Смеюсь.

– Мне, наверное, было бы легче выстраивать с тобой отношения, – искренне отвечаю я. – Потому что твои огромные деньги смущают меня. Чувствуется, что мы с тобой – разного круга.

Он качает головой.

– Мы не разного круга. Когда ты станешь богатой со мной, ты поймёшь это. Это вот с Дашей мы разного круга. Круг определяет не количество денег, Оксан. Любой может разориться. Круг определяет мышление. Хочешь, я скажу тебе даже больше?

– Скажи...

– Если я не женюсь на тебе сейчас, и ты вообще не выйдешь замуж – ты сделаешь крутую карьеру. Я в этом уверен, Оксан. Чем больше я узнаю от тебя, тем больше понимаю, что работай ты в моей компании, я бы рекомендовал тебя повышать в должности. Ты берёшься за новые проекты, сама, а не потому что кто–то тебя заставляет. Ты одновременно учишься и работаешь. Ты не пыталась найти спонсора, при том, что красивая девушка. Ты не купилась на роскошь. Ты способна аргументировать, когда не согласна. Ты уступила мне, когда после купания возникла напряжённая ситуация в нашем общении. Ты тот человек, к которому не страшно повернуться спиной. Я знаю, знаю, Оксан, что ты – верная и не подлая. А для меня это, пиздец, как важно. А с учётом того, что я балдею от твоей красоты, от твоей женственности, от твоего ума и твоего воспитания – я, – улыбнувшись, он качает головой, – тебя не отдам никому.

Закусив губу от волнения, смотрю в его глаза. Он очень смутил меня. Приятно, но очень.

– Один только важный нюанс, – добавляет он. – Если ты не захочешь быть со мной, я это приму. Потому что хочу, чтобы женой моей ты стала исключительно на том основании, что хочешь этого сама.

– Спасибо, – тихо говорю я. – Это прозвучит странно, учитывая то, как мы познакомились и как ты забрал меня из посёлка, но... меня ни один мужчина так не уважал, как ты.

Это прекрасный вечер. С нежностью, страстными поцелуями и теплой заботой. Единственное, что меня беспокоит: мой телефон по прежнему остаётся втом доме, а я ничего не написала маме. Она, наверное, волнуется. И я говорю об этом Саше.

– Без проблем, – отвечает он. – Сейчас сгоняем и заберём твои вещи сюда. И... извини меня.

– Проехали, – улыбаюсь я. – Всё хорошо, перестань чувствовать себя виноватым за прошедшее. Я больше не сержусь на тебя.

Он с благодарностью смотрит мне в глаза и обнимает. И к этим объятиям спустя несколько мгновений добавляется потрясающий поцелуй на фоне заката. Млею от того, как мне хорошо с ним. И от того, как классно он целует меня.

Спустя полчаса мы приезжаем в бунгало, куда изначально приехали вчетвером. Всё аккуратно убрано, а наши вещи остались на своих местах. Первым делом я вынимаю свой телефон из сумочки. Включить не удаётся: села зарядка. Подключив телефон к розетке, чувствую, что очень волнуюсь. И с каждой секундой всё больше.

– Как думаешь, – спрашиваю я Сашу, – они уже прилетели в Россию?

– Не думаю, знаю, – отвечает он. – Ваня час назад написал о том, что отвёз Дашу домой. Извини, что не сказал. Вылетело просто из головы. Мы тогда твою любовь к танцам обсуждали, и мне было безумно интересно тебя слушать. Так что да, прилетели и уже разъехались по домам.

– Поняла, – кивнув, говорю я.

Обеспокоенность тем не менее не ослабевает, и я вскоре включаю телефон, хотя он едва зарядился. И как только он включается, принимаются сыпаться сообщения о пропущенных звонках от мамы. Ещё она написала в Вотсапе. С колотящимся сердцем захожу в мессенджер и читаю:

"Доченька! Позвони мне, пожалуйста! Что с тобой, милая? Ты трубку не берёшь, я тут испереживалась вся... Звонила Даша, и я теперь с ума тут схожу... Она такие вещи страшные рассказала, что у меня давление скакнуло... Прям плохо стало... Доченька, я не знаю, что и думать, но очень волнуюсь... Ты правда стала проституткой? Доченька, ты главное набери меня, я боюсь за тебя, моя хорошая... Просто поговорим. Я не злюсь, я понять хочу. Милая моя, пожалуйста, как только сможешь, набери меня! Твоя мама".

Едва я охватываю вглядом первые строчки, сердце принимается колотиться, как бешеное. Наверное, я меняюсь в лице, потому что Саша моментально реагирует на моё состояние.

– Что–то случилось? – обеспокоенно спрашивает он.

Хватаюсь рукой за голову, растерянно смотрю на него.

– Что? Нет... То есть, да. Слушай, Саш, я смогу позвонить отсюда? Сейчас.

– Да, конечно, – кивает он. – Но деньги снимут немаленькие. Тебе закинуть на номер?

– Да, – слабо улыбнувшись, благодарно киваю я. – Если можно.

– Да вообще без проблем, – он внимательно на меня смотрит. – Точно всё хорошо?

– Мама волнуется очень, – сглотнув, быстро отвечаю я. – Даша ей наговорила что–то... А я была не на связи.

Он тут же вынимает из кармана свой телефон, быстро кликает пальцем по экрану и, кратко сосредоточенно взглянув на меня, командует:

– Диктуй номер.

Торопливо диктую. Он подтверждает оплату и говорит:

– Готово. Закинул. Звони.

Из–за охватившего тело нервного напряжения на меня даже слабость какая–то накатывает. Стыдно, ужас, что заставила маму беспокоиться. Волнуюсь за неё очень.

Вызываю её номер и с колотящимся в висках сердцем, слушаю долгие гудки.

– Алло, – наконец доносится до меня родной и безумно любимый голос. – Солнышко моё, ты где?! Ты как?! Девочка моя, расскажи мне...

– Мамуля, – торопливо говорю я. – У меня всё хорошо, мамочка! Не волнуйся, пожалуйста! Правда всё хорошо! Я на Шри–Ланке, мамуля...

– Ох...

Я прям вижу, как она за сердце хватается, и панически ищу нужные слова, чтобы хоть немного её успокоить.

– Мамочка, у меня правда–правда всё хорошо! Мамулечка, ты чего так разволновалась, моя хорошая?

– Ой, доченька... Я тут с ума схожу вообще... Думала уже в полицию звонить... А я не понимаю, что им и сказать–то... Ох...

– Мамулечка, всё хорошо! – отчаянно заверяю я. – Ну, правда, мамочка. Я просто тут отдыхаю. Просто отдыхаю.

– Даша сказала...

– Мамуль, она врёт, – торопливо перебиваю я. – Мы поссорились с ней. И она вот так вот поступила... Мамочка, она врёт.

– Ох, доченька... Оксаночка моя, ну как так–то? Она говорит, ты с проституцию ударилась... По постелям прыгаешь... За деньги мужчинам себя предлагаешь... Говорит, что отговаривала тебя оставаться там, да ты решила побольше денег заработать...

– Мам, сука она подлая... Она врёт, мамуль! Никакой проституцией я тут не занимаюсь. Я тут с мужчиной своим. Он мне предложение сделал...

И думаю при этом: вот дура, ну чего вывалила–то! Сейчас ещё больше ведь разволнуется!

Так и есть...

Тишина возникает в трубке. Мама явно оглушена моими словами.

– Мамочка? – разволновавшись ещё сильнее, зову я.

– Да, доченька... я здесь... Как ты сказала? Тебя замуж позвали?

– Да, мамуль...

– А чего ж ты не рассказывала–то мне? Про жениха своего? Почему раньше не говорила? Ты скрывала, что ли, от меня? Почему? Он – плохой человек?

Скрывала ли я? Да я ещё вчера не знала о том, что у меня сегодня жених появится! Ну, хоть мама успокоилась вроде немного...

– Мамочка, он прекрасный человек. Хороший, нежный со мной. Всё хорошо, мамочка.

– Дай я присяду, Оксаночка... Ноги не держат что–то... Сейчас... Сейчас, погоди немножко...

– Мамочка, ты только не волнуйся.

– Не волнуйся, говорит... Как тут не волноваться? Ты же в другой стране... Уехала, мне не сказала...

– Мамуль, ну прости. Спонтанно вышло.

– "Спонтанно"... Нет, чтоб о матери подумать... Ой, ладно, прости меня тоже... Просто перенервничала я... Сейчас, моя хорошая... Водички выпью... Пустырничка сейчас накапаю себе... Фуф... Сейчас... Ох...

Стыдно мне – ужас... Стыдно и горько... Что я вот так вот, увлёкшись отдыхом с Сашей, про маму совсем позабыла... Дрянь, а не дочь...

– Хорошая моя, – вновь слышу я мамин голос в трубке, плотно, до боли уже прижатой к уху. – А чего ж ты не говорила мне?