— Боже... — выдыхает Аня, сжав пальцами мои волосы, притягивает ближе.

Целуюсь с мокрыми от смазки губками, ласкаю языком клитор, вскоре ощущая, как начинают сокращаться её мышцы в преддверии оргазма.

Аня кончает пылко и громко, жёстко сжимая мои волосы на затылке, издавая какие-то нечленораздельные мычащие звуки. Я вижу, как её колотит, чувствую, как стенки влагалища сжимают мой палец.

Это какой-то отрыв башки! Член в трусах болезненно пульсирует. Я перевозбужден и едва не кончаю от картины распростёртой, с покрасневшими щеками и капельками пота на теле, девушки.

Мне хочется тупо вздрочнуть и улететь вслед за ней, но нет. Ещё больше я хочу кончить в ней, заполнить её целиком, заставить кричать моё имя. Поэтому, стащив трусы, перехватываю член у основания, тормозя себя.

— Аня... – поднимаю взгляд на рвано дышащую девушку, сталкиваюсь с затуманенным её, словно прошу разрешения. Жду, пока она скажет, что тоже хочет этого. Что не передумала.

— Да, только я никогда не…

Смотрю прямо в глаза, в которых улавливаю отголосок смятения, волнения, даже лёгкой паники... Не понял… Это то, что я думаю? Да ну нафиг, не может быть. Ларин же сказал, что…

— Аня?.. Ты… у тебя уже кто-то был?

— Нет, — тихий шёпот слетает с алых, припухших губ, а я охреневаю, не веря своему счастью.

Моя? Только моя?! А этот сучёныш соврал мне, думая, что после него я ею побрезгую и не стану проверять.

Вероятно, неверно истолковав мое замешательство, Аня настойчиво тянет меня к себе, нежно целует, запустив свой юркий язычок в мой рот.

— Ч-ч-чёрт, — шиплю сквозь зубы, когда её мягкая ладошка накрывает мой вздыбленный член.

— Дима… — выдыхает моё имя со стоном в рот, отчего по загривку бегут мурашки. — Хочу тебя. Только тебя, — шепчет мне в губы, а я довольно улыбаюсь.

— Ты потрясающая, — шепчу, не в силах отаести взгляд. — Моя.

Член болезненно пульсирует, упираясь в простыню, причиняя дискомфорт, но мне плевать. Мне важно только её состояние: пылающие щеки, блестящие от всплеска эмоций глаза, восхитительное тело, дрожащее в моих руках. Это самая потрясающая картина, которую я когда-либо видел.

— Моя, — повторяю снова.

— Ещё нет, — шумно глотая воздух, произносит Аня, затуманено глядя на меня.

— Это поправимо, — отвечаю, не сдержав короткого смешка, плавно поднимаюсь над ней, оставляя короткие поцелуи на пылающей коже.

Накрываю её рот своим ртом, целую, растягивая удовольствие, отвлекая. Хочется сделать всё как можно менее болезненно.

Вхожу медленно, хотя напряжение уже такое, что на лбу выступает испарина. Резинки бы сейчас не помешали, чтобы хоть в чём-то отпустить контроль, но у меня их нет, потому что ничего такого не планировал.

— Доверься мне, ладно? Я постараюсь быть осторожным, хотя у меня уже в ушах звенит от перевозбуждения. Я так сильно тебя хочу, что, кажется, взорвусь, если сейчас же не войду, — шепчу, целуя девичьи губы. — Потерпи, детка, ещё немного, — прошу, видя, как Аня начинает морщиться с непривычки. Целую под ушком и одним толчком окончательно заполняю тугое лоно.

Судорожный стон боли срывается с её губ. Я поглощаю его своим ртом, переплетая наши языки, начиная двигаться в ней упоительно медленно, растягивая под себя, приучая, стараясь доставить ей хоть немного удовольствия, которое она будет получать потом, когда привыкнет.

— Дима, — прикусив мою нижнюю губу, выдыхает Аня, выгибаясь в пояснице, от сильного, несдержанного толчка.

Она слишком узкая. Такая охрененно узкая, что кажется можно сразу кончить, не то что трахать долго и с упоением. Слишком идеальная, слишком чувственная, отзывающаяся на каждое движение, стонущая мое имя. Она умопомрачительная, а я помешан на ней.

Не могу больше.

Раз. Два. Три. Стискивая зубы, ощущаю, как внизу живота тянет от напряжения, как по стволу члена поднимается тягучее, вязкое возбуждение. Мышцы сокращаются и, едва успевая выскочить, кончаю, накрывая её тело своим. Утыкаюсь носом в Анину шею, вдыхая её пьянящий аромат. Ощущаю, как она нежно водит ладонями по моей спине и плечам.

— Как ты? — хрипло спрашиваю, с тревогой всматриваясь в довольную мордашку.

— Всё хорошо, — отвечает Аня, потершись носом о мою щеку, в столь ласковом жесте, что я инстинктивно сжимаю её хрупкое тело едва ли не до хруста в рёбрах.

— Я рад, что не сделал тебе слишком больно.

Краем одеяла стираю с её бедра сперму, притягиваю Аню к себе, укладываю на грудь.

Она очень быстро засыпает, а я лежу и слушаю ровное дыхание своей девочки.

Да, чёрт возьми, я считаю её своей. Только своей. И я перегрызу глотку Ларину, если он вдруг решит подойти к ней. Никому больше её не отдам!

Аня

Просыпаюсь в одиночестве, и даже кажется, что мне всё приснилось, но терпкий запах в спальне и непривычные ощущения в теле доказывают, что это был не сон.

Но где Дима? Ушёл?

Накрывает таким разочарованием, что хочется уткнуться в подушку и порыдать. Но я всё же выбираюсь из постели, одеваюсь и выхожу из спальни.

К своему удивлению и облегчению, обнаруживаю в гостиной Диму.

Он полностью одетый стоит у окна, спиной ко мне, но, услышав мои шаги, оборачивается.

Мне страшно взглянуть в его глаза. Боюсь увидеть в них сожаление. Что он снова будет извиняться, как за тот поцелуй, и говорить, что не должен был этого делать.

– Привет, – улыбается он, но эта улыбка какая-то печальная.

– Ты не уехал? — задаю глупый вопрос.

– Нет.

– Сожалеешь? — спрашиваю прямо, не хочу растягивать эту агонию.

– Я и тогда не сожалел, — тоже вспоминает о поцелуе в беседке.

– Тогда почему ты тогда просил прощения?

– Не мог иначе.

– Не понимаю…

– Аня, — он делает несколько шагов ко мне, останавливается в полуметре. — Я должен тебе кое-что рассказать. Даже если после ты меня возненавидишь.

– О чём ты? — продолжаю непонимающе хмуриться.

Дима делает глубокий вдох, словно собирается с мыслями.

– Ты очень мне понравилась, сразу. Но и Киру тоже. Мы заключили пари: кто выиграет первую гонку, тот и будет с тобой. Проигравший отходит в сторону. Срок три месяца. Я попал в аварию и проиграл. Надеялся, что у Кира ничего не получится с тобой, а потом я попытаюсь всё объяснить.

Он замолкает, а я перевариваю его слова. Поспорили? Вот так просто решили разыграть меня как приз в гонке?

– Я знаю, мне нет оправдания, но… — касается рукой моей, но я отдергиваю её.

– Уходи.

– Аня, пожалуйста… я искренне сожалею. Я повёл себя, как конченый идиот, и не было ни дня, чтобы я не сожалел об этом. Прошу, прости меня.

– Уходи, Дима. Немедленно, – происходящее не укладывается в голове. Как он мог вообще?!

– Позволь мне объяснить.

– Нет, — для большей убедительности выставляю вперёд ладонь. — Не сейчас точно. Если я хоть что-то для тебя значу — уйди.

– Ты очень много для меня значишь. Пожалуйста, помни об этом.

Авдеев идёт в прихожую, обувает кроссовки. Берётся за ручки двери, оборачивается.

– Аня, я очень сожалею. Правда.

– Ваш спор… это была твоя идея? — не знаю, зачем спрашиваю, потому что даже если и нет, то он всё равно участвовал в этой мерзости.

– Нет.

– Это тебя не оправдывает.

– Я знаю, — безропотно соглашается он и уходит.

Пару минут смотрю на закрытую дверь, потом принимаю решение.

Переодеваюсь, собираю в рюкзак самое необходимое и еду в универ. В деканате пишу заявление, в котором прошу отпустить меня на неделю домой по семейным обстоятельствам.

Моему отъезду в самом начале учебного года, конечно, никто не рад, но я прилежная студентка, и мне дают добро. Сразу из универа еду на вокзал, где сажусь в электричку.

Родители удивлены и обеспокоены моим внезапным приездом, но тактично не лезут с расспросами.

Провожу вечер в своей комнате. Телефон мигает очередным входящим сообщением. Дима взволнован моим отсутствием, и я решаюсь написать ему, что уехала на неделю к родителям и прошу меня пока не беспокоить.