как качание маятника. Ноги под лоскутным рубищем казались слишком маленькими — не прячутся ли там раздвоенные копыта? Голову кастеляна накрывал капюшон, в его тени виделось нечто вроде маски; руки в крагах были согнуты так, что Леффу — а миг спустя и Скорчу — вспомнился пустынный богомол. Если это — распорядитель богатого поместья, то кто-то сбил мироздание с оси, направив по непостижимым путям…

Бригадир сказал: — Вот они, господин.

Что там, есть ли глаза в прорезях гладкой маски? Кто сможет угадать? Однако голова пошевелилась, и что-то подсказало обоим мужчинам — словно паучок затанцевал в спинных хребтах — что их внимательно изучают.

— Весьма верно, — сказал Кастелян Усерлок голосом, напомнившим Леффу скрежет мокрого гравия (а Скорч подумал о чайке, что обхитрила остальных и видит, как те составляют против нее заговор — что ж, свобода и равенство принадлежат всем)! — Весьма верно, — сказал закутанный и маскированный мужчина (или женщина, но ведь бригадир сказал «господин», значит, он мужчина?) — что нам нужны охранники. Хозяйка прибывает сегодня из загородной местности. Требуется достойная встреча. — Кастелян помедлил и склонился вперед, перегнувшись в пояснице; Лефф различил в дырах маски блеск нечеловечески красных глаз. — Как твое имя?

— Лефф Бахен, господин. Вот мое имя.

— Ты ел сырых моллюсков из озера?

— Что? Ну, э… давно.

Замотанный палец поднялся и не спеша закачался вправо — влево. — Рискованно. Прошу, открой рот и высунь язык.

— Что? Э… вот так?

— Отлично. Благодарю. Да. — Кастелян отклонился назад. — Черви грева. Ты заражен. Пустулы на языке. Гайморитом страдаешь? Веки зудят — это от яиц, они потом вылупятся и черви поползут из уголков глаз. Сырые моллюски, цк, цк.

Лефф вцепился в лицо: — Боги, мне нужен лекарь! Деньги есть…

— Не нужно. К счастью, я позабочусь о вас — вы должны предстать перед Хозяйкой в приличном виде, о да. Будете стоять по сторонам ворот. Отлично одетые, здоровые на вид, избавленные от паразитов. Уже строится небольшая казарма. Нужно будет нанять еще не менее трех, чтобы исполнить ее требования — у вас есть друзья, достойные доверия и способные на такую работу?

— Э, — начал Скорч, осознав, что Лефф временно потерял способность говорить, — мы могли бы. Я мог бы пойти и …

— Превосходно. Как твое имя?

— Скорч. Э, у нас есть рекомендации…

— Не нужно. Я уверен в собственной способности судить о людях, и я уже решил: вы двое, хотя и не наделены обширным умом, тем не менее склонны к верности. Это поможет вашей карьере, смею полагать. Вы будете стараться, потому что втайне уверены, что не соответствуете занятым должностям. И то, и другое к лучшему. Рад сообщить, что у тебя нет паразитов злокачественного и опасного сорта. Итак, Скорч, иди и найди нам еще одного, двух или трех охранников. А я пока займусь Леффом Бахеном.

— Точно! Да, господин, я готов!

Бригадир стоял неподалеку и ухмылялся. Ни Скорч, ни обалдевший Лефф не заметили эту подробность. А надо бы.

— Женщинам нужны тайны, — сказала Тизерра, поднимая чашку из тонкого как скорлупа фарфора к яркому солнцу. — Эта превосходна, милая. Без пороков.

Карга — торговка закивала головой. Торвальд Ном радостно улыбнулся и облизал губы. — Разве не забавно? — спросил он. — Новая кухня забита изящной посудой, у нас теперь оригинальный очаг на четырех ножках и все такое. Настоящие драпировки. Плюшевая мебель, разноцветные ковры. Надо и мастерскую переделать. Побольше, посолидней…

Тизерра поставила чашку и двинулась к нему. — Муженек.

— Да?

— Ты слишком усердствуешь.

— Я? Ну, все как во сне, если ты понимаешь. Вернуться домой. Делать все это ради тебя, Ради нас. Мне все кажется нереальным.

— О, не в этом проблема. Ты уже начал уставать, Торвальд Ном. Тебе нужно нечто большее, чем просто таскаться за моей юбкой. И деньги у нас не навечно — видит Беру. Моих горшков на двоих не хватит.

— Намекаешь — мне нужна работа?

— Я открою тебе тайну — всего одну, но помни, что я сказала: у женщин много тайн. Сегодня я чувствую себя великодушной, так что слушай. Женщина рада выйти замуж. Муж — ее остров, если угодно. Надежный, прочный. Но иногда она любит заплывать подальше от берега, качаться на волнах лицом к солнцу. Даже нырять, скрываясь от взора, чтобы собрать раковины и еще что-то. Закончив с этим, она возвращается на остров. Суть в том, муженек, что во время купания супруг ей не нужен. Что ей нужно — знать, что остров тут, неподалеку.

Торвальд моргнул и нахмурился: — Ты советуешь мне заблудиться.

— Дай мне одной побродить по магазинчикам, дорогой. Не сомневаюсь, у тебя найдется много интересных дел, например, в ближайшей таверне. Увидимся дома вечером.

— Если тебе так хочется… конечно, я оставлю тебя одну, сладкая — и да, я умею блуждать. У мужчин тоже есть тайны!

— Верно. — Она улыбнулась. — Надеюсь, что это не такие тайны, открыв которые, мне захочется поймать и убить тебя.

Он побледнел. — Нет, нет. Ничего подобного!

— Хорошо. До встречи.

И, будучи мужчиной смелым и довольным жизнью (более или менее), Торвальд Ном с радостью сбежал от жены — как делают все смелые и довольные мужчины на свете. «Нужно вспахать ту полосу за лесом, любимая. Нужно пойти починить сети. Пора почистить стол. Пора идти на грабеж, сладкая моя». Да, мужчины делают то, что делают, как и женщины — и дела их всегда загадочны и необъяснимы.