— Не смотри, пожалуйста, — захныкала малышка, — а то подумаешь, что папа плохой.

А что ещё я должна подумать?! Прикрыла ладошкой глаза Лоу и сама зажмурилась. Внутри всё переворачивалось. Я понимала, что нужно делать ноги — меня тоже могут превратить в фарш. Но куда бежать? У вагона дежурил огромный дикий зверь, а рядом на перроне орудовал маньяк-убийца.

Я вздрогнула от грохота и открыла глаза — это дверь распахнулась, к нам гость. Девочка с улыбкой бросилась к отцу и повисла у него на шее, а у меня в горле застряло — «здрасте, извините, я пойду, не провожайте».

В тёмных, как пропасть, глазах мужчины мелькала такая злость, что хотелось самой свернуть себе шею. На сбитых костяшках огромных кулаков кровь. Его? Или того мистера с бородой, которого он уничтожал пару минут назад? Стало ясно, почему папу Лоу все боятся. Вожак он или девочка всё придумала — неважно, один его вид вызывал вселенский ужас. Мужчина пока ничего мне не сделал — стоял в нескольких футах, держал дочь на руках и просто смотрел. Но КАК он смотрел! Я ощущала себя мешком с эмоциями, но не могла отвести взгляда от маньяка. Скользила глазами по шрамам на его лице, татуировкам на шее, которые ныряли под ворот футболки — узоры какие-то… Наверное, на груди продолжение — она крепкая, широкая. Черноволосый мужик с рублеными чертами лица напоминал латиноса, одного из тех, что занимаются наркотиками в моём городе. Но не мелкую сошку драг-диллера, стоящего на углу с товаром, а того, кто колесит по району на тонированном «Хаммере» и собирает навар. Ассоциация включила мой инстинкт самосохранения. Вовремя. Глаза в пол, шаг назад.

— Пап, мама нашлась!

У «папы» заходили желваки, а у меня замерло сердце. Если маньяк подумает, что я обидела его дочурку… Уже подумал. Я прочитала это в его мутных от ярости глазах.

— Лоу, иди на улицу, — тихо прорычал. — Поиграй с дядей Марком.

Девчонка чмокнула отца в щёку и, подмигнув мне, бодро поскакала к двери.

Бросила меня, мелочь. Мне конец. Конец! Здоровенный мужик в кожаной куртке с окровавленными кулаками пошёл на меня. Пришлось отступать назад, вот только вагон кончился быстро — я упёрлась спиной в стену.

— Кто ты такая? Зачем тебе моя дочь?..

Я бы с радостью ответила на вопросы, но словно разучилась говорить. Получалось только таращить глаза на пугающего мужика с латиноамериканской внешностью. Он подошёл близко, навис надо мной. Горячее дыхание маньяка обожгло кожу, и я зажмурилась.

— Ми… Мистер… — я не смогла заставить себя на него посмотреть.

— Почему моя дочь назвала тебя матерью?! — заорал и сжал пальцы на моём лице. — Ты ей это сказала?!

Разлепила веки и уставилась на него. От переизбытка впечатлений кружилась голова, от крика мужика звенело в ушах. У меня, кажется, тряслась каждая мышца, даже зубы стучали. Мобильник в рюкзаке, рюкзак далеко… Надо было звонить в полицию, когда этот псих метелил бородача, но я этого не сделала. Перевела взгляд в окно — абсолютно пустой перрон, ни души… Нажим мужских пальцев на моих щёках усилился, стал ощутимо-болезненным.

— Я не г-говорила ей! — поспешила ответить.

Он отпустил, и я медленно поползла вниз по стеночке. Бешенный какой-то, господи… Я ничего плохого девчонке не сделала, но, похоже, отца это не волновало. Подняла глаза, посмотрела на маньяка — с этого ракурса он казался ещё больше, страшнее. Перед глазами затанцевали цветные круги. О, нет-нет-нет! Так раньше уже было — сначала голова кругом, потом радужные блики, а за ними темнота…

Понятия не имела, как мне удалось не потерять сознание. Сидела у ног латиноса, смотрела на него, как беззубая кобра на заклинателя. Он тоже смотрел. Очень внимательно — до костей пробирало. Рыкнув, мистер перестал меня гипнотизировать и рванул к сиденью, на котором я оставила рюкзак, а ещё… Ошейник, снятый с шеи девочки. Он вытряхнул содержимое моей сумки на пол, небрежно пошевелил вещи носком ботинка и впился в меня злющими глазами. Такое впечатление, что я виновата в том, что он ничего, кроме маек и трусов, там не нашёл. Хотя нет — мой телефон его заинтересовал. Очень не вовремя в гаджете сработал будильник. Это был последний звук, который издал мой заюзаный до полусмерти сотовый — отец Лоу просто сломал его пополам. Запросто, как кусочек хлеба. Стряхнув с рук осколки экрана, мистер подцепил пальцем ошейник, поднёс вещь к носу и побагровел. В несколько шагов смял пространство между нами, потянулся ко мне рукой, а в следующее мгновение мои запястья оказались в крепкой хватке его пятерни. Дёрнул так, что я едва не взлетела.

— Я повторю вопрос, — прорычал мне в лицо, — кто ты такая?

— Рок… сана, — назвалась, еле ворочая онемевшим языком.

Ноздри мужчины разошлись от глубокого вдоха, а меня словно током прошибло. Пискнув, закусила губу — он меня обнюхивал. Как собака. Водил носом по моей шее. Пошевелиться страшно, дышать страшно, думать страшно...

— Дикарка, — заявил с презрением.

У меня перед глазами закружилась цветастая пляска… и наступила темнота.

Из вагона я вышел с дикаркой, переваленной через плечо — сознание потеряла, неженка. Волк Марка возился с Лоу на перроне — отвлекал малышку. Я  рявкнул ему — «на выход» и зашагал вперёд.

— Па-а-ап! — Лоу пищала у меня за спиной. — Пап, пап, пап!

— Не сейчас, — пресёк капризы дочери, когда она меня догнала. — Я ещё не решил, как тебя наказать.

— Пап, что с мамой? — в голосе Лоу слышалось неподдельное беспокойство, а грядущее наказание её, похоже, не волновало.

Довёл ребёнка до ручки. Теперь она первую встречную матерью готова назвать. Да ладно — случайную бабу… Дикарке мамкает! Давно нужно было жениться на какой-нибудь серой мыши, чтобы о малышке заботилась. Глядишь, не ловил бы её сейчас по паровозам.

— Как ты оказалась в этом поезде?

— Я не помню, — хитрюга дала слезы в голос. — Мы с Келли гуляли в Левенросе, а потом пошли на вокзал, чтобы покататься на паровозе.

— Ты её попросила об этом?

— Да, — призналась со вздохом. — Я очень хотела быстрее добежать до паровозика… Ничего не помню.

Неудивительно! Лоу обратилась, а она не помнит себя, когда превращается в волчонка. Контроля над процессом у неё тоже нет. Не первый год бьюсь над решением этих проблем — результат нулевой. У девочки нет связи со своим волком.

Слова дочери гулким эхом звучали в моей душе. Может, ей просто не хватало стимула?.. Судя по всему, на этот раз она превратилась, поддавшись сильному желанию поскорее добраться до поезда. А ведь это уже кое-что!

— Ладно, дома поговорим, — я прибавил шаг.

Лоу стояла у машины, пока я грузил дикарку в багажник, и хныкала. Надо объяснить ей, что девка не мама, но у меня язык не поворачивался начать непростой разговор. Малышка с таким трепетом наблюдала за моими действиями, что у меня глаз задёргался. Она реально переживала за «маму».

— Пап… — заскулила. — Ну, па-а-ап.

— С чего ты взяла, что она твоя мать? — захлопнул крышку багажника, повернулся к дочери.

— Она пахнет мамой, — заявила с детской непосредственностью.

Она пахнет, как все люди — дикостью. Какая, на хер, мама?! У меня задёргались оба глаза. Я ненавидел людей. Из-за них нам пришлось покинуть родную землю. Я хорошо помнил, чего стае стоило обосноваться в Левенросе. Если бы не человеческая тупость, мы сейчас могли жить в разы лучше на родине, не зная, что такое грызться с соседями за кусок леса.

— Выбрось эту глупость из головы, — поток воспоминаний смыл меланхолию. — Твоя мама с Богиней. Она смотрит на тебя через луну.

— Неправда! Роксана — моя мама! Она вернулась, — подбородок девочки задрожал.

— Э-эй! — Марк появился очень вовремя. — Кто тут скулит? — подхватил Лоу на руки. — Ты дочь вожака, тебе нельзя плакать из-за ерунды.

— Не ерунда, — хлюпая носом, растирала слёзы по лицу. — Мама вернулась, а папа сказал, что это глупость.

— Лоу, садись в машину, — я открыл дверь джипа, кивнул — «быстрее».