— А потом?

— Потом я вдруг испугалась, что вернется мистер Стонтон, и я не смогу избежать встречи с ним. Поэтому я постаралась уехать как можно быстрее. Я страшно опасалась, что жена расскажет ему о нашем разговоре, о вопросах, которые я задавала, и он постарается избавиться от рыбок, или предпримет еще что-нибудь ужасное.

— Почему вы решили, что это — рыбки Фолкнера?

— Я совершенно уверена в этом. Они были примерно такого же размера, полностью соответствовали описанию, к тому же страдали болезнью жабр, впрочем сейчас они уже почти выздоровели. Рыбки этой разновидности, особенно телескопы, очень редки, и невозможно даже представить, что человек начинает собирать коллекцию именно с этих рыбок, к тому же больных. Мою уверенность подкрепила его ложь о болезни жены. Он готов был пойти на все, лишь бы мистер Роулинс не увидел рыбок.

— Вы рассказали об этом Тому?

— Нет, никому не рассказывала. Прямо от Стонтона я поехала к вам в контору и попыталась выяснить у ночного сторожа, как могу связаться с вами. Он нечего не сообщил мне — сказал, что не знает. К тому же и вид у меня, наверное, был безумный. Я вспомнила, что вашу секретаршу зовут Делла Стрит, но не смогла найти ее в телефонной книге. Потом я вспомнила, что вы говорили о мистере Дрейке как о главе Детективного Агентства Дрейка, и нашла в справочнике номер телефона его конторы. Я позвонила, и ночной дежурный сказал мне, что мистера Дрейка нет, но что он обычно заезжает в агентство по пути домой. Он предложил передать мистеру Дрейку номер моего телефона, если тот приедет в течение часа. Я продиктовала ему номер, но и сама продолжала звонить, потому что боялась, что ему забудут сообщить о моем звонке.

— Вы никому ничего не рассказывали?

— Никому, даже мистеру Дрейку. Решила, что расскажу ему все только в том случае, если иначе не смогу с вами связаться.

— Тому Гридли вы ничего не рассказывали?

— Нет.

— Почему?

— Потому что Том был очень расстроен. Каждый день у него поднималась температура. Как вы понимаете, мистер Фолкнер не терял времени даром.

— Он остановил платежи по чеку?

— Нет, он поступил по-другому. Сказал, что арестует меня, как только я попытаюсь реализовать чек, обвинив в получении денег обманным путем. Он заявил, что Том изобрел препарат в рабочее время, и секрет формулы является частью дела, которое он приобрел.

— Он действительно выкупил дело?

— Да. Он заплатил Роулинсу две тысячи за зоомагазин, запасы, деловые связи и еще уговорил его остаться работать за маленькую зарплату. Роулинс ненавидит его. Я думаю, все его ненавидят, мистер Мейсон. В то же время, сам Фолкнер уверен в своей правоте. Он считает бизнес — бизнесом, закон — законом. Он, вероятно, полагает, что Том, что-то утаивает от него, а я пыталась сорвать с него деньги… Впрочем, именно это я и пыталась сделать.

— Он предложил как-нибудь договориться?

— О, да.

— Как?

— Том должен передать ему формулу, я — вернуть чек на пять тысяч долларов. Том должен согласиться работать в зоомагазине еще год и передавать Фолкнеру безвозмездно все препараты и другие изобретения, разработанные им за это время. Со своей стороны мистер Фолкнер обязуется выплатить Тому семьсот пятьдесят долларов и выплачивать в течение года его сегодняшнюю зарплату.

— Он так великодушен, не правда ли? Он не собирается предоставить Тому отпуск для лечения?

— Нет, и это особенно разозлило меня. Еще один год в этом зоомагазине, и Тому уже поздно будет лечиться.

— Фолкнер не принял эту проблему во внимание?

— Очевидно, нет. Он заявил, что Том сможет выезжать за город по выходным дням, а если он уже сейчас не может работать из-за болезни, то нет необходимости принимать это предложение. Он сказал также, что Том может уволиться в любое время, что здоровье Тома — его личная проблема, абсолютно неинтересующая Фолкнера. Фолкнер сказал еще, что если бы он всю жизнь только и делал, что волновался о здоровье своих сотрудников, ему некогда было бы заниматься делом. О, мистер Мейсон, именно из-за таких, как Фолкнер, другим людям так тяжело жить и работать в этом мире!

— Вы не сообщили Фолкнеру о том, что нашли его рыбок?

— Нет.

— И не хотите сообщать?

Она посмотрела Мейсону в глаза и сказала:

— Я боюсь, что он обвинит меня в воровстве или еще в чем-нибудь. Я хочу, чтобы вы занялись этим делом, мистер Мейсон. Мне почему-то кажется, что вам удастся обратить оружие Фолкнера против него самого и помочь Тому.

Мейсон улыбнулся и потянулся за шляпой.

— Вам понадобилось достаточно много времени, чтобы прийти к этому заключению, — заметил он. — Поехали.

— Вам не кажется, что сейчас уже слишком поздно заниматься делами?

— Учиться никогда не поздно, — сказал адвокат. — И мы, по крайней мере, узнаем что-нибудь новое.

Вечер был ясным и прохладным. Мейсон ехал быстро — машин почти не было, за исключением автомобилей спешащих из театра домой зрителей.

— Быть может, было бы лучше приставить к дому Стонтона несколько детективов, чтобы он не мог перевезти рыбок? — предложила Салли Мэдисон. — А завтра вплотную заняться им?

Мейсон покачал головой.

— Мы должны сами все выяснить, — сказал он. — Это дело наконец-то заинтересовало меня.

Они молчали, пока Мейсон не притормозил у несколько вычурного оштукатуренного дома с широкими окнами, под красной черепичной крышей.

— Вот нужный нам дом.

— Да, — подтвердила Салли. — Они еще не ложились. В боковом окне горит свет.

Мейсон подвел машину к поребрику и выключил зажигание. Потом они прошли по бетонной дорожке к трем ступеням, ведущим на крытое черепицей крыльцо.

— Что вы собираетесь им сказать? — спросила Салли чуть более высоким, чем обычно голосом.

— Не знаю. Все зависит от того, как будут развиваться события. Я привык планировать кампанию, только после оценки клиента.

Мейсон нажал кнопку звонка рядом с дверью и через несколько секунд на пороге появился высокий джентльмен лет пятидесяти.

— Мистер Джеймс Л. Стонтон? — поинтересовался Мейсон.

— Именно.

— Это — Салли Мэдисон из зоомагазина Роулинса, — сказал Мейсон. — Я — Перри Мейсон, адвокат.

— Ах да! К сожалению, меня не было дома, когда вы приезжали, мисс Мэдисон. Должен признать, результаты применения вашего препарата превзошли все ожидания. Я полагаю, вы хотели бы получить оставшиеся деньги. Я все уже подготовил.

Стонтон с серьезным видом отсчитал пятьдесят долларов и как бы вскользь заметил:

— Вы дадите мне расписку, мисс Мэдисон?

— Думаю, дело приняло несколько другой оборот, мистер Стонтон, — вступил в разговор Мейсон.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду то, что возникли вопросы, касающиеся настоящего владельца ваших рыбок. Не соизволите ли сказать, где вы их взяли?

Стонтон попытался чрезмерной напыщенностью скрыть испуг:

— Не соизволю. Это абсолютно не ваше дело.

— Полагаю, я должен сообщить вам, что эти рыбки были украдены.

— А они были украдены?

— Не знаю, — честно признался Мейсон. — Но определенные обстоятельства вызывают подозрения.

— Вы предъявляете мне обвинение?

— Совсем нет.

— Ваши слова прозвучали именно так. Я слышал о вас и считаю вас способным адвокатом, мистер Мейсон, но мне показалось, что вы могли бы более тщательно подбирать слова. Простите, но я способен сам разобраться в своих делах, и почему бы вам не заняться своими?

Мейсон усмехнулся и достал из кармана портсигар.

— Не желаете?

— Нет, — резко отказался Стонтон, сделав шаг назад и намереваясь захлопнуть дверь.

Мейсон протянул портсигар Салли Мэдисон и небрежно заметил:

— Мисс Мэдисон обратилась ко мне за советом. Я как раз собирался сказать ей, что если вы не представите удовлетворительных объяснений, она обязана сообщить обо всем в полицию. Возможно, возникнут затруднения, но если вы выбираете этот путь, я не стану возражать.