— Я ранен! — взвизгнул мальчишка, отмахиваясь от старика.

— Тогда оставайся.

— И ты меня бросишь?!

Возмущение в голосе было таким, что Миха даже оглянулся. Мало ли, вдруг да не ему вопрос адресован?

— Почему нет?

— Ты… ты не можешь!

— Господин, пожалуйста! — взмолился старик и, поглядев на мальчишку, осторожненько, бочком двинулся к Михе. — Господин, прошу вас уделить мне несколько минут вашего драгоценного времени.

— Давай, — согласился Миха.

Все одно пока туман не обляжется, с острова не выйти. Как-то не настолько он осмелел и освоился, чтобы бродить по местным болотам в тумане.

— Как я уже упоминал, сей молодой человек высочайших достоинств является сыном и наследником барона де Варрена.

Миха кивнул.

— И барон весьма привязан к нему.

Миха опять кивнул.

— А потому щедро вознаградит того, кто вернет сына в любящие отцовские объятья.

— В жопу его! — отозвался благодарный отпрыск, осторожно ощупывая ногу.

— Кроме того матушкой юного де Варрена является сама Патриция ди Нобиль. А род ди Нобиль весьма влиятелен.

— Денег заплатят, — мальчишка успокоился, но руки от ноги не убрал.

За ночь та не почернела, не опухла, ну, насколько Миха мог видеть. В общем, отваливаться не спешила, что давало некоторые шансы на успех его задумки.

— В том числе. Но что деньги, когда истинное значение имеет благодарность двух самых влиятельных родов на западном побережье? И поверьте, не найдется того, кто решился бы открыто выступить против стяжавших военную славу де Варренов…

— Нашелся, — перебил старика Миха.

— Простите?

— Вы как-то попались. Стало быть, нашелся.

— О, это печальная история, — старик скрестил руки на груди. — И виновные будут найдены. Они понесут суровое наказание.

Только оно бы не оживило пацаненка, что явно о чем-то думал. Сосредоточенно так. Прямо было видно, как мысли гуляют в пустой голове. От натуги и волосы на макушке дыбом встали.

— Я могу тебя нанять! — воскликнул мальчишка, глянув на старика этак, с чувством собственного превосходства. — Ты ведь наемник?

И сам себе ответил:

— Кто еще. И попал в неприятности. Ну да. Выглядишь, как оборванец. Но оборванцы так быстро не бегают.

Это смотря какие.

— И силен. Меня потащил, а не заметил. Да, ты наемник. Был неудачный контракт?

Миха кивнул.

Почему бы и нет? Пусть местный сам придумает легенду, а Миха постарается запомнить. Глядишь и выйдет что-нибудь более-менее реалиям соответствующее.

— Конечно. Твоего нанимателя убили? Или нет? Ты не похож на неудачника. Я вижу неудачников!

Миха фыркнул.

— Ты не думай. Я понимаю. Ты был ранен. И тебя бросили, посчитав за мертвеца. Но ты сумел выжить. И скитался. Долго. А потом увидел нас.

В целом более-менее походило на правду. И Миха кивнул.

— Отлично. В таком случае, я тебя нанимаю! Я обещаю тебе сотню золотых медведей, если ты поможешь мне вернуться домой.

По тому, как тихо охнул старик, Миха понял, что награда и вправду велика.

— Живым, — на всякий случай уточнил мальчишка.

— Хорошо.

— Ты согласен?! — он даже дернулся, то ли от удивления, то ли от радости.

— Да.

— И договор? — парень протянул руку. Миха осторожно принял, сжал такую хрупкую с виду ладонь.

— Договор, — сказал он.

И когда пальцы пронзила острая боль, понял, что поторопился.

— Контракт заключен, — мальчишка погановато улыбнулся. — Так что неси меня!

— Чего? — Миха потряс рукой, раздумывая, чем это, неосторожно данное — а ведь стоило бы подумать, что мир нынешний магией пропитан — слово обернуться может.

— Ты обещал доставит меня домой!

И снова этот победный взгляд.

Подумалось, что не зря Миха детей не любил. Подрастая, они, может, и перестают орать, но вместе с тем превращаются в редкостных засранцев.

Миха рывком поднял нанимателя на ноги.

— Что ты творишь! — взвизгнул тот.

И отвесил пинка.

Что сказать, к пинкам местные бароны приучены не были. С другой стороны, тщательнее надо клятвы продумывать, тщательнее.

Девочка была еще слаба, но уже сидела и даже гладила огромного леопарда, который, вытянувшись на шкурах, блаженно щурился. Время от времени леопард зевал, и тогда девочка пыталась потрогать длинные блестящие клыки.

Ирграм вздрогнул и отвел взгляд.

— Твой человек говорит, что угроза жизни миновала, — Император сидел на полу, скрестив ноги, и наблюдал, что за девочкой, что за зверем.

Впрочем, обманываться не стоило. Следили и за Ирграмом.

— И что спасти её удалось лишь благодаря тебе.

Ирграм молча поклонился.

— Я этого не забуду, — в желтых глазах мелькнула тень ярости. — Как и иной твоей помощи.

— Я сделал, что мог.

— Но мог бы и не делать.

Это не было вопросом, но Ирграм вновь поклонился.

А девочка дернула зверя за усы, леопард заворчал и мазнул широким розовым языком по щеке, и тут уже девочка попыталась оттолкнуть тяжелую голову.

— Это не опасно? — осторожно поинтересовался Ирграм.

— Зверь знает, — Император улыбнулся. Маска его, скрывавшая верхнюю часть лица, осталась неподвижна, но в глазах улыбка отразилась. — Когда-то давно сотворенные предками корабли шли через кипящее море. А оно, принимая огонь небо, само загоралось. И тот, кто дал начало моему роду, поймал падающую звезду. Сила её была столь велика, что тело человеческое оказалось не способно вместить её. И по воле богов тело изменилось. Мой предок принял дар неба. И передал его своим детям. Нет под солнцем этого мира зверя, который бы причинил вред его крови.

Только вот девочка, с радостным писком повисшая на шее леопарда, не принадлежала правящему роду.

— Я помню, — Император дотянулся до хвоста и дернул за него. — Но взгляни. Она меняется. И все же остается прежней. Твое заклятье дало ей эхо той силы.

Она и вправду изменилась. Не сильно.

Или же просто Ирграм все еще плохо различает мешеков, особенно детей? Но лоб будто бы стал уже, а глаза чуть раздвинулись. Сузился подбородок. И само личико сделалось треугольным.

— Когда сходство исчезнет? — поинтересовался Император.

— Не знаю. Возможно, что никогда. Заклятье «Зеркала» сложное. И никогда прежде оно не отменялось.

Теперь в глазах читается вопрос.

— Сотворенное Отражение или Отражения, но это совсем уж редко случалось, когда опасность была особенно велика, взрослели вместе с тем, чью кровь и силу они приняли. Отражения росли. Изменялись. И жили. Какое-то время.

— Долго?

— Известен случай, когда Отражение просуществовало более трех десятков лет. Однако описан он весьма расплывчато.

— А те, которые погибали раньше? От чего?

— Когда как. Порой они становились жертвами убийц, исполняя таким образом свое предназначение. А порой создатели… избавлялись от ненужного.

Губа Императора дрогнула, и на миг вновь показалось, что это не человек, надевший маску зверя, но наоборот, зверь, который притворился человеком.

— Как бы там ни было, но никто не пытался отменить заклятье. Или, скорее уж, если и пытался, то не оставил записей, — поспешил добавить Ирграм. — Здесь же, вероятно, произошло наложение. И заклятье Зеркала, и проклятье Черной крови, и другое, которое было использовано в покоях, представляют собой весьма сложные тонкие структуры. И результат их столкновения мне сложно предсказать.

Он выдохнул.

— Скоро в город прибудет дочь моего господина, Миара из рода Ульграх. Она, будучи юна годами, меж тем весьма одарена. И я не встречал целителя, более умелого. Возможно, она сумеет сказать точнее, что произошло и как скоро дитя вернет себе истинный облик.

— Хорошо.

Император смежил веки, раздумывая.

— А ты как думаешь? — поинтересовался он, отмахнувшись от зверя, что попытался поймать лапами руку.

— Я? — мелькнула мысль, что дома мнением Ирграма интересовались куда как реже.