По лицу баронессы явно можно было понять, что она думает о данных неосторожно словах, де Варренах и всей этой престранной затее. Возможно, она бы не сдержалась. Миха буквально чувствовал, что она готова прямо здесь отвесить сыну затрещину. И даже в чем-то понимал несчастную. Но вот рядом с баронессой оказалась девушка в темном платье. Она взяла даму за руку.

Что-то сказала.

Тихо так. Очень тихо.

И на губах баронессы появилась бледная улыбка. Слегка безумная, но все же:

— Я счастлива, сын мой! — голос правда несколько срывался. — И ты прав. Де Варрены всегда держат слово.

— Ица, — позвал Миха. — Не отходи от меня.

А то кто этих, чересчур благородных, знает.

Позже, в тесном дворе замка, где слишком уж много собралось, что людей, что лошадей, Миха подобрался к барону поближе, хотя, кажется, ему точно здесь были не рады.

Плевать.

В ближайшем рассмотрении баронесса оказалась очень усталой болезненной даже женщиной, которая, несмотря на невысокий рост, умудрялась нависать над сыном. Она что-то говорила, вряд ли похвальное, а Джер слушал.

Морщился.

И слушал.

И Михе обрадовался.

— Матушка…

— Я хотела бы побеседовать с сыном наедине, — взгляд баронессы заледенел. Кажется, она решила, что это Миха виноват. Оно ведь всегда проще. Нашел виноватого и живи себе спокойно.

— Нет.

Любви ему не снискать, хоть из шкуры вывернись, а вот информация нужна. И что-то подсказывало, что баронесса ею располагает.

Хоть какой-то.

— Думаю, — давешняя девица оказалась рядом. — Нам всем не помешает немного отдохнуть. И юный барон, несомненно, проголодался, как и это милое дитя.

Милое дитя с кошачьей ловкостью вскарабкалось Михе на плечи и уже оттуда зашипело. Баронесса закрыла глаза.

И сделала вдох.

— Пожалуй, — выдавила она. — Вы правы, госпожа Миара.

Миара.

Красивое имя.

И сама она красива. Как-то даже чересчур. Невысокая. Изящная. И платье местное мешковатое не скрывает мягких очертаний фигуры. Длинная шея. Темные волосы уложенные как-то хитро, узорами. Сетка сверху. Цветочки какие-то.

Смотрит насмешливо.

И взгляд не отводит. Черты лица правильные, аккуратные. Носик чуть задран. Губы пухлые. А вот глаза не понять какого цвета и почему-то мелочь эта напрягает.

Просто-таки несказанно.

— Моя сестра, — маг возник рядом, и Миха вздрогнул, вдруг осознав, что слишком уж долго, слишком пристально разглядывает эту непонятную девицу. — Миара.

Сестра.

Мага.

И сама, надо думать, магичка. Теперь вот смеется. Смех легкий, серебристый, что твои колокольчики звенят. И звон этот в ушах отдается. А еще стучат, то ли сердце, то ли проклятые, подзабытые уже барабаны.

— А это — Дикарь. Будь с ним осторожна. Он опасен.

Прозвучало довольно-таки мило. Впору покраснеть и смутиться, но за Михой такого не водилось.

— Чудесно! — всплеснула руками девица. — Идемте же! Оставьте людям право самим придумать историю.

— О чем? — осведомилась баронесса, подхватывая юбки.

— Обо всем. Люди обожают придумывать истории обо всем. Особенно, если необычном. А я о вас уже слышала! Но думала, что вы умерли.

Какая очаровательная непосредственность.

Или игра в нее? Второе вернее. Миха повел плечами, за что был удостоен раздраженного фырканья.

— Но рада, что вы живы. Очень рада. Знаете, мне казалось, мой брат несколько преувеличивал, рассказывая о вас, но теперь я вижу, что нисколько! Какая удивительная конструкция. Вы ведь позволите изучить вас… поближе?

Прозвучало до отвращения двусмысленно.

— Нет.

— Жаль. Но я обещаю, что буду осторожна. Я хороший целитель. Спросите у брата.

— Лучший из известных мне, — подтвердил Винченцо.

И что это значит? А ничего. Теперь понятно, что не так со взглядом. Он не холодный, нет. Он полон искреннего любытства и желания сунуть эти вот беленькие чистенькие ручонки в Михины потроха.

Дикарь заворчал.

И Миха согласился. Целители, они сродни врачам. А тех хлебом не корми, дай кого-нибудь вскрыть. Нет уж. Он как-нибудь сам. Без целительской заботы.

— Что ж, надеюсь, вы передумаете. Позже. Когда познакомитесь со мною поближе. Поверьте, я могу быть хорошим, очень хорошим другом.

Миха не поверил.

Баронесса де Варрен изволила гневаться.

И Винченцо подумал, что с каждым днем сил в этой женщине становится все больше. И что возможно весьма и весьма скоро их станет достаточно, чтобы не оборачиваться на Миару, которая заняла место у окна. Она делала вид, что не замечает ни баронессы, мечущейся по комнате, ни брата, всецело увлеченная распутыванием нитей.

— Это просто невероятно! — баронесса остановилась, и белые юбки её опали. — Он возвращается и… и что?

— Что? — Миара оторвалась от ниток. — Девочка довольно милая, хотя и диковата.

— Девочка?

— Несомненно. Вы же слышала рассказ того старика.

Баронесса опустилась на кресло.

Слышала.

Сперва рассказывал сам барон. Слегка заикаясь, краснея почему-то, будто речь шла о чем-то неприличном, а не о подлом нападении. Потом и Дикарь добавил пару слов.

А уж после и названный старик, который держался, пусть и с подобающей вежливостью, но без тени покорности. Зато рассказ его радовал деталями.

И ввел Миару в задумчивость.

— Если бы ваш сын соизволил уточнить некоторые нюансы, касавшиеся его приобретения, ничего бы не случилось.

Если бы.

Баронесса вздохнула.

— И что теперь делать?

— Ничего, — Миара потянула за алую ниточку. — Завтра я осмотрю девочку.

Почему-то подумалось, что та не слишком обрадуется.

— Если окажется, что она больна…

— Это ничего не изменит, — баронесса позволила себе перебить Миару и тут же смутилась. — Прошу прощения, госпожа. Но Такхвар утверждает, что слово было подкреплено силой.

— Что тоже весьма и весьма интересно.

Миара наматывала нить на палец.

— Он ведь не маг?

— Я не ощутил ничего такого, — вынужден был признать Винченцо. — Хотя близко меня не подпустили.

— Тогда завтра мне нужно будет осмотреть и вашего сына. И… всех, пожалуй, — на губах Миары появилась предвкушающая улыбка. — В конце концов, они прошли долгий путь, как знать, не сказались ли лишения на их здоровье.

Как по мнению Винченцо и барон, оказавшийся донельзя наглым с виду мальчишкой, и дикарь, и эта девчонка из мешеков выглядели отвратительно здоровыми.

— Слово де Варренов не может быть нарушено, — баронесса обратила взор к окну. И задумалась. — Но девочка юна… весьма юна. Вряд ли она уронила первую кровь.

— Именно.

— Кроме того, если я правильно поняла, то мой мальчик не оговаривал, какой женой она станет.

— Видите, — Миара потрогала золотую иголку. — Вы начинаете мыслить рационально. В конце концов, если у него будет три или четыре жены, и одна из них окажется столь… необычна. Разве кто-то упрекнет в том барона?

— Пожалуй.

— Тем паче, что к своей невесте он относится со всем уважением. Де Варренов не упрекнут в нарушении обетов или паче того, неблагодарности.

Баронесса окончательно успокоилась.

— Спасибо, — сказала она и вряд ли за помощь в рукоделии.

— Не за что. Но девочку и вправду стоит осмотреть. Хотя бы затем, чтобы понять, сколько ей лет. Да и в принципе…

— Умыть. Причесать. Одеть должным образом. И этот ошейник… негоже, чтобы невеста де Варрен ходила в рабском ошейнике!

— Ваш сын, печать де Варренов и маг. Проблема ошейника решится быстро.

— Чудесно, — баронесса потерла руку. Кожа на них была бледной и в мелких трещинах. — Еще надо будет приставить к ней кого-то, чтобы помогал.

И приглядывал.

А если понадобится, то и помог освободить барона от неосторожно данного слова. Но вслух об этом никто не скажет. Винченцо тоже промолчит.

Пока.

— А что с этим… дикарем? У него имя есть?