Большего и лучшего Элен и не заслуживает. Никогда не заслуживала. Просто прежде Виктор ей этого не говорил прямо. Думал, она и без того всё понимает? Кем безвольные, послушные овечки могут быть, кроме как временным развлечением? Для чего еще они ярким красавцам, заслуженно любимцам любых дам?

А раз так — Элен больше незачем жить. Больше — незачем.

Для чего Прекрасная Кармэн спасла ее — такой ценой? Сейчас бы всё уже давно закончилось. Растворилась бы в вечности нестерпимая боль.

Или за это Виктор теперь так изощренно и мстит? За потерянную навсегда, так жутко погибшую мать. Из-за глупой, трусливой Элен.

Теперь он лишит ее всего.

— Элен! Осторожнее…

Злой ветер на шатком краю крутого обрыва тише не стал. Но сильные руки осторожно оттащили Элениту прочь. Подальше.

На один бесконечный миг она позволила себе закрыть глаза и взмолиться…

Но нет. Не любимый. Седой маршал Тенмар. Будто весь — сталь и пепел.

Черные глаза в черных же ободах горя отражают полноводное течение обманчиво тихой реки. Опасность бездонной глубины. Но у Виктора глаза — яркие, жаркие, в них тонешь и горишь. Сгораешь в алом пламени заживо — дотла. А во взгляде Анри Тенмара — усталость уже выжженных лесов разоренного Аравинта. Кажется, что ощущаешь гарь. И горький вкус пепла.

Элен не пустил в милосердную смерть тот, кто сам уже не жив.

— Зачем? Отпустите, — жалобно и жалко всхлипнула Эленита. — Я не хочу так. Не смогу…

Вырываться бесполезно. И хватит ли у нее потом решимости, если сейчас промедлить?

— Элен, подумайте о своем брате. И о ребенке.

— Я не отдам его им! — горькие рыдания захлестнули штормовой волной. Вместе со всем, что случилось. Что бормотала, шептала, рыдала, выкрикивала Элен.

Не отдаст! Пусть ему рожает эта змеева неумирающая Элгэ! Хватит того, что она отняла Виктора. Еще не хватало отдать ей в благородные когти родное дитя.

И при чём здесь вообще брат, если Виктор — будущий король? Кто спросит какого-то нетитулованного дворянина? Кто спросил Кевина, когда речь шла о Жанне?

— Элен, вам не придется отдавать ребенка. Он не родится бастардом. Элен Контэ, я предлагаю вам мою руку и, соответственно, титул герцогини Тенмар.

Что? Что⁈

— Но вы же меня… — пролепетала она.

— Элен, это неважно. Зато я — герцог и маршал. И веду армию. Виктор вынужден со мной считаться.

— Зачем вам… — Эленита инстинктивно закрыла руками живот. — Зачем вам чужое дитя?

— Не чужое, — Анри Тенмар печально качнул головой. Редкие уцелевшие черные пряди безнадежно скрывает густой пепел. — Родной внук Кармэн Вальданэ. Элен, послушайте. Вам сейчас нужен не безнадежно влюбленный — зачем он вам? — а, скорее, старший брат. Более сильный, чем Кевин. Нужна защита — вам и вашему ребенку. Именно это я вам и предлагаю. А если вы вдруг снова сможете полюбить — неважно, кого, — поверьте, я отпущу вас, как только добьюсь на это разрешения церкви.

Старший брат и защитник. Любивший Прекрасную Кармэн. И тоже ее потерявший.

И никогда не желавший Элен.

— Вы… вы сможете сделать так, чтобы у меня не отняли ребенка?

— Обещаю, Элен. Клянусь. Слово дворянина, офицера и герцога Тенмара.

Глава третья.

Конец Месяца Рождения Зимы — Воцарение Зимы.

Эвитан, Лютена.

1

— Узурпатор объявил меня узурпатором! — рычит Эрик. Бешеным северным медведем. — Я считал этого щенка Евгения умнее. Сколько ему лет?

— Двадцать три, Ваше Величество, — почтительно доложил Ревинтер. — Но это неважно. Октавиану Кратидесу — Мидантийскому Барсу — за сорок. Правит он.

И позволил сделать такой подарок своему послушному марионетке-правителю? Отныне законный король Эвитана — Виктор Вальданэ. Просим любить и жаловать.

Значит, Грегори Ильдани больше нет. Или хитроумная Мидантия ставит не на него.

Есть ли у этого неведомого Виктора боеспособная армия, и чего он хочет? Даже если он — второй Фредерик Юбочник, при нем вполне можно было жить. Это потом пошла чехарда безумия.

Только не строй напрасных иллюзий, Ирия. Скорее всего, этот Виктор — вообще обычный самозванец. А лживая Мидантия объявила его законным королем просто в пику враждебной державе. Как и подтвердила легитимность благородного кардинала Александра. Чтобы спокойно решать собственные проблемы, пока бесится безумный Эрик. У них там свой узурпатор. И не исключено, что Пурпурный Трон под ним — шаток.

И зачем Ревинтера именно сегодня понесло навестить Ирию — по-родственному? Не только же затем, чтобы передать пожелания крепкого здоровья от ее сестры Эйды, племянницы Мирабеллы и брата Сержа.

Впрочем, уже за одно это Ирия благодарна безмерно. Эрику веры нет. Ни в чём. А фрейлинам… Тереза — сама пленница, а из прочих может шпионить каждая первая.

Значит, живы! И даже здоровы. Даже Серж. Если Ирия правильно поняла Ревинтера-старшего.

Что бы непотопляемый министр ни собирался передать своей бывшей врагине еще — увы, не успел. Потому что заявился взбешенный Эрик. Вздернутый на дыбы Мидантией.

Подготовиться никто не успел тем более. Впрочем, куда было деваться Ирии? Сослаться на докучную мигрень? А красивых фрейлин куда девать?

— Вон! — Эрик швырнул в сторону Ревинтера изящной идалийской вазой. Не попал. Только розовые осколки по золотистому ковру разлетелись. Впрочем, не слишком и целил. — Все вон! Остаться только бабам!

Жаль. И, похоже, так же решил и Ревинтер. В светло-золотом проеме двери Ирия поймала его сожалеющий взгляд. Он ей сочувствует — кто бы прежде такое подумал?

И жаль, что уходит живучий министр-интриган, а оставаться — Ирии.

Захлопывается крепкая дверь. В бежевое королевство вовремя спасенной храбрыми михаилитами тихой Алисы.

— Где все прочие бабы? — бешено орет опухший от крепленого вина Эрик. — Где половина твоих фрейлин, Ирэн?

Разослана по родовым домам. По загородным. Все, кого Ирия сумела так или иначе убрать подальше. Кого было жальче всех.

Жаль, Терезу убирать некуда.

— Всех сюда! И пышнотелых служанок посмазливее — тоже. Будем веселиться! Отпразднуем грядущее Воцарение по-королевски! И позвать сюда…

Змеи! Сейчас «позовут». И праздновать станут — до самого Воцарения. Все почти две недели. И дальше.

— Мой король, — решилась Ирия. — Не разумнее ли будет… Мы могли бы провести этот вечер вдвоем…

— Я тебя не спрашивал, дорогая невеста! — процедил Эрик уже спокойнее. — Так что придержи язык.

И тут же с яростью швырнул старинным кубком в будто еще больше побледневшую стену. Хорошо — не хрустальным бокалом. Светлое вино растеклось рядом — по искусному гобелену с морской прогулкой. Высохнет. Не красное. И не свежая кровь.

Несколько незамужних девиц побелели. В тон гобеленной морской пене. И с ними — Тереза. Девы — потому что не знают, чего ждать. Тере — потому что знает слишком хорошо.

А скромно одетая Камилла — потому что смотрит на них с Тере. И пытается подражать. Хоть одной из них.

А разряженные дамочки поглупее только хихикают. До сих пор новый король не баловал новый «курятник» визитами. Теперь удостоил.

Неужели и в самом деле кто-то рвется в очередные фаворитки? К спивающемуся безумцу? Кто-то еще не заметил его явного сумасшествия? Не знает, что случается с надоевшими любовницами нынешнего Эрика? С теми, кто не успел унести изящные ноги вовремя. Не смазал жирным салом нежные пятки.

— Мой король, — хихикает смазливая блондиночка Мадлен Лакло. Небесно-голубые глазки, пухленькое тело. Не дамочка, а сладкое пирожное в жидком меду. Куда дела покладистого муженька-барона, или он не против? — Позвольте мне…

— Позволю, — ухмыльнулся бывший Бастард. — Я сегодня всё позволю. Тебе лично будет оказана большая честь, красотка. Особая честь — в честь особого праздника. Отблагодарить моих верных офицеров за их преданную службу…

— Ваше Величество, я буду счастлива вручить им наградные ленты… — жалко лепечет враз погасшая Мадлен.