– Ой, ногу подвернула! Как же мне теперь с тяжким грузом до дома добраться?!

Ага, заинтересовались! Но заговорить со мной не успели, будь он неладен, командир ихний появился. Молоденький совсем, голос звонкий, мальчишеский, сам безбородый ещё, но сильно строгий. На своих подчинённых ни за что ни про что наорал. Я только тут заметила, что и они дети почти, а когда командир сам ко мне направился, даже обрадовалась. Конечно, мне бы кого постарше, но больно уж у него наряд и доспехи богатые. Сразу видно, из благородных. Вот выйду за такого замуж, сама госпожой стану. А бородатые мне всё равно никогда не нравились. Подъехал он поближе и спрашивает:

– Чего орёшь? Помощь нужна?

– Вот, – отвечаю, – господин хороший, корзину бы мне до дома донести. Сама никак не справлюсь, ногу подвернула.

– Ладно, помогу, – проворчал мальчишка. – Давай свою корзину.

– Ой, спасибо, господин хороший! Я – Хатса, первая помощница Гаты, сыскных дел мастера. Мы сюда из Пограничного по важному делу приехали. А как тебя звать?

– Уж точно не господином. Я магистр ордена Прекрасного Далёка, Младший Цвет Сердца Леса рыцарь Гилия… О боги! Что это? Какого демона ты уголь в корзине таскаешь?

Я уже рот раскрыла, собираясь высказать всё, что думаю про распоясавшихся девиц, которые в мужской одежде с оружием по улицам ездят, честных девушек смущают, как вдруг с дальнего конца улицы послышались крики, появился дым, встревоженные горожане, вооружившись вёдрами и топорами, потянулись в сторону занимавшегося пожара.

Бессовестная девка обеспокоенно обернулась на переполох и бросила мне:

– Извини, видимо, помочь сейчас не смогу.

После чего ускакала туда же. Подхватив тяжёлую корзину, я шустро последовала за ней. Интересно, что это горит? Особенно потому, что, насколько я знаю, город надёжно защищён от пожаров магией. Дело нехитрое и недорогое, а польза огромная, только дурак станет экономить. Поэтому если что и загорится, то, скорей всего, специально кто-то поджёг. А значит, может понадобиться расследование. Очень кстати я на месте оказалась, всё своими глазами увижу и виновного изобличу.

На пожаре было как… на пожаре. То есть все бегают, суетятся, кричат… Горело светлоэльфийское посольство. Вруны эти эльфы хуже Сима Ралиэля! Ещё говорят, что их магия самая сильная, а сами даже собственное посольство от огня защитить не смогли. Или смогли, но поджигатель ещё сильней оказался?

Мало того, бестолковые остроухие ещё и людей, которые им помочь прибежали, прочь гнали. Самое интересное, что городская стража тоже народ разгонять пыталась, а потом и вовсе хватать и вязать пожаротушителей начали. Ничего не понимаю! Или они не понимают?!

И тут неожиданно я увидела того, кто командует обнаглевшими стражниками… Сначала хотела просто подойти и в лицо сказать всё, что про него думаю, да ещё и по физиономии нахлестать, но потом передумала. Близ огня такая свалка была, что и подходить страшно, люди уже не столько пожар тушили, сколько с этими самыми стражниками дрались. Я огляделась. Вот незадача! Даже швырнуть в него нечем. Ой! Как же это нечем?!

Пожар и драка ещё были в самом разгаре, когда я налегке, с пустой корзиной, но очень довольная бодро шагала по направлению к гостинице. Подлый изменщик очень вёртким оказался, но всё-таки я в него несколько раз хорошо попала.

– Господин сотник, мы тут главаря, который народ баламутил, поймали! – послышался голос единственного гнома моей сотни, десятника Тиба.

Хорошая новость, единственная на сегодняшний день. Если только коротышка действительно привел мне того негодяя, что в самом деле виновен в сегодняшнем происшествии с эльфийским посольством. Сомневаюсь я в его способностях поймать кого либо, это не гномье пиво с самогоном на спор пить, в чем ему действительно нет равных. Недаром прозвище у Тиба – Толстяк, в десятники, надо сказать, он выбился благодаря отдаленному родству с градоначальником, на службе ничем не отличался. Разве что в базарных делах неплохо разбирается, где торговцы сжульничали или налоги утаивают – просекает. Но зачем же сразу десятником назначать?! Сделали бы каким проверяющим и хватило. Но вдруг боги подгорного народа решили смилостивиться над моим подчиненным, и он умудрился поймать поджигателя?

– Веди сюда, да поживее! – велел я, присаживаясь в теньке близстоящего дерева. – Да притащи кувшин с водой. Жажда замучила.

В ожидании провел рукой по волосам, осторожно прикасаясь к свежей шишке. Эти «поджигатели» зачем-то углем в стражу кидать начали, умудрились мне пару раз по голове кусками заехать. Ну, задам сейчас!

Первое подозрение зародилось, едва издалека послышался смутно знакомый голос. Когда из-за угла появились десятник с молодым воином (вроде его был арбалетчик Офарст), ведя за собой упирающуюся девицу в странном наряде, я занервничал. По мере того как они приближались, моё беспокойство нарастало. За что мне это, о, боги! Нет!

– Тиб, я тебя убью! – пробормотал я.

Сам тем временем постарался незаметно скрыться, пока Хатса, а это была именно она, азартно переругивалась с моими людьми, но не успел.

– Вот, господин сотник, доставили! – радостно сообщил гном, явно напрашиваясь на похвалу. – Поймали с поличным, камнями в стражу швырялась, а в драку не лезла, не иначе – атаманша злодейская. Почти ушла. Если б я не проследил…

– Ага, вот кто во всём виноват! – закричала девушка, поворачиваясь ко мне. – Не можешь простить, что я тебя бросила? Я жаловаться буду! На это, как как его… Ах, да, перепрыгивание через полномочия. Мне госпожа говорила, что стражников за энто перепрыгивание наказывают.

– Ничего я не перепрыгивал! – влез Тиб Толстяк. – Гномы вообще редко прыгают. Мы народ степенный, не то что некоторые…

– С твоим-то пузом это точно трудно, – поддержала новую тему Хатса.

– Погоди! – растерялся я. – Ты меня бросила?..

– Конечно! – уверенно ответила Хатса. – А ты простить не можешь. Поэтому теперь посреди улицы честную девушку хватают, тащат на глазах у всего народа. А вон тот особенно сильно перепрыгивал. Да-да, ты, косоглазый.

– Я не косоглазый! – обиделся Офарст.

– Косоглазый! – уверила пленница моего лучшего стрелка. – И криворукий! И чего краснеешь? По дороге меня, честную девушку, за все места лапал.

– Командир! – возмущённо завопил несчастный конвоир. – Это неправда! Она сама…

– Чего неправда? Вот как ты заговорил! Все вы, мужики, такие!

– Успокойся, Офарст. Верю, – не обращая внимания на скандальную служанку, успокоил я воина. – Такая может! Можно сказать, нам сегодня ещё повезло. Камнями швырялась? Могла и тухлыми яйцами или дохлой рыбой. Ей особенно! Вот тогда да-а! Стали бы посмешищем на всю Долину. Да отпустите её, в самом деле! Свободны.

– Но, господин сотник… – попробовал возразить Офарст.

– Думаешь, у неё таки припасена дохлая рыбина и она меня ею огреет? Ступайте, ребята, сам разберусь.

Оставшись наедине, попробовал объясниться с Хатсой. Наказывать, разумеется, не собирался, думал хотя бы пристыдить за такое поведение. Размечтался! Я уже успел подзабыть и отвыкнуть от кипучей натуры этой девушки. Как всё-таки хорошо, что в жёны я взял милую, домашнюю Литу из родной деревни, а не это «сокровище»!

Оказывается, уголь (это действительно был именно он) понадобился для секретного и очень важного расследования. Какого именно, отвечать отказалась. Кидала она его не в моих подчинённых, а как раз в поджигателей. Но, мол, один бестолковый (очевидно, я) суетился без дела и только мешал. И, наконец, её никто не задерживал, а она сама пришла, чтобы… (я чуть не упал) допросить меня и остальных, присутствовавших на пожаре. Дескать, дело здесь явно не чисто, и вообще мы во всём виноваты.

Сначала пытался возражать, грозил, но вскоре начал мечтать только об одном – как бы отделаться от этой скандалистки. Уходить, не сняв с нас показания, она категорически отказывалась. И тут в голову пришла гениальная мысль.