Меня настолько завораживает это зрелище, что на некоторое время я забываю вообще обо всём. Просто рассматриваю с высоты виды полей, лесов, городов и посёлков, на которыми мы пролетаем, поднимаясь всё выше и выше.

Врываемся в облака и самолёт выравнивает своё положение.

– Вы можете отстегнуть ремни, – сообщает нам с Дашкой подошедший стюард. – Мы набрали нужную высоту.

Вижу, как открывается дверь впереди и в салон самолёта заходят Аллигатор и Иван.

Иван с улыбкой смотрит на Дашу, а Аллигатор – мне в глаза. На его лице нет прежней суровости, но он и не улыбается. Всё такой же серьёзный.

Они подходят к нам.

– Девчонки, – говорит Аллигатор, – в хвосте самолёта все ваши вещи, а дальше там несколько спален. Переодевайтесь и возвращайтесь к нам. Поедим. Александр покажет вам, где что лежит.

Оставив мужчин в салоне сидящими за столом, в сопровождении стюарда идём в конец салона. Он открывает дверь и мы видим ещё более роскошный салон, с телевизионными панелями, баром и диванчиками. Один из них заставлен пакетами из ГУМа.

– Здесь вы можете спокойно переодеться, – говорит стюард. – Вас никто не побеспокоит. Вот там, – он показывает рукой вперёд на овальную дверь, – спальни. Если захотите отдохнуть, к вашим услугам очень удобные кровати. Рядом – санузел. Если вам что–то понадобится, нажмите на любую из этих кнопок.

Он показывает на небольшую кнопку в металлическом кружке на столе с фруктами.

– Хорошо, – говорю я. – Спасибо вам.

Александр уходит и мы остаёмся с Дашкой вдвоём.

Ловлю на себе Дашкин взгляд. В глубине его – уже теперь знакомая мне зависть. Дашка пытается её скрыть, я это вижу. Но получается плохо.

– Он тебе так много купил...

За стеклом иллюминатора – восхитительная зима. Солнце ярко подсвечивает комья голубовато–белой облачной пены, спокойно плывущей в небе и скрывающей собой землю.

– Можно я посмотрю?

Равнодушно пожимаю плечами.

Но она не успевает этого сделать. Едва зашуршав пакетами, оборачивается на дверь.

Потому что в салон входит Аллигатор. По–хозяйски, без стука. Без церемоний.

Его подбородок приподнят, отчего ровная, аккуратно подстриженая борода смотрит вперёд. Суровый, умный взгляд хмур. Викинг. Вот на кого он похож сейчас. Даже несмотря на то, что для скандинава он, пожалуй, слишком темноволос.

Он останавливается передо мной. На Дашку даже не смотрит. Лишь холодно бросает ей:

– Выйди.

– Я? – растерянно уточняет она.

– Ты.

Дашка как–то даже скукоживается.

– Ладно... – поникнув, тихо отвечает она.

И, оглянувшись на меня, выходит из салона и тихо закрывает дверь.

Аллигатор кивает на пустой диванчик напротив того, который заставлен пакетами.

– Сядь.

Тон такой, что ослушаться сложно. В который раз я ловлю себя на мысли, что этот человек привык командовать. Причём, не просто командовать. Он привык, что его распоряжения – закон.

Медленно опускаюсь на краешек дивана. Складываю на коленях руки. Держу спину ровно и смотрю ему, небрежно отодвинувшему в сторону пакеты и севшему напротив  меня, в глаза. Не хочу, чтобы он подумал, что я его боюсь.

– Есть то, на что ты влияешь, – сверля меня взглядом, произносит он. – Есть то, на что влияешь частично. Есть то, на что не влияешь совсем.

Мне не с чем тут спорить. Но хотелось бы понять, зачем он мне это говорит.

– Если, – продолжает он, – тебя угнетает что–то, на что ты влияешь – действуй. Если то, на что влияешь частично – делай, что можешь. Если третье – меняй отношение.

Пристально глядя ему в глаза, молчу.

– Мы уже летим в Шри–Ланку. Печалиться по этому поводу или радоваться – это только твой выбор.

Чуть щурю глаза.

– Ты ни на что сейчас не влияешь, – говорит он. – Измени отношение и все от этого только выиграют.

Качаю головой. Заставляю себя улыбнуться.

– Влияю.

– Нет.

– Да.

Он усмехается.

– Характера тебе не занимать. Стержень есть. Уважаю.

Сжав зубы, перестаю улыбаться.

– Но. Так или иначе – ты станешь моей. Лететь нам долго. И я дам тебе выспаться. Но лишь для того, чтобы всю следующую ночь ты принадлежала мне. И до самого утра ты будешь мне отдаваться. Страстно, чувственно. Как умеешь. Сладко дыша. И громко крича от того, как сильно ты будешь кончать.

Его взгляд, его голос и то, что он произносит, снова будят во мне что–то такое, чего я всячески пытаюсь избегнуть. Что–то такое, что очень противоречит моему отношению к нему.

Он встаёт. Рослая, широкоплечая фигура мощного духом и характером мужчины. Привыкшего к власти. Только сейчас я понимаю, что не упивается ею. Он ею просто дышит. Он так существует.

– Ты возьмёшь только тело, – глядя перед собой, говорю я, когда он направляется к выходу.

Он останавливается.

Вижу, как медленно оборачивается на меня.

В этом движении – много угрозы. Но я держу спину ровно, подбородок приподнятым и не опускаю взгляд. Не дождёшься.

Он подходит ко мне. Встаёт напротив.

Берётся пальцами правой руки за мой подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза. Снизу вверх.

Красивый хищник. Жёсткий мужчина.

Думаешь, я сейчас заберу свои слова назад? Нет. Не возьму.

Продолжая удерживать мой подбородок четырьмя пальцами, большим он неожиданно нежно проводит по моим губам. Взгляд задумчивый. И даже, пожалуй, грустный.

А моём взгляде, надеюсь, только ненависть.

Он отпускает мой подбородок. Взгляд его снова становится жёстким. Глаза едва не сверкают. На скулах сокращаются желваки.

– С тела я только начну.

И, сказав это, он уходит.

Но, открыв дверь, бросает мне:

– Переоденься в своё. Её шмотки на тебе смотрятся, как на королеве дешёвый хлам.

Выходит и закрывает дверь. Оставив меня здесь одну. Сидящую на краешке дивана.

На секунду прикрываю глаза. Две слезы, одна за другой, скатываются по щекам.

Переодеваюсь я в одиночестве. Давясь слезами, но не позволяя себе плакать. Среди купленных вещей нет ни одной, которую можно было бы назвать некачественной или некрасивой. Наоборот. И одежда и обувь и золотые украшения – всё очень изысканно, стильно и дорого, в том смысле, что я никогда раньше вообще не примеряла ничего подобного.

Я специально одеваюсь не перед зеркалом. И только потом, закончив, подхожу к нему.

Глядя на своё отражение, я не могу поверить собственным глазам. Контраст по сравнению с тем, что я носила и уже тем более вещами, которыми выручила меня Дашка – просто невероятен.

Я выгляжу просто потрясающе.

Светло–бежевое коктейльное платье из безумно нежной на ощупь ткани, облегает мою фигуру так, будто было создано для неё. Ни одной лишней складочки. Едва заметная узорная вязь, подчёркивающая стиль. Приятное сочетание белого, бежевого и светло–бежевого цветов. Чувство лёгкости и подчёркнутого достоинства.

Среди волос покачиваются длинные серьги с мерцающими камнями. На груди сверкает кулон с камнем побольше. Белое золото и бриллианты. Очень в тон платью и, пожалуй, цвету моих распущенных, ещё чуть влажных после душа, волос.

Нежный, завораживающий и сексуальный аромат лилий и бергамота от "Герлен". Свежесть весеннего утра. Никакого пафоса в этом запахе, никакой навязчивости. Он будто сексуальный шёпот, манящий и не подпускающий к себе одновременно. Притягательно, вот, как пахну я теперь.

На моём лице нет ни грамма косметики, но впечатление, будто кроме туши для ресниц, ничего и не нужно.

Влажными глазами смотрю я на свою отражение и понимаю, что я впервые вижу себя такой прекрасной. Что я никогда раньше не думала о себе так, как думаю, глядя на грустную девушку, что смотрит на меня из зеркала.

У меня не получается считать эти вещи своими. Включая дорогое белоснежное бельё. Удобное, приятное телу, и потрясающее воображение красотой кружев. Просто не могу.